«Мы конкурируем с диваном»: директор Политеха Юлия Шахновская о борьбе с врагом любопытства, эзоповом языке и недопустимости очередей
Forbes Life поговорил с директором Политехнического музея Юлией Шахновской о том, почему в России конкуренция между культурными институциями во многом иллюзорна, как создавать язык общения, доступный для понимания неподготовленной аудитории и рассказывать о сложных научных явлениях, если ты не Стивен Хокинг, и почему очереди в музеи лишают человека достоинства.
Политехнический музей, расположен в Москве на Новой площади — один из старейших научно-технических музеев мира. Еще в 2013 году началась реставрация и реконструкция его исторического здания, бюджет которой насчитывает 13,4 млрд рублей — один из амбициозных культурных проектов последних лет. Концепция предусматривает создание принципиально новой музейно-просветительской платформы, объединяющей достижения науки, техники и общества, а Политех станет центром компетенций в области популяризации науки и проводником международной научно-технологической повестки в России. В сентябре 2019 года были открыты северный фасад здания, амфитеатр перед ним и пешеходная галерея, связывающая строение с Музейным парком. До открытия самого музея осталось чуть больше полугода, и Forbes Life пообщался с директором Политеха Юлией Шахновской — о том, почему долгосрочные проекты похожи на марафон, чем отличаются впечатления, полученные в художественном и научно-техническом музеях и о конкуренции с главным врагом человеческого любопытства — диваном.
— Музей находился в стадии запуска, когда в марте всех закрыли на карантин. По последней информации открытие Политеха планируется на май 2021 года. Оно будет поэтапным?
В мае музей будет готов к открытию в полном объеме — но в силу объективных обстоятельств мы не «выкладываем» на публику все сразу, а поступательно в течение лета открываем разные функциональные направления и тематические зоны. Сначала мы представим основную экспозицию и выставку, а отдельные проекты, например, детский музей, запустим чуть попозже, опробовав их предварительно в тестовом режиме.
— А что собой будут представлять новые экспериментальные форматы?
— Мы делаем отдельное пространство для детей до 9-10 лет, которое проектируется вместе с детьми и только для детей. Это направление новое и для нас, и вообще для музеев — в общем пространстве есть специально выделенная территория для особой аудитории, которой там максимально комфортно. Это фактически мини-музей, который воспроизводит исследовательскую и научно-популярную повестку Политеха, адаптирует наши подходы к детскому образованию. Детский музей будет полностью соответствовать нашей общей тематике и рассказывать про науку, но ориентирован будет в большей степени на знакомство с научным методом, развитие навыков XXI века и на раскрытие способностей ребенка через игру, проектную и исследовательскую деятельность. Там будет пространство для свободной игры, творчества и исследования. Наша функция состоит в модерации, в сопровождении, а не в роли ведущего и эксперта, который всегда знает ответ на вопросы. Мы готовы помогать формулировать эти вопросы и искать на них ответы.
— Многие культурные институции изъясняются фактически эзоповым языком, который понятен и доступен только узкой группе «посвященных« — по принципу — кто знает, тот поймет. Как рассказывать детям и вообще неподготовленной аудитории про черные дыры, если ты не Стивен Хокинг?
— Почему в англоговорящем мире популяризаторов в 1000 раз больше, чем в русскоговорящем? Там детей учат презентовать свои мысли с самого раннего возраста. Школьная программа устроена так, что заставляет ребенка, будь он самый замкнутый в себе интроверт, научиться доносить идеи или проект до класса. Этот навык считается обязательным. В нашей системе люди только-только стали ощущать потребность в необходимости доносить свои мысли до окружающих — не тот дурак, кто не понял, а тот, кто недостаточно внятно объяснил.
Наша основная экспозиция в основном нацелена не на то, чтобы красиво показать ДНК или вдохновенно рассказать про черную дыру. Она должна помочь людям понять суть научного явления или открытия, современного взгляда на них.
Мы создали центр научной коммуникации, который как отдельное профессиональное подразделение в музее занимается разработкой методик такой коммуникации. Вместе с учеными мы придумываем способы разговора с разными аудиториями на понятном им языке. Скоро запустим лабораторию популяризации математики и вместе с популяризаторами готовимся выработать язык разговора про математику.
Наша основная экспозиция в основном нацелена не на то, чтобы красиво показать ДНК или вдохновенно рассказать про черную дыру. Она должна помочь людям понять суть научного явления или открытия, современного взгляда на них. Уже 6 лет, вовлекая десятки людей, мы описываем, придумываем новые формулировки, новые термины. За эти годы нам удалось ангажировать ученых, которые на старте заявляли: «Ой, ой, что вы, мы с людьми общаться не будем, нам не надо». Действительно — привлечь действующего выдающегося ученого во взрослом возрасте, когда все поле его интересов лежит в области высокой науки, к разговору с чуждой ему аудиторией практически невозможно, но можно включить его в работу по выработке этого языка для других. То, что этих ученых и популяризаторов становится все больше и больше — уже невероятно важный эффект того, что мы делаем.
— У вашей музейной концепции нет аналогов в России. На какие международные проекты вы ориентируетесь?
В мире нет отдельного музея — как постоянной экспозиции — посвященного научным идеям, научным методам и понятиям. Мы на постоянной основе взялись представить современную научную картину мира и сделали ее основой для музейной деятельности — тут мы первые. С другой стороны, множество уже сделанных в рамках этого направления временных проектов дает нам возможность опираться на существующий опыт. Например, это выставка фонда Cartier про математику, в которой художники дают возможность ощутить фрагменты математической красоты и таким образом проникнуться идеями этой науки. Или Лондонский музей медицины Wellcome Collections, который доносит до своего посетителя современное представление о здоровье человека через взаимосвязь науки, медицины искусства и жизни. Или любимый мной Musée des Confluences в Лионе — он сосредоточен на общественных знаниях, на антропологии, и преподносит знание не через предметную историю, не вещественную фиксацию истории человечества, а через идеи и представления о том, как человек воспринимает себя в современном мире.