Гиперкары небесные. Изучаем феномен сверхбыстрых автомобилей
Как и почему появились машины, для которых слова «суперкар» явно недостаточно?
Двенадцать лет назад словом «гиперкар» называли один конкретный автомобиль, возможности которого бросали вызов физическим законам и человеческому воображению. А теперь так называют целый класс машин. Как он вырос и зачем?
Слово «гиперкар» появилось, чтобы обозначать нечто выдающееся, для чего привычного термина «суперкар» явно недостаточно. Что-то такое, по сравнению с чем сам Доктор Зло — нашкодивший пионер, Дональд Трамп — председатель колхоза, а ураган Катрина — ручной вентилятор на батарейке. Ну а суперкар, соответственно, — тележка из супермаркета, только красная.
Все знают о суперкарах?
Нет такого измеримого критерия, который позволил бы причислять те или иные автомобили к суперкарам. Ни время разгона до 100 км/ч, ни максимальная скорость, ни цена, ни время круга на Нюрбургринге не могут служить верным признаком. Машины с приставкой «супер» объединяет только один критерий — назначение. Суперкар создается для того, чтобы быть быстрее всех на гоночном треке. Да, это дорожный автомобиль, и трека он в своей жизни может и не увидеть, но главное для него — скорость в высшем смысле: разгонная и тормозная динамика, управляемость.
Под общим зонтиком скорости люксовые Ferrari и Lamborghini уживаются с «народными» Nissan GT-R и Honda NSX, среднемоторный Ford GT 40 — с переднемоторным Mercedes SLS AMG, новые McLaren — с заслуженным Porsche Carrera GT. Последнее важно, ведь, как и мастера спорта, суперкары не бывают бывшими. Если Ferrari F430 2004 года набирает 100 км/ч медленнее, чем новый хетчбэек Mercedes-AMG A 45 (4,3 с против 4,2), это не лишает его титулов, и также не делает суперкаром мерседесовский хэтч, равно как и заряженную версию любой другой машины, изначально созданной для поездок на работу.
Итак, суперкары — это самые быстрые дорожные автомобили, остановившиеся в шаге от гоночных. Такие, в которых значение имеют только скорость и удовольствие водителя. Кстати, гоночная машина об удовольствии пилота не заботится совсем: в гонках важна только скорость.
Гиперкары: начало
Какими бы быстрыми и бескомпромиссными ни были суперкары, среди них тоже стали появляться свои «супер-супер». Слово «гиперкар», как принято считать, возникло вместе с невероятным McLaren F1. В конце 1980-х беспрецедентный дорожный автомобиль начала разрабатывать английская компания McLaren, строившая до этого исключительно гоночные машины, в первую очередь для «Формулы-1». Представленный в 1992 году F1 имел двойное назначение: из 106 экземпляров лишь 65 были дорожными, а остальные успешно выступали в гонках. В 1995 году McLaren F1 даже одержал победу в «24 часах Ле-Мана».
Спортивный автомобиль англичане буквально изобрели заново — его дизайн и сегодня заставляет усомниться в земном происхождении машины. Водитель в F1 сидел не слева и не справа, а посередине, позади него было два пассажирских места. За сиденьями располагался атмосферный 12-цилиндровый мотор BMW. Его объем довели до 6,1 л, а мощность — до 627 л.с. Цифра для своего времени настолько же невероятная, как и цена в 1,2 млн долларов в 1992 году. Рекорд скорости для дорожных машин (386,4 км/ч), установленный «Маклареном», перебили лишь в 2005 году, да и то на пару километров в час. Разгон до сотни занимал всего 3,4 с.
Однако даже в те годы McLaren F1 пусть и был самым-самым, он лишь немного опережал своих современников. Титул самого быстрого дорожного автомобиля он отобрал у соотечественника и ровесника Jaguar XJ 220 (1992 год, 540-сильный 3,5-литровый V6 с двумя турбинами, без малого полмиллиона фунтов). Максимальная скорость со снятым ограничителем оборотов достигала 349,4 км/ч, а 100 км/ч покорялись «Ягуару» за 3,6 с.
Франко-итальянский Bugatti EB 110 SS, в отличие от англичан, задумывался дорожным, но в гонках тоже поучаствовал. Еще бы, с такими-то показателями! Модель 1992 года набирала сотню за 3,2 с и прекращала разгон лишь на отметке в 348 км/ч. Двигатель Bugatti был и вовсе чем-то антинаучно-фантастическим: V12 объемом всего 3,5 л щедро снабжали озверином четыре турбокомпрессора. На выходе — умопомрачительные 612 л.с.
Словом, гиперкары тех лет были похожи на другой привет из 90-х — компьютерные шутеры. Расправившись с кучей монстров, в конце каждой миссии ты попадал на аудиенцию к боссу уровня, а потом долго и упорно рубился с ним не на жизнь, а на смерть. Именно такими «боссами уровня» и были те машины. Они тоже при случае пытались тебя убить, так что для начала стоило как следует освоиться с персонажами попроще.
Разумеется, при переходе на новый уровень монстры становились все сильнее и злее. В конце 90-х гоночная серия FIA GT породила настоящих чудовищ. Даже самый отъявленный стритрейсер сначала трижды подумает и позвонит маме, прежде чем подойти на десять метров к такой опасной твари, как Mercedes CLK GTR или Nissan R390 GT1. Впрочем, это чисто гипотетическая ситуация: никто ни к чему не подойдет. Чудовища, по чьей-то шутке допущенные на дороги общего пользования, как мед у Винни-Пуха: даже если они есть, их все равно как бы нет.
По правилам гоночной серии прототипы должны были иметь дорожные версии. Так в 1998 году и появились эти сверхмалые «омологационные серии» монстров, способных легально перемещаться по дорогам (ну да, у них были зеркала, ручник и фонарь заднего хода), но приспособленных только для гонок. Впрочем, 560-сильный Nissan R390 GT1 так и не поступил в свободную продажу, а 612-сильный CLK GTR выпустили тиражом в 25 экземпляров. В Книгу Гиннесса он попал с весьма своеобразным рекордом — как самый дорогой в мире серийный легковой автомобиль. Начальная цена превышала 1,5 млн долларов.
Получается, гиперкары в конце 1990-х уже существовали, но само слово еще не вошло в лексикон автомобильных фанатов. Сегодня же любой посвященный автомобилям сайт по запросу «гиперкар» выдаст список результатов на несколько страниц. Интересно, в какой момент бесполезные, опасные, но такие быстрые и совершенные творения рук человеческих встали в один ряд с роботом-пылесосом и приложением для доставки еды? В нашем сознании гиперкары спокойно обосновались, когда появился он. Bugatti 16.4 Veyron.
Мир до и после «Вейрона»
В конце 1990-х годов казалось, что все, связанное с двигателем внутреннего сгорания, уже изобретено. Автомобиль уверенно разменял второе столетие, стал экономичным, быстрым и безопасным, требовал все меньше обслуживания. Зазвучали робкие разговоры об автопилотировании, Toyota начала гибридную программу, а концерн General Motors представил концепцию Hy-Wire. Плоская платформа с колесами содержала в себе и силовую установку на водородных топливных элементах, и систему управления. Руль, педали и вообще любые устройства ввода подключались к этой платформе через единый порт. Что-то вроде большого USB.
Как автомобиль, выпущенный тиражом в 450 штук за 10 лет, изменил всю автомобильную индустрию?
Казалось, будущее уже где-то за поворотом. Бортовой реактор, который вырабатывает прямо на ходу электричество из водорода (эту систему и назвали топливными элементами, fuel cells), выделяет только чистую воду. На плоскую платформу можно поставить любой кузов. При этом руль и педали могут быть справа, слева и вообще где угодно, ведь жесткой связи с дросселем, тормозами или рулевым механизмом нет — всё через шнурок, как у синего туземца и его летающего коня из фильма «Аватар».
Тогда мы еще не знали, что развитие автомобилестроения пойдет по совершенно иному пути, а двигатель внутреннего сгорания, стоящий одной ногой в могиле, вместо того, чтобы умереть, сделает колоссальный рывок прямо к звездам из домашних тапочек — и все это за какие-то 15 лет.