Тысячеликое «сейчас»
— Ах, господа, господа! всё-то вы пальцем в небо попадаете! Совсем не оттого нельзя Конягу донять, чтобы в нём особенная причина засела, а оттого, что он спокон веку к своей юдоли привычен. Теперича хоть целое дерево об него обломай, а он всё жив. Вон он лежит — кажется, и духу-то в нём нисколько не осталось, — а взбодри его хорошенько кнутом, он и опять ногами вывёртывать пошёл. Кто к какому делу приставлен, тот то́ дело и делает. Сосчитайте-ка, сколько их, калек этаких, по полю разбрелось — и все как один. Калечьте их теперича сколько угодно — их вот ни на эстолько не убавится. Сейчас — его нет, а сейчас — он опять из-под земли выскочил.
И так как все эти разговоры не от настоящего дела завелись, а от грусти, то поговорят-поговорят пустоплясы, а потом и перекоряться начнут. Но, на счастье, как раз в самую пору проснётся мужик и разрешит все споры словами: — Н-но, каторжный, шевелись!
Тут уж у всех пустоплясов заодно дух от восторга займётся.
— Смотрите-ка, смотрите-ка! — закричат они вкупе и влюбе, — смотрите, как он вытягивается, как он передними ногами упирается, а задними загребает! Вот уж именно дело мастера боится! Упирайся, Коняга! Вот у кого учиться надо! вот кому надо подражать! Н-но, каторжный, н-но!
Когда читаешь сказку Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина «Коняга», первая мысль вовсе не о том, как это написано, отчего выбраны автором те или иные слова. Она совсем о другом. О том, что, хоть и изменился облик Коняги, русского народа, а отношение к нему во многом осталось то же: «Теперича хоть целое дерево об него обломай, а он всё жив». И поднимается обида на пустоплясов, так и эдак прикидывающих, отчего же Коняга, хоть и выглядит сущим трупом, бессмертен. «Сейчас — его нет, а сейчас — он опять из-под земли выскочил».
Но позвольте. Не может быть двух «сейчас», оно одно — и происходит именно в это самое мгновение, в эту минуту, секунду. Мы привыкли воспринимать слово «сейчас» как указание на то, что действие, явление происходит в то самое время, когда мы о нём говорим. Но это не совсем верно.
В толковом словаре Ожегова находим четыре основных значения этого наречия. Два литературных — «теперь, в настоящее время», «очень скоро, немедленно» и два разговорных — «только что, совсем недавно» и «сразу, с первого взгляда».
Что же получается? Перед нами в сказке разные «сейчас»? «Теперь» нет Коняги, но «очень скоро» — выскочит?
Достаточно перечитать текст, чтобы увидеть, что это одно и то же «сейчас» в значении «теперь». В эту самую минуту нет Коняги, но минута сменилась другой — и Коняга вновь воскресает, и всё это укладывается в «сейчас», а точнее — в «сей час», если вспомнить, от какого сочетания произошло это слово. А эти «сии» часы складываются в «сей день», и мы говорим «сегодня». Долог день, многое может вместить, поэтому и осталась форма родительного падежа со значением отношения чего-то к чему-то. Как у Александра Сергеевича Пушкина в «Барышне-крестьянке» чудесно написано: «Она думала... но можно ли с точностию определить, о чём думает семнадцатилетняя барышня, одна, в роще, в шестом часу весеннего утра?»
День, как большая расписная матрёшка, скрывает в себе тот самый час — сей, а тот в свою очередь — минуту, тоже сию, и сию секунду. И «сию минуту» и «сию секунду» остались в нашей речи не в именительном падеже, а в винительном, в значении объекта. Невольно задумываешься, а может, и «сейчас» немного нас обмануло, заставив поверить в именительный падеж, в то время как эта форма также несёт печать винительного падежа и объектности. Мы тратим эту (сию) секунду, минуту, сей момент, сей час, чтобы выполнить неотложное дело, платим временем за возможность.
Сегодня и сейчас — это настоящее время, но сегодня — настоящее длительное, если можно так сказать. Сегодня сделаю — ещё успею, сегодня сделал — уже успел, сегодня сделать бы — тут уже не только сделать, решить надо, нужно это или нет. Сейчас — в пределах часа. Если вдруг нужно срочно, на извечное «сейчас», отвечают: «Не сейчас, а сейчас же». И это волшебное «же» превращает возможное действие в обязательное, которое нельзя отложить или отменить: долгое «сегодня» — в «сегодня же», оперативное «тотчас» — в немедленное «тотчас же». Сей же час… Эта ускоряющая частичка такая активная, что может разбить даже сросшееся в одно слово «сейчас» на его исторические составляющие, одновременно отсекая все «несрочные» значения слова, превращая «очень скоро» в «немедленно». Наблюдая за тем, как реагирует «сейчас» на воздействие такого усилителя, хочется поспорить с Сергеем Ивановичем Ожеговым, выделяющим как отдельное значение слова «сейчас» — «немедленно» и «сразу, тотчас». Да и каким образом «сейчас» может означать то же самое, что и «тотчас»?