Наследник всех своих родных. Вправе ли Россия отделять себя от СССР
Своим предложением расторгнуть правопреемство современной России с Советским Союзом судья Константин Арановский, прежде всего, затрагивает нравственную дилемму — как наследовать преступному прошлому. И твердый ответ общества на этот вопрос важнее юридических споров.
Всюду жизнь! Уж как тщательно подбирали судей Конституционного суда, чтобы что угодно одобряли. И все же кремлевские кадровики недосмотрели — пропустили туда судью Константина Арановского, который мало того что достал начальство особыми мнениями, но теперь и вовсе сказал, что СССР — незаконное и преступное государство и Россия не должна быть его правопреемником.
Слова эти вызвали бурную, даже массовую реакцию, хотя людей, понимающих, что такое правопреемственность, очень немного. Правда, людей, осознающих преступность СССР, или же тех, кто, наоборот, ни в коем случае не желает с этим соглашаться, много больше. Судья Арановский ткнул палкой в муравейник.
Обсуждают — как восхитившиеся, так и возмутившиеся — конечно, не юризмы. Обсуждают себя. Люди — и далеко не только у нас — с трудом принимают собственную историю. Нынешнее руководство Польши чуть не разругалось вдрызг с Израилем, не желая признавать участие поляков в Холокосте. Героическая борьба с нацистскими или советскими оккупантами, мол, была, а выродков, ассистировавших гитлеровцам в лагерях смерти и выполнявших за них самую грязную работу, не было. Многие евреи (не я!) обижаются, когда вспоминают еврейское участие в революции и терроре — оно общественным сознанием сильно преувеличено, но оно было. Большевики-чекисты, говорят, и не евреи были вовсе, не несли в себе никаких черт еврейского народа. А евреи — это Эйнштейн, Фрейд, Спиноза. Французы не любят вспоминать о Виши. Франция — это ее великая культура и, конечно, де Голль и Сопротивление, а вовсе не коллаборационисты. Католикам не нравятся упоминания о позиции Ватикана в годы Второй мировой войны. С точки зрения многих из них это оскорбляет память причисленных к лику святых, пожертвовавших жизнью и принявших мученическую смерть католических священников. А у нас и вообще ни о чем вспоминать нельзя,