Дмитрий Нагиев
Ведущий лучшего музыкального телешоу. Участник самого кассового спектакля, самый обеспеченный артист... Для Нагиева превосходные степени давно стали привычными. Не говоря о статусе одного из самых сексуальных мужчин нашего шоу-бизнеса. Легко ли, жонглируя титулами, не растерять талант драматический и человеческий?
За распахнутыми окнами студии, где мы разговариваем с Дмитрием, открывается изумительный вид на Неву. Угол Фонтанки и набережной Кутузова – центр города, в котором Нагиев родился и состоялся как артист, а теперь бывает наездами. «Сейчас уже лечу в Москву как домой, пророс корнями», – признается Дмитрий. Дело не только в работе, которая ждет в столице. Очевидно, есть и причина личного характера, о чем он пока не настроен говорить публично. «Вот будете на склоне лет писать мою биографию…» Но до этого, похоже, еще далеко: загорелый, накачанный, он выглядит более молодым и стильным, чем прежде, не упускает случая пококетничать, обнажить татуировки и поиграть двусмысленностями. «Глаза мне потом поярче сделай, стилист забыл подвести», – указывает фотографу. Нельзя сказать, что в эту минуту он сильно отличается от своего расхожего телеэкранного образа – ироничного мачо или же циничного шута с добрым сердцем. Тем удивительнее, что разговор наш складывается поперек всех шаблонов. Причиной тому – новая работа Нагиева: трагическая роль Виталия Калоева затмила на время его самые успешные проекты – телесериалы «Физрук» и «Кухня», шоу «Голос», – заставив поднять темы, неприлично серьезные для мэтра индустрии развлечений.
Psychologies: На кинофестивале «Хрустальный источник» в Ессентуках фильм «Непрощенный» удостоен призов прессы и зрительских симпатий, а вы лично – премии «За лучшую мужскую роль». Поздравляю, у картины отличный старт!
Спасибо!
На конкурсный показ фильма приезжал сам Виталий Калоев, прототип вашего героя. Он комментировал вашу работу?
Д.Н.: Нет, он сказал только одно: «Пусть все дети попадут в рай, если, конечно, он существует». И ушел. Понимаю, что ему очень тяжело было смотреть, ведь у таких событий нет срока давности. И обсуждать его реакцию не очень корректно.
Ваш герой переживает страдания, с которыми многие не готовы встретиться даже в качестве зрителей. Как вы решились пропустить через себя эту боль? Ведь отстраненно сыграть такое невозможно.
Д.Н.: Я хотел не пропускать этот ад через себя. Потому что – зачем? У меня за плечами три года телешоу «Окна» – три года рыданий, соплей, на которые я поначалу искренне реагировал, а потом понял, что через пару месяцев так можно и преставиться. И стал работать отстраненно. И здесь тоже решил: достану-ка из загашника лучшие свои штампы – багаж у меня большой, – смахну с них пыль и отработаю. Завуалировав ими нежелание, а может быть, неумение погружаться в трагический материал. Но примерно к середине первого съемочного дня я понял: нет, не пошло. Придется углубиться. Я терпеть не могу артистов, которые тащат рабочие вериги в жизнь, забывая, что все, чем мы занимаемся – даже такой жанр, как этот, – индустрия развлечений. Но здесь я сам попался на этот крючок и никак не мог после съемки распрямиться. Все тело начало болеть, затекать от внутренних переживаний. Впрочем, о том, что получилось, а что нет, – судить зрителю.
Что стало решающим аргументом в пользу роли?
Д.Н.: Покорежила сама трагедия, которую невольно ассоциируешь с собой – выкручивая из сценария героев и вкручивая туда своих близких. Что-то более страшное представить невозможно. Поразила простота слога и невероятный драматизм.
Вы оправдываете страшный поступок, совершенный героем в состоянии аффекта?
Д.Н.: Как актер я для себя оправдал все. Обязан был это сделать. Но это не значит, что у меня как человека нет вопросов. Я помню, как 15 лет назад впервые прочитал об этих событиях в новостной ленте, – меня буквально разрывало: сначала я думал, что поступил бы так же, а через 4 минуты – нет, я никогда бы так не поступил. Эти метания продолжались достаточно долго. Как выяснилось, они свежи до сих пор. Очень надеюсь, что никогда не окажусь перед таким выбором.
Эта история во многом о невозможности простить и получить прощение. Вот вы умеете прощать? Вам это легко?
Д.Н.: Умею. Но это совершенно точно непросто. Легко сказать: «Я тебя люблю! Я тебя могу!» И очень тяжело из себя выдавить «Прости меня» или простить самому. Но я к этому иду. Хотя с искренностью пока проблемы. Слова уже льются, но чувства, как говорил Евгений Леонов, прячутся за камушком.
Вы мельком упоминали в прессе о дедовщине, с которой столкнулись в армии, о своих сломанных ребрах. Людям, которые допустили насилие в отношении лично вас, вы простили? Вы их лица помните?