«Платонов целовал лица убитых солдат»
В начале ноября в прокат выходит новый фильм Ромы Либерова «Сокровенный человек» — об Андрее Платонове. О том, как трагическая история жизни писателя трансформируется в художественные образы, режиссер рассказал в интервью «Огоньку»
Сам Либеров называет жанр своих сочинений «смешанная техника» (неигровые и постановочные съемки, мультипликация, кукольный и теневой театр, инсталляции, компьютерная графика, артистические сцены за кадром и в кадре). В этом жанре созданы его фильмы об Олеше, о Бродском, об Ильфе и Петрове, о Довлатове, Георгии Владимове и Мандельштаме. Но технические термины едва ли могут передать общее и главное ощущение: в процессе рассказа автор словно бы «оживляет», даже «воскрешает» своих героев. Конечно, дело не только в форме — просто своего героя «нужно любить», говорит Либеров. Впрочем, в случае с Андреем Платоновым одной любви, кажется, недостаточно — необходима еще и немалая доля сострадания.
— Платонов — совершенно «ваш» герой. Но тем не менее работа над фильмом, насколько я понимаю, шла долго. Скажите, какое озарение требовалось для Платонова?
— Я сразу хотел бы снять всякий флер вокруг нашей работы. Никого не должно волновать, как долго ты работал, это не является гарантией чего бы то ни было. Работа была действительно продолжительной, тяжелой — чуть больше пяти лет в ежедневном режиме. Никаких озарений опять же не было — она запланирована давным-давно. Это наш седьмой по счету фильм. Я знаю, каким будет восьмой и так далее, поскольку очередность также спланирована мной давно, именно потому, что ты живешь и до чего-то доживаешь. Не в том смысле, в каком теперь принято говорить,— «возраст дожития». А когда ты доживаешь до нового этапа жизни, чувствуешь, что время пришло. Знаете, Платонов замечательно однажды сформулировал: «До истины нельзя додуматься, до нее можно только доработаться…»
— Платонова советская власть гнобила как могла, но тем не менее словосочетание «возраст дожития», как и многие бюрократические обороты нашего времени, словно позаимствованы из «платоновского словаря».
— В какой-то степени я бы все же опротестовал это утверждение. Потому что Платонов, несмотря на всю его категоричность, особенно в юности, был милосерден и человеколюбив по отношению к человеку. Да, до определенного возраста он был непримирим по отношению к людям, которые представляли чуждый, как он полагал, класс, и это горько, это почти невозможно принять для меня лично. Но после он уже никогда не употребил бы, мне кажется, вот этот пассаж про «возраст дожития». Напротив, если помните, у Платонова с особенной трогательностью описаны именно ветхие, дряхлые герои, и чем они более ветхи, тем с большей трогательностью.
— Да, ветхий герой у Платонова — вы очень точно подобрали слово. Я специально заготовил, как мне кажется, в вашем стиле вопрос. Из чего сделан Платонов?
— Вопрос «Из чего сделан Платонов?» равносилен вопросу «Из чего сделан фильм?». И тогда мне становится гораздо легче ответить. Из дерева, из щепок, из обожженного дерева, из земли, из щепоток, из пепла, из огня, из воды, из листьев, из бетона… и так далее. Конечно, этот ответ мне нужен, чтобы выкрутиться из ситуации красиво… Но он ничего не будет обозначать. Скажем так: он сделан из вещества.
— Я сознательно не расшифровывал вопрос, потому что ваши персонажи часто мультиплицированы, поэтому двусмысленность этого вопроса была в том, что, возможно, это вопрос о кукле, а возможно, что и о самом Платонове.
— То, что вы называете «куклой» или мультиплицированным персонажем, из всех наших героев таким был, собственно, только Мандельштам. Только он куклой и мог быть. А Андрей Платонович никакой куклой не будет. Что же касается выразительных средств мультипликации, то частично, но очень-очень приблизительно, в определенных образных преломлениях Платонов у нас будет немножко мультипликационным, и частью этой мультипликации будет глина.
— Я знаю, что вы ездили снимать в Воронеж. Режиссеру, который делает классические документальные фильмы, этот вопрос глупо задавать. Но опять же, зная вашу манеру, удивительную, спрошу: вам зачем Воронеж?
— Андрей, мне очень нравится, что я вынужден раскалываться по этим поводам. У нас действительно были две полноплановые экспедиции в Воронеж, в цветущий летний период — избыточный — и, напротив, в голый осенний. Ни один продюсер, которого у нас нет и никогда не было, не позволил бы нам этого сделать, потому что посчитал бы это пустой тратой денег и сил. Но так как мы действуем целиком независимо, мы решили, что нам обязательно нужно несколько пейзажных планов оттуда. Помимо всего прочего для каждого из тех, кому Платонов особенно дорог, для кого он — один из главных писателей… Вот скажите правду, вам хотелось бы увидеть воочию, например, что такое река Потудань?