Разбиться о рифмы: как рэп стал одним из самых популярных музыкальных жанров в России
В последние 10 лет русский рэп вышел из подъездов к софитам и установил в российской музыке такую диктатуру, что составить конкуренцию никто ему не в состоянии. Forbes Life подробно рассказывает, как русский рэп из жанра, который слушали в спальных районах и брезгливо обходили в модных местах, стал главным местом силы, идей и смыслов в российской музыке.
Шум в подъезде
10 лет назад русский рэп был совсем другим. Как минимум экономически. Артистов жанра, которые могли бы назвать себя успешными, можно было пересчитать по пальцам одной руки: Баста, «Каста», Noize MC (признан иноагентом), Гуф, повелитель рингбэгтонов (мелодия вместо гудков. — Forbes Life), Джиган и в каком-то смысле Тимати (зарабатывал, но не музыкой). Все эти люди успешно гастролировали по стране, собирали большие залы и имели доход.
Артистам меньшего калибра и везло куда меньше. У «Триагрутрики», «Рем Дигги», The Chemodan, ОУ74, Словетского и других популярных андеграунд-рэперов были слушатели, но не было денег. Их песни бесплатно загружали в VK, постили на стене, пересылали в личку, но смысла в этом было немного. О заработке не могло быть и речи — эпоха CD уже ушла, а времена стримингов еще не пришли. Победившее VK-пиратство и отсутствие профильной музыкальной индустрии привели к тому, что в лучшем случае русские рэперы тех лет могли отправиться в не очень большой тур и заработать немного денег.
В полном соответствии со своим некоммерческим статусом рэп выглядел и звучал монохромно, в меру сердито и неприветливо. Русский рэпер образца 2012 года — это бритый человек в черном худи и «эирмаксах», гнусавым голосом монотонно читающий про будни наркопотребителя в родном районе. В массе своей это была весьма субкультурная музыка, верная канону, а не следующая трендам, с характерным слушателем, который ревностно относится к жанру и не терпит отклонений от этого самого канона.
В то время рэп логично обходила стороной любая модная жизнь. Про «Триагрутрику» или группу «Рыночные отношения» условный журнал «Афиша» если и писал, то по большим праздникам, смотрел на эту музыку взглядом антрополога и описывал ее как «новый шансон». Для посетителя московского клуба «Солянка» (законодателя главных трендов в те времена) русский рэп выглядел бедно, неприглядно, непонятно и неприятно: районные рэперы в трениках представляли места, которые модный хипстер предпочел бы забыть или никогда не знать.
Не совсем дикий Запад
В то же время все ярче и выразительнее становился контраст между модным, гибким и меняющимся американским рэпом и догматичным русским. Американский тренд на трэп-звук (от англ. trap music — поджанр хип-хопа, уходящий корнями в поздние 1990-е годы на юге США) не встречал энтузиазма у рэперов поколения «Триагрутрики», но стал колодцем идей для рэп-диссидентов вроде Sil-A, D.Masta, T.A. Loc или Twice. Они отличались очень оппозиционными взглядами на то, каким должен быть рэп на русском. Кроме них, такими взглядами обладали совсем молодые люди, которым не было еще и 20.
Например, петербуржец Владислав Ширяев еще школьником услышал T.I. и Gucci Mane, захотел делать рэп про коммерческий успех, красивую жизнь и то, чего нельзя, но хочется. И, взяв псевдоним Yung Trappa, стал писать такую музыку едва ли не раньше всех в России.
Поклонник панк-рока Янис Бадуров послушал модный западный рэп — и проникся настолько, что вскоре взял псевдоним Yanix, чтобы больше походить на то, что он подсмотрел и подслушал у американцев. И нашел первых слушателей. Белорус Олег Савченко взял псевдоним ЛСП и с наслушанностью американца и поп-мышлением внимательного зрителя «Фабрики звезд» стал петь при помощи автотьюна — что в русском рэпе порицалось. Появилось и первое место силы для русского трэпа — вечеринки AVG, которые проходили в Петербурге и собирали всех действующих лиц.
Обратил внимание на тренды и лейбл Тимати Black Star — островок индустрии посреди пиратского царства. Рекрутированный на лейбл из стильной, но не слишком востребованной группы Marselle артист L’One попробовал создать хит по западным рэп-трендам: лупят «трещотки», а в припеве повторяется одна фраза. Так получился рэп-хит, непохожий на «Город дорог», «Мою игру» или «Папиросы», — хлесткий, модный и востребованный на модных вечеринках.