Из-за сжатых сроков члены команды готовы были грызть друг другу глотки: как Ford создавала GT40 для гонки «Ле-Ман»
Отрывок из книги «Ford против Ferrari», которую выпустило издательство «Альпина».
Генри Форд II взошел на трибуну конференц-зала в Кобо- Холл — выставочном центре на берегу реки Детроит. Зал был заполнен. Сквозь пелену табачного дыма он разглядел множество обращенных к нему лиц. Генри II выступал с программной речью на ежегодном собрании Общества автомобильных инженеров.
«В этом году, как и много раз до этого, Америка оказалась на перепутье в долгих поисках своего национального предназначения, — начал он. — На протяжении многих поколений наши технологии были самыми продвинутыми и прогрессивными в мире. Эти технологии составляют основу нашего образа жизни, нашей национальной безопасности, нашего положения в сообществе нации. Мы привыкли думать о себе как о непревзойденных мастерах машинного века.
15 лет назад такая самоуверенность была еще вполне оправданна. Весь остальной мир обращался к нам, чтобы научиться, как лучше, дешевле и быстрее добиваться результата. Но в последние годы мы наблюдаем, как здесь, у нас, внедряются новые процессы, разработанные за рубежом. Мы видим, как иностранная продукция бросает вызов нашей даже на внутреннем рынке. Это связано не только с тем, что иностранная продукция дешевле. Часто она лучше и совершеннее нашей.
Эти знамения указывают, что нам следует задать себе несколько важных вопросов. И самый важный из них звучит так: можем ли мы еще чему-нибудь научить мир или теперь он будет учить нас?»
***
Тем временем в небольшом промышленном помещении в Слау, пригороде Лондона, в шести часовых поясах от зала, где выступал Генри II, прототип автомобиля Ford для «Ле-Мана» начинал обретать первые очертания. Работы велись на территории недавно построенного кирпичного завода к западу от аэропорта Хитроу. Это было удобное местоположение с точки зрения доставки деталей и людей со всех концов Европы и отправки готовых изделий в Дирборн.
Команду проекта Форд собирал по крупицам. Рои Ланн отвечал за инженерную часть. На роль главного менеджера, способного взять на себя общее руководство, Форд искал опытного человека, которому было бы не страшно доверить чековую книжку.
Шелби предложил своего бывшего босса из Aston Martin Джона Уайера. Представил он его следующими словами: «Папаша расскажет вам все, что вы хотите знать о гонках и спорткарах». Пятидесятитрехлетний Уайер был похож на дикого и всегда настороженного великана. Его взгляд был настолько пристальным, что гонщики дали ему прозвище Луч Смерти, разумеется, не рискуя называть его так в глаза. Уайер был менеджером команды Aston Martin в 1959 году, когда Шелби выиграл «Ле-Ман». Теперь, по прошествии четырех лет, он подписал контракт с Ford и стал зарабатывать в два раза больше, чем в Aston Martin.
В поисках инженера-консультанта Дональд Фрей встретился со многими яркими умами Англии. В итоге он остановился на кандидатуре Эрика Бродли, бывшего архитектора 30 с лишним лет, основавшего собственную компанию по производству гоночных автомобилеи Lola, название которых было навеяно популярнои песенкои «Whatever Lola Wants, Lola Gets» («Все, что Лола хочет, Лола получает»).
Бродли выставил на «Ле-Ман» 1963 г. среднемоторный прототип с низкой посадкой — именно такую машину планировал создать Ford. Шелби заметил этот автомобиль и сразу сообщил о нем коллегам. У Бродли был опыт и наработанные контакты с поставщиками, к тому же он нуждался в деньгах. Ford Motor Company заключила с ним контракт на два года. В команду также вошел главный инженер, работавший у Шелби, Фил Ремингтон.
Развернувшаяся в Слау деятельность сразу привлекла к себе внимание прессы. До «Ле-Мана» оставалось около 250 дней. Рабочие смены по 12 часов стали нормой. Выходных и праздников не предполагалось. В таких условиях эмоциональный накал был лишь вопросом времени. Через несколько недель Ланн и Бродли уже не могли спокоино разговаривать друг с другом. Дональд Фрей получал письма от Уайера, который ставил под сомнение адекватность решений Ланна.
Ланн ездил по Европе, закупая самые лучшие компоненты, которых в США было не найти: в Италии — 15-дюймовые спицованные колеса Borrani и трансмиссию Colotti, в Англии — муфты карданных валов Metalastic и тормозные суппорты от Girling. Часть деталей поставлялась инженерными лабораториями в Дирборне. Все эти компоненты требовалось не просто идеально подогнать друг к другу — целое должно было стать большим, чем сумма его частей. Малейший дефект мог обернуться сходом машины с дистанции. По правилам «Ле-Мана» после старта замена основных компонентов автомобиля была запрещена.
Первая задача заключалась в тестировании отдельных компонентов. В качестве подопытных кроликов использовали два автомобиля Lola, предоставленные Бродли. Механики в Слау устанавливали в них детали и трейлерами отправляли машины на автодромы Англии и Италии.
Работа Джона Уаиера заключалась в том, чтобы привлекать талантливых гонщиков. Первым делом он нанял лучшего пилота-испытателя, имя которого в наши дни ассоциируется с выдающимися достижениями в автоспорте. Тогда же Брюс Макларен был еще никому не известным розовощеким новозеландцем с широченной улыбкой и ногами разной длины.
В обычной жизни он носил коррекционную ортопедическую обувь, но, когда переобувался в гоночную, сразу становилось заметно, что он прихрамывает. Еще мальчиком, в Окленде, Макларена поразила болезнь Пертеса — заболевание бедреннои кости и тазобедренного сустава.