«Меня уже мало что пугает»: Настя Красильникова о подкасте про домогательства в ЛЭШ
9 октября в подкасте «Дочь разбойника» вышло расследование о домогательствах в отношении подростков в Летней экологической школе (ЛЭШ). Редактор Forbes Woman Когершын Сагиева поговорила с его создательницей Настей Красильниковой о том, почему в очередной раз злоупотребления обнаружены в школе для одаренных детей, о всеобщем молчании свидетелей и реакции общества на истории, о которых страшно узнавать.
Настя Красильникова — журналистка, фем-активистка, автор расследования о сексуализированном насилии в такси «Цена поездки». 9 октября в подкасте «Дочь разбойника» (сезон «Ученицы») совместно со студией «Либо/Либо» Красильникова выпустила свое новое расследование о Летней экологической школе (ЛЭШ), где преподаватели годами домогались подростков. 11 эпизодов; 5 часов 37 минут; 17 лет домогательств и абьюза в школе для одаренных детей.
Красильникова рассказала о десятках случаев, когда взрослые вступали в интимные отношения со школьниками (как девочками, так и мальчиками), а также раскрыла имена шести мужчин, которые, по рассказам героинь подкаста, злоупотребляли своим положением. По информации Красильниковой, о домогательствах знали многие преподаватели и администрация ЛЭШ, однако эта информация не становилась общеизвестной.
— Вы вовсе не собирались делать расследование про ЛЭШ, вы начали изучать историю, о которой вам написала слушательница по имени Аша, и только потом обнаружили целую серию домогательств?
— История начинается с того, что я получила письмо. В нем мне рассказали о неком Саймоне, который создал вокруг себя подобие секты, где практиковал разнообразное насилие в отношении женщин. Я задумывала расследование как историю одного человека, который, по рассказам героинь, нездоровым образом взаимодействовал с девушками разного возраста (они рассказывали о регулярном сексуализированном насилии, слежке, требованиях красить волосы в определенный оттенок рыжего, носить исключительно юбки и чулки), в том числе со школьницами. ЛЭШ появляется потом, по ходу расследования. Аша, первая героиня подкаста (а также автор письма) познакомились с Саймоном на мероприятии по защите Чистопрудного бульвара от вырубки деревьев. Саймон был студентом биофака МГУ, многие из студентов биофака преподавали в ЛЭШ.
— Далее слушатели узнают о злоупотреблениях. Педагогические методы ЛЭШ, описанные вами в подкасте, сразу вызывают вопросы: погладить ребенка за ухом и помурчать. Можно ли сказать, что неформальное общение провоцировало домогательства?
— Некоторые героини говорили, что атмосфера школы была для них важна. Стала ли она причиной домогательств? Есть разные мнения, и все они звучат в подкасте. Часть бывших школьников никаким злоупотреблениям не подвергались. Кто-то считает, что в школе появились нехорошие люди, которые воспользовались положением. А кто-то уверен, что чрезмерная тактильность, ощущение всеобщей дружбы и близости способствовали процветанию злоупотреблений.
— Не в первый раз подобное случается с элитными школами (в свое время на слуху были скандалы, связанные с 57-й школой и «Лигой школ»). Это похоже на тенденцию?
— У меня нет четкого ответа, только предположения. Многие сотрудники ЛЭШ недовольны, что школу воспринимают как элитную. Но в интервью, которое я брала у Владимира Алексеева (директор ЛЭШ с 2007 года, — Forbes Woman), он сетовал, что система набора школьников недостаточно прозрачная. И думаю, сложно спорить с фактом, что эта школа — непрозрачное учреждение: там редко меняется педагогический и директорский состав, ученики приезжают туда годами, то есть они могут начать с пятого, шестого класса и ездить до одиннадцатого. Потом многие из них становятся там преподавателями, это в целом не очень обновляемый механизм. Да, истории о домогательствах чаще становятся громкими в элитных школах, но это не значит, что в других школах ничего подобного нет.