Худрук театра Моссовета Евгений Марчелли не сторонник радикальных перемен

Караван историйКультура

Худрук театра Моссовета Евгений Марчелли: "Люблю, когда в театре про любовь"

Я вообще не сторонник радикальных перемен. Понимаю, что театр создается годами, а рушится в секунды. Поэтому - никаких резких движений! Все очень аккуратно!

Елена Ланкина

Фото предоставлено пресс-службой театра имени Моссовета

ы беседуем в преддверии вашего юбилея. Как будете отмечать шестидесятипятилетие, Евгений Жозефович?

— Да постараюсь никак не отмечать. Не люблю быть в центре внимания. Предпочитаю домашние праздники в узком кругу как повод собраться с близкими, с которыми редко вижусь. Пышные торжества мне всегда напоминают репетицию похорон: такое впечатление, что юбиляр уже умер и все стараются помянуть его добрым словом.

Пять лет назад, когда исполнилось шестьдесят, я работал в Ярославле художественным руководителем Театра имени Федора Волкова и вывез всю труппу на турбазу, где мы замечательно погуляли без торжественных «проводов». Надеюсь, и шестидесятипятилетие без них пройдет и, даст Бог, семидесятилетие. С шутками-прибаутками.

— На «руководящей работе» вы уже тридцать один год. Главным режиссером стали совсем молодым — в тридцать четыре?

— Да, в 1991-м. До этого несколько лет работал очередным режиссером в «Тильзит-Театре» города Советска в Калининградской области. Главным стал девятнадцатого августа — в день начала августовского путча. Помню, ехал на автобусе в управление культуры в Калининград, а по радио передавали новости о событиях в Москве. Вернулся уже с приказом о назначении, и начались веселые времена...

В городе регулярно отключали свет, на улицах было темно и страшно. Периодически вспыхивали бандитские разборки, а я придумывал разные фокусы вроде городского шествия. По воскресеньям мы собирались всей труппой и шли по главной улице балаганом, пели, кричали. Внутри театра я тоже многое изменил, например уничтожил службу распространителей билетов. Планы реформ вынашивал четыре года, поэтому бабахнул по максимуму. Бюджетные деньги быстро разбазарил, выдал всем премии, после чего финансирование нам вообще закрыли, пришлось как-то выкручиваться.

Ездили в Литву, благо граница еще была открыта. Покупали мешками секонд-хенд и привозили в Советск. Около театра располагался рынок, и там по выходным торговали наши артисты. На заработанные деньги мы и жили. Потом, слава богу, стали приезжать немцы, жившие в наших местах до Великой Отечественной войны. И мы для них играли концерты.

Это был полукриминальный бизнес, потому что билеты не продавались. Немцы просто скидывались, и их марки мы меняли на рубли. Часть вносили в бухгалтерию, чтобы театр мог существовать, часть брали себе. Валюту меняли прямо на улице, в открытую.

— А что вы для немцев играли?

— Специальный, очень приличный часовой концерт. Естественно, с русскими «Валенками» и частушками, как же без них, но и с немецкими стихами на языке оригинала. Был когда-то такой беллетрист и драматург Герман Зудерман, живший в Тильзите — до войны так назывался Советск. Немцы его любят, и ребята наши читали им Зудермана на немецком. Концерты, конечно, представляли собой странный набор произведений, но на них, как правило, приходили старички, которые со слезами на глазах рассказывали, что бывали в этом театре еще детьми.

— Время было нищим, тяжелым, но веселым?

— Конечно! Мы были молодыми, горячими, озорными, и трудности не пугали. Не могу сказать, что барствовали, но на жизнь хватало. Она была радостной, мы жили в кайф и при этом бесконечно ставили какие-то новые спектакли. Постепенно театр стали приглашать на разные фестивали, и мы немножечко прославились.

— Вы же начинали как актер?

— Да, первое образование у меня актерское. Я окончил Ярославское театральное училище. В Москве никуда поступить не удалось. Очень расстроился, ведь вырос за кулисами. Папа руководил оркестром в Русском театре драмы города Фрунзе. Я в нем после школы работал реквизитором, осветителем, радистом. Видел все премьеры.

Добрые люди посоветовали поехать в Ярославль, и там я сразу поступил в театральное училище, которое успешно окончил через четыре года. В это время в Брянске открыли совершенно новый Театр юного зрителя. Труппу набрали из выпускников Саратовского и Ярославского училищ. Мы сутками пропадали в театре и только о нем и говорили. Я прошел хорошую актерскую школу, а потом увлекся режиссурой.

— Это правда, что одно время по документам были не Евгением Жозефовичем, а Евгением Георгиевичем?

— В школьные годы, когда приходилось называть свое отчество, оно вызывало вопросы и смех. Я и сам спотыкался, и когда получал комсомольский билет, решил стать Георгиевичем, потому что папу все звали Жорой. В паспорте тогда была графа «национальность». Мама сказала: «Обязательно укажи, что ты русский. Отец сильно пострадал из-за того, что был итальянцем».

Папа мой Жозеф Марчелли родился в семье итальянского коммуниста, которая в начале 1930-х эмигрировала в Советский Союз. Летом 1941-го ушел на фронт, провоевал два года, а потом вышел приказ убрать из армии всех иностранцев и отца отправили в лагерь. Родителей его тоже репрессировали. Дедушка мой сгинул в лагере, бабушка провела там десять лет.

Отец вышел по амнистии после смерти Сталина и был отправлен на поселение в Киргизию, во Фрунзе. Там однажды на улице совершенно случайно встретил свою мать, о судьбе которой ничего не знал пятнадцать лет! Ее после лагеря тоже отправили в Киргизию. Встретились они просто каким-то чудом, Фрунзе — не такой уж маленький город.

Бабушка моя была француженкой и по-русски говорила плохо. В основном объяснялась по-французски и по-итальянски, и я в детстве неплохо знал эти языки, но после смерти бабушки забыл.

В школьные годы, когда приходилось называть отчество, оно вызывало вопросы и смех. Я и сам спотыкался, и когда получал комсомольский билет, решил стать Георгиевичем. Фото предоставлено пресс-службой театра имени Моссовета

— Актерской профессии вам было мало? Поэтому и обратились к режиссуре?

— Я изначально к ней тянулся. В училище помогал ребятам ставить этюды. На третьем курсе «подпольно» поставил целый спектакль — маленький водевильчик по пьесе Эжена Лабиша. Нам не разрешали самостоятельно репетировать, но мою постановку приняли и поставили в диплом.

В училище все время поручали каких-то красавчиков, а сам я себя видел в характерных ролях. В Брянском ТЮЗе с удовольствием играл всякую нечисть в сказках. Параллельно пробовал ставить и понял, что это мое.

Поступил на режиссерский факультет Щукинского училища к Александру Михайловичу Поламишеву — целенаправленно, прочитав все его книжки. Для меня на тот период это был самый интересный педагог, до сих пор не жалею, что выбрал именно его. Поламишев гениально преподавал режиссерскую теорию и практику. Однако он не был для меня авторитетом как постановщик, я не следовал его методу, не был им потрясен и подавлен и стал постепенно нащупывать свой путь. Школа Поламишева дала определенную свободу в поиске своего театра.

Конечно, в годы учебы я еще не понимал, что такое мой театр, и с удовольствием ходил на любые постановки любых мастеров. Тогда творили великие — Гончаров, Товстоногов, Эфрос, Любимов, Захаров, и все они были в силе. Потом уже я понял, где мое, где не мое, когда сам начал выпускать спектакли. Мне повезло — я попал в крошечный театрик в маленьком городе. Если бы оказался в солидном, академическом, возможно, ничего бы не получилось. Попробуй там сделать что-то свое, тебя остановят на первом же шаге, напомнят о традициях. Но я оказался на абсолютно свободной территории, где никто ничего не диктовал. И молодежь пришла в труппу хорошая. Например Виталий Кищенко, с которым мы потом всю жизнь все роли делали вместе и с которым теперь вместе оказались в Театре Моссовета.

Виталий окончил Красноярский институт искусств, но не сдал госэкзамен по марксистско-ленинской эстетике и не получил диплом. Только справку о том, что прослушал курс мастерства актера. Я иногда шучу на репетициях: «Вот ты выходишь на сцену, и сразу видно — справка у артиста. Диплома все-таки нет».

— В Щукинском ведь отслеживают талантливых студентов и стараются пригласить в Театр Вахтангова. Почему вас туда не взяли?

— Артистов берут, а режиссеров — не особо. Но спустя лет десять, когда я уже руководил «Тильзит-Театром» и приобрел какое-то имя, Михаил Александрович Ульянов вдруг предложил мне поставить спектакль. Вахтанговский в то время был таким театром свободного выбора. Артисты объединялись в небольшие группы вокруг какого-нибудь лидера. Лидером той, с которой я работал, был Василий Семенович Лановой.

Ульянова я бы назвал скорее организатором, администратором, чем худруком, он выбивал деньги, звания, квартиры. В творческом смысле театр как-то «самоуправлялся». И пригласил меня Михаил Александрович по инициативе Василия Семеновича — поставить для его группы «Лев зимой» Джеймса Голдмена. Пьесу артисты выбрали сами, сами же сделали распределение ролей.

Перед встречей с Ульяновым ужасно волновался, он ведь — глыба, легенда, а я — режиссер провинциального театра в маленьком городке. Помню, вошел в кабинет, сел в кресло, они у Ульянова были неудобными, массивными, и почувствовал себя каким-то воробушком, а он говорит: «Понимаешь, Жень, у нас последние два года не было ни одной удачи, кто бы ни ставил. Все спектакли сорвались. У тебя нет права на неудачу. Мы весь лимит исчерпали». Я опешил.

Мне кажется, у режиссера всегда должно быть ощущение безответственности и свободы — он не работает на успех, идет туда, куда ведет творческая интуиция. Но так считают не все. Знаете, когда я уже набрал какой-то вес, получил какие-то премии, меня стали приглашать в разные провинциальные театры со следующим посылом: «Нам не важно, что вы поставите, важно, чтобы за это дали «Золотую маску». Будто моя работа — гарантия получения этой премии! Иногда обходились без такой заявки, но едва я начинал репетировать, спрашивали: «Как думаете, мы получим «Золотую маску»?» Словно это можно предвидеть!

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Марина Зудина: Марина Зудина:

Большое интервью с Мариной Зудиной

Караван историй
Подозрительно выгодное предложение: как не ошибиться с выбором подрядчика в кризис Подозрительно выгодное предложение: как не ошибиться с выбором подрядчика в кризис

На что обратить внимание при выборе нового партнера

Forbes
«Чего там идти-то?..» «Чего там идти-то?..»

«Буревестник» затонул при таких обстоятельствах, что все виновные были на виду

Дилетант
Семейная сага, стокгольмский синдром и драма взросления. 8 бестселлеров, завоевавших любовь критиков Семейная сага, стокгольмский синдром и драма взросления. 8 бестселлеров, завоевавших любовь критиков

Если еще не знакомы с этими романами — самое время это исправить

СНОБ
Яна Сексте: Яна Сексте:

Бомба замедленного действия — Яна Сексте

Караван историй
«Не понимаю, нужны ли мне друзья» «Не понимаю, нужны ли мне друзья»

Как понять, какие дружеские отношения нам нужны? История читательницы

Psychologies
Геохимики впервые нашли в метеорите вещество сверхновой типа Ia Геохимики впервые нашли в метеорите вещество сверхновой типа Ia

Гипатия была найдена в Египте в конце прошлого века

N+1
Песня победы Песня победы

История о неперспективных детях, человеческих ценностях и музыке

СНОБ
Амазонские дельфины поиграли с анакондой и случайно убили ее Амазонские дельфины поиграли с анакондой и случайно убили ее

Необычный случай произошел на одной из боливийских рек

N+1
Гарантия — тысяча лет: уровень стоматологии у древних майя восхитил археологов Гарантия — тысяча лет: уровень стоматологии у древних майя восхитил археологов

Во время раскопок в Латинской Америке нашли запломбированные зубы майя

Вокруг света

Фэшн-провалы Кендалл Дженнер

VOICE
«Заговор военных»: анатомия мифа «Заговор военных»: анатомия мифа

Как появилась легенда о некоем «заговоре военных» для свержения Сталина

Дилетант
Как повысить свой шанс забеременеть Как повысить свой шанс забеременеть

Главное в планировании беременности – вовремя заметить и решить проблему

Лиза
Человек с фотоаппаратом: как военные корреспонденты ставились проводниками памяти Человек с фотоаппаратом: как военные корреспонденты ставились проводниками памяти

Военная фотожурналистика остается одним из мощнейших средств фиксации реальности

Forbes
60 лет жизни в капсуле: удивительная история Марты Мейсон 60 лет жизни в капсуле: удивительная история Марты Мейсон

Стойкости Марты Мейсон можно только аппладировать

VOICE
«Проиграть, но не потерять уважения к самому себе»: психология поражения «Проиграть, но не потерять уважения к самому себе»: психология поражения

Правильная «работа над ошибками» дает куда больше, чем победы без поражений

Psychologies
Ресурс или мускул: как работает сила воли Ресурс или мускул: как работает сила воли

Мы сами ослабляем свою волю, потому что верим в ограниченность этого «ресурса»?

Psychologies
Гигантский птерозавр кетцалькоатль оказался плохим летуном Гигантский птерозавр кетцалькоатль оказался плохим летуном

Огромный птерозавр кетцалькоатль мог подняться в воздух только в крайнем случае

N+1
Если вены создают проблемы Если вены создают проблемы

Секреты, которые помогают ногам оставаться здоровыми и красивыми

Лиза
Пожилые родители: как их понять и простить Пожилые родители: как их понять и простить

Как выстроить свое общение с родителями?

Psychologies
Киста яичника: признаки, лечение и последствия Киста яичника: признаки, лечение и последствия

Что такое киста яичника, может ли она пройти сама и как ее лечить?

VOICE
Невероятные стеклянные скульптуры Джека Стормса: неземная красота Невероятные стеклянные скульптуры Джека Стормса: неземная красота

Скульптуры Джека Стормса похожи на застывшие в стекле фейерверки

ТехИнсайдер
Как тренироваться после 40 лет? Как тренироваться после 40 лет?

Оставаться активным и спортивным с возрастом не только можно, но и нужно

Maxim
Михаил Бондаренко: «Гораций». Отрывок из новой биографии древнеримского поэта Михаил Бондаренко: «Гораций». Отрывок из новой биографии древнеримского поэта

Отрывок из начала биографии Горация, посвященный образованию поэта

СНОБ
Крысиные предшественники сперматозоидов остались работоспособны после 23 лет заморозки Крысиные предшественники сперматозоидов остались работоспособны после 23 лет заморозки

Что происходит со сперматозоидами крысы за время долгого хранения в жидком азоте

N+1
Серфинг по-русски: где и как поймать волну от Калининграда до Камчатки Серфинг по-русски: где и как поймать волну от Калининграда до Камчатки

Русские серферы — суровые ребята, катающиеся на Балтийском и Японском морях

Вокруг света
Как провести выходные или отпуск: Мурманск и окрестности Как провести выходные или отпуск: Мурманск и окрестности

Что посмотреть и попробовать в Мурманске

СНОБ
Эти автомобили провалились, потому что опередили свое время Эти автомобили провалились, потому что опередили свое время

Преждевременный выход на рынок загубил эти автомобили

ТехИнсайдер
«Тайная жизнь пчел»: роман о взрослении в Америке 1960-х «Тайная жизнь пчел»: роман о взрослении в Америке 1960-х

Каково быть подростком-сиротой на американском юге в 1964 году? Отрывок из книги

Forbes
Как сейчас живет Бекхэм: ремонтирует дом за 37 млн и за день зарабатывает месячную зарплату футболиста Как сейчас живет Бекхэм: ремонтирует дом за 37 млн и за день зарабатывает месячную зарплату футболиста

Вначале мая Дэвиду Бекхэму исполнилось 47 лет. Но он в абсолютном порядке

Maxim
Открыть в приложении