«Наши мастера не уступают мировым производителям»: Олег Клодт о рынке архитектуры
Как развивается современная архитектура Москвы, почему люди все чаще обращают внимание на внутренний дизайн новостроек, чем отличается девелопмент в России и на Западе и в чем отечественные бренды смогли заменить зарубежные, — на эти и другие темы Forbes Life поговорил с архитектором Олегом Клодтом
Архитектор Олег Клодт родился в семье художников, потомков скульптора Петра Карловича Клодта, которые на протяжении многих лет продолжают заниматься искусством. Окончив МАРХИ, Клодт основал архитектурное бюро, которое создает интерьеры как в России, так и по всему миру. В его портфолио входят как частные проекты, так и крупные девелоперские концепции.
Один из недавних проектов архитектора — лобби в жилом комплексе бизнес-класса «Павелецкая Сити». Forbes Life обсудил с Олегом Клодтом различие между российской и зарубежной архитектурой, господство эклектики в дизайне интерьеров и возможности отечественных мастеров.
— Вы — потомок скульптора Петра Клодта. Чувствуете ли вы во время работы определенную связь в творчестве со своим предком? Бывает ли такое, что вы во время работы вы обращаетесь к его произведениям, вдохновляетесь его творчеством?
— Общая ответственность за то, что я наследую такую фамилию и принадлежу к этому роду, есть. И тут дело не только в Петре Карловиче. Понятно, что он родоначальник творческой династии и человек известный по всему миру. Но и после него было множество знаменитых художников. В нашей семье во всех поколениях после него были такие. Многие работы висят в Русском музее, Эрмитаже и вообще по всей России и Европе. Среди них был и создатель русской деревянной гравюры и так далее. У меня и папа был художником, и дедушка, в общем, все были художниками. Но с точки зрения вдохновения обращаться к работе Петра для меня странно, ведь его главные произведения — это скульптуры, а не интерьеры и архитектура.
— А кто в целом влияет на ваше творчество? Кто сыграл решающую роль в формировании стиля?
— Сложно сказать. Мой вкус меняется, интерьеры тоже. То, что я делал 20 с лишним лет назад, и то, что я делаю сейчас, — совсем разные вещи. Я не могу сказать, что я слежу за какими-то определенными людьми. Помню, когда только начинал, мне очень нравился Филипп Старк. А сейчас я даже не взглянул бы на его творчество. Раньше мне нравились его работы с точки зрения смелости, а сейчас не нравятся вовсе. Или, например, когда я начинал пользоваться первыми дорогими брендами, часто выбирал марку Becker, тогда еще очень популярную. Сейчас же она считается чем-то довольно низкопробным. Дизайнер Томас Физант был моим кумиром двадцать лет назад. Мебель, свет — все привлекало в его работах. И вот год назад мы с ним пообедали в Париже вместе, и я уже без всякого пиетета с ним спокойно беседовал, на равных. С возрастом увлечения другими людьми в профессии пропадают.
— Как бы вы описали сейчас свой фирменный стиль? Из чего он складывается?
— Если мы говорим именно про названия художественных стилей, то сложно ответить. Когда занимаешься интерьерами, на мой взгляд, всегда актуальный стиль — это эклектика. Его называют по-разному, фьюжн, например. Но, по сути, это смешение нескольких направлений. Сегодня, если ты пытаешься создать что-то в едином стиле: четкую классику, ар-деко или деконструктивизм, получается очень неактуальная работа, безжизненная. Твое дело как автора и художника — создать именно новую, правильную для этого места, для этих людей и обстоятельств, энергетическую атмосферу посредством разных художественных приемов.
Своим стилем в работе я бы назвал чрезвычайное внимание к деталям и неуспокоенность. Любой проект я разрабатываю лично, выверяю каждый элемент — профиль, карниз, ручку. Для меня это всегда интересно и важно. Интерьер таким и должен быть. В нем важна естественная легкость, но при этом максимально продуманная, выверенная незаметно для других. Все нюансы должны быть известны только мне, а люди видят результат как творческую легкость.
— Расскажите, как вообще формировались концепции лобби в ЖК «Павелецкая Сити»? С чего все началось?
— Когда ко мне пришли с этим проектом девелоперы MR Group, мы совместно обсуждали, какие идеи мне нравятся, какие имена использовать в названиях корпусов проекта, даже со мной советовались.
Точно была известна только архитектура лобби и адресный посыл: Чикаго, Нью-Йорк, Америка XX века. Это была эпоха расцвета кинематографа, знаменитых актеров, появления «Оскара». Тут уже стал возникать в голове четкий образ: 1920-1930 годы, Empire State Building и Chrysler Building. Вообще, в Европе таких зданий в то время просто не было, да и масштаб детализации в итоге был совсем другой.