Коллекция. Караван историйРепортаж
Валентина Талызина: «Эльдар Рязанов на меня постоянно кричал на съемках «Зигзага удачи»
«Когда я пришла на первую смену, чтобы озвучивать Надю в «Иронии судьбы...», ко мне подошла супруга Рязанова и прошептала: «Валя, надо спасать картину». Я обалдела. Звоню вечером ассистенту по актерам, спрашиваю: «Почему это Нина сегодня мне такие слова сказала?» — «А потому что состоялся черновой прогон картины. Скучища жуткая. И по студии уже пошли разговоры, что Рязанов наконец проваливается», - рассказала актриса.
— Валентина Илларионовна, вы уже больше шестидесяти пяти лет служите в Театре имени Моссовета. К юбилею творческой деятельности выпустили спектакль «Пиковая дама», в котором играете главную роль. А как все начиналось?
— На наш дипломный спектакль в ГИТИСе, где я училась на актерском, пришли представители Театра Моссовета: режиссер Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф, народный артист Борис Юльевич Оленин и директор театра Михаил Семенович Никонов. Мы играли спектакль «Цимбелин» по малоизвестной пьесе Шекспира. Я — принцесса Имогена, а Вадик Бероев — Постум. Нам удалось одолеть шекспировский текст, спектакль получился. И нас двоих с Бероевым пригласили в Театр Моссовета. Позже Михаил Семенович Никонов привел в театр много талантливой молодежи. Но мы с Бероевым были первыми, кто разбавил солидную возрастную труппу Завадского. Меня назначали в основном на роли молодых героинь второго плана, главным образом комсомолок в пьесах советских драматургов. При этом за первые шесть лет моей службы в театре ни Юрий Александрович Завадский, ни Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф (его бывшая супруга и постоянный сорежиссер) ко мне так с предложениями и не подошли.
А потом режиссер Инна Данкман назначила меня на роль Маргариты, дочки Людоеда, в детском спектакле «Когда часы пробили полночь» по пьесе Екатерины Борисовой. Моей героине рисовали усики, какая-то блюмбочка у меня на голове была. И в театре роль посчитали удачей. В честь премьеры в кабинете директора Михаила Никонова организовали шампанское. И Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф сказала: «Я поздравляю вас, Валя». А я возьми да и скажи: «Спасибо, но вам это не мешает не брать меня в свои спектакли». Она лишь ответила: «Посмотрим...» Так случилось, что вскоре в Театр Моссовета из Театра Пушкина вернулась Фаина Раневская, и на нее решили поставить спектакль «Дядюшкин сон» по Достоевскому. Директор театра посоветовал Ирине Сергеевне на красавицу Зинаиду взять артистку Талызину. С Фаиной Георгиевной мы впервые увиделись на репетиции. А я все фильмы ее знала... От волнения зажалась, задеревенела и разжаться не могла. А они — Ирина Сергеевна, Фаина Георгиевна Раневская, Константин Константинович Михайлов, Варвара Владимировна Сошальская — еще и говорили между собой на французском. А я в школе своего Борисовского зерносовхоза Омской области учила немецкий язык. Это вгоняло меня в ступор — на репетициях сидела тумбочка тумбочкой.
— Они это специально делали?
— Нет. Для них это было естественным общением. Они обсуждали что угодно, но не меня. Они вообще меня игнорировали. Наступило время прогонов, и Ирина Сергеевна сказала мне: «Валя, вы чувствуете, что заваливаете роль?» — «Чувствую». — «Ну, приезжайте ко мне домой, еще раз разберем обстоятельства, действия, внутреннее содержание роли, второй план». Я приехала, все разобрали. Прихожу на репетицию на следующий день — все то же самое: я тумбочка... Когда был готов мой костюм, меня облачили в кружевное платье, затянули в корсет, оголили плечи, сделали историческую прическу, надели серьги... Я подошла к зеркалу, которое и сегодня стоит у нас в театре перед сценой, смотрю в него и сама себя спрашиваю: «Кто это?» Через секунду понимаю, что это я. И тут же мне приходит в голову очень простая мысль: «А кого я боялась?» И пошла на сцену. У меня был монолог: «Князь, простите меня...» Я как упала на колени, как начала говорить свой монолог — свободно и просто, от всего сердца — до балкона. Фаина Георгиевна тут же прокомментировала: «Ирина, это же мелодрама!» — «Ничего, ничего, Фаина Георгиевна, — ответила Ирина Сергеевна, — пусть-пусть...» Она поняла, что меня наконец прорвало. И роль у меня пошла...
— А что было после премьеры? Вы ее отпраздновали?
— После премьеры Фаина Георгиевна пригласила нас к себе домой. Так как у нее дома из продуктов был только хлеб, по дороге мы купили бутылку вина и докторской колбасы. Сели за стол, но все время звонил телефон, и Фаина Георгиевна, конечно, отвечала. Это те, кто был на спектакле, звонили поздравить Раневскую. Мы только и слышали ее ответное: «Спасибо, спасибо, спасибо...» Раз, второй, третий, пятый... И наконец Ирина Сергеевна сказала: «Фаина, ну сколько же нам сидеть с полными стаканами?» Раневская закивала нам и произнесла в трубку: «Спасибо большое, но я не могу говорить — я с вами говорю из автомата». «Больше я к телефону сегодня не подойду», — заверила нас Фаина Георгиевна.
Знаменитый импресарио Соломон Юрок пригласил на гастроли в Париж три спектакля Театра Моссовета: «Дядюшкин сон», «Маскарад» с Мордвиновым и «В дороге» с Бортниковым. Но Раневская дипломатично отказалась от поездки. Она была очень умным, проницательным человеком и поняла, что для главной актрисы труппы Веры Марецкой на гастролях роли нет. Фаина Георгиевна сказала: «Я была в Париже, я училась в Париже, я туда ехать не хочу». Ну а если артистка отказывается, ее нужно заменить. А кем? Конечно, Марецкой. И кстати, Вера Петровна очень серьезно отнеслась к работе. В Париже ей выпало гримироваться в грим-уборной самой Сары Бернар. И от волнения Вере Петровне стало плохо с сердцем — антракт задержали на 40 минут.
Ко мне после спектакля подошла Эльза Триоле — маленькая сухонькая старушка, сестра Лили Брик и супруга Луи Арагона. У нее на всю грудь была огромная брошь — бриллианты и бирюза, это я запомнила. Я перед ней стояла в гриме, в костюме Зинаиды, а она, протягивая мне руку, сказала: «Я пришла взглянуть на русскую красоту». Про себя я подумала: «Видела бы ты меня без грима». Потом во французских газетах были напечатаны хвалебные рецензии на наш спектакль и везде обсуждалась русская красота молодой актрисы, исполняющей роль Зинаиды. И мои сотоварищи артисты Витя Отиско и Вадик Бероев со смехом все это зачитывали: «Валька, иди сюда, ты посмотри, что про тебя пишут: высокий лоб, лебединая шея, осиная талия, царственные плечи... Валька, покажи, где это все у тебя?»