Любовь и голуби Нины Дорошиной
Ушла одна из самых народных актрис. Она избегала публичности, практически не давала интервью, мы мало что знали о ее жизни, но очень любили. И боль от этой потери сравнима только с утратой родного человека. Давайте вспомним о ней.
Елена Скороходова, актриса
Точного числа не помню, но это случилось в мае 2017 года. В тот день я заехала к Нине Михайловне по ее просьбе, чтобы заплатить за квартиру и кое-что купить. Отдала пакеты, квитанции, сдачу и собралась уходить. «Посиди немного», — сказала она. Я осталась. Не думала, что это надолго, но просидела часа три. Молча. Говорила она. В какой-то момент моя рука потянулась к телефону, чтобы включить диктофон, но...
Записывать ее без предупреждения было бы подлостью. Я открыла рот, чтобы попросить разрешения, но осеклась. Испугалась, что собью с мысли и Дорошина замолчит. Нет, она не смогла бы говорить при включенном диктофоне. Исчезла бы искренность, без которой все потеряло бы смысл. По большому счету, моя вина не в том, что не записала, а в том, что не перенесла весь ее рассказ на бумагу сразу же по возвращении домой, когда впечатления еще были свежи, а детали — точны. За это я, наверное, буду пожизненно себя корить.
«О чем она тогда рассказывала? Не о тайнах ли закулисья актерской профессии?» — спросите вы. Отнюдь, она говорила о любви. Обычно артисты не любят распространяться о личной жизни и сразу предупреждают об этом журналистов: «Спрашивайте только о работе». Но рассказы о работе никому не интересны. Интересен живой человек, драматургия его жизни. А жизнь, тем более женщины, — это любовь.
Считается, что главной любовью Нины Михайловны был Олег Ефремов. Но у меня сложилось впечатление, что она любила и Олега Даля. Просто это были разные чувства, которые как-то переплетались в ее душе и в то же время существовали автономно.
«Зачем? — подумала я в середине ее монолога. — Зачем она все это мне рассказывает?» И вдруг поняла: Нина Михайловна хочет, чтобы история ее любви осталась жить и после нее, чтобы она бродила по миру до конца времен. Потому что для нее она священна.
У Дорошиной не работал телевизор, и все знакомые, естественно, пытались заняться его починкой. Нина Михайловна категорически этому сопротивлялась. Сначала мне казалось, что просто стесняется, не хочет никого обременять лишними хлопотами, но потом до меня дошло: боится, что работающий телевизор собьет ее с внутренних настроек на личную историю.
Она жила ею, опиралась на нее, просматривала своим внутренним взором словно кино. Более того, она над этим кино работала как над сценическим этюдом: что-то корректировала, перемонтировала, вычищала сюжет от мелких ненужных деталей или придавала им иной, глобальный смысл.
Я начала плотно общаться с Дорошиной в апреле прошлого года. Меня назначили стажером в ее педагогический отрывок. Все это происходило в Щукинском театральном училище, нашей альма-матер.
А занялась педагогической деятельностью Нина Михайловна в далеком 1981 году. Я тогда училась на третьем курсе. Помню ее появление в коридорах училища — она выглядела растерянной. Видимо, то был непростой период ее жизни: сорок шесть лет, детей нет, роли молодых уже играют молодые, все зыбко и бесперспективно. Спектакль «Любовь и голуби», который она много лет блестяще играла в театре, никто еще экранизировать не собирался... Скоропостижно умер отец. Это стало большим ударом. Все обстоятельства навалились одновременно, и груз оказался не по силам.
Дорошина обратилась к своему худруку, ученице Вахтангова Вере Константиновне Львовой с просьбой о помощи. Та была краткой.
— Чтобы завтра же приходила в училище на мое занятие, — приказала она.
— Зачем? — удивилась Нина Михайловна. Она не сразу поняла, что ей предлагают стать педагогом, а когда осознала, заволновалась: — Но у меня, наверное, не получится?..
— Получится, — не терпящим возражения тоном констатировала Львова.
И оказалась права.
Училище вдохнуло в Дорошину новую жизнь, и все вокруг вдруг нее начало меняться в лучшую сторону. Во-первых, она вышла замуж за прекрасного, верного, надежного и спокойного человека, который боготворил ее давно.
Владимир Ишков — выпускник историко-архивного института, художник по свету. Перипетии судьбы привели его в осветительский цех театра «Современник», видимо, ради встречи с его Ниночкой.
А во-вторых, Владимир Меньшов приступил к съемкам хита «Любовь и голуби» и не нашел лучшей кандидатуры на главную роль, чем Дорошина. Это был грандиозный подарок, о котором мечтает любая актриса. Душевные раны зарубцевались, страсти улеглись. Но история любви продолжала в ней жить.
Когда мы начали работать с Ниной Михайловной в училище, она окружила меня теплом и лаской как родное дитя. Была честна и доверчива, словно ребенок, и это подкупало. Я сразу заметила в ней такую особенность: о чем бы Дорошина ни говорила, какую бы тему ни затрагивала в быту или на репетициях, в разговоре обязательно возникал Олег Николаевич Ефремов. А за ним непременно появлялся и Олег Иванович Даль. Их ежедневное восторженное поминание стало ритуалом, в том числе и последнего года ее жизни.
В Олега Николаевича она влюбилась сразу, как только увидела в спектакле Центрального детского театра. Ей было тогда семнадцать лет. Но мало ли в кого влюбляются барышни в столь юном возрасте. Возможно, ее чувство испарилось бы, не оставив следа, не встреться они вживую в 1954-м на съемках «Первого эшелона».
Дело происходило в Казахстане. Нина Михайловна рассказывала, что вся закадровая атмосфера была пропитана любовью. Среди актеров сложились пары Извицкая — Бредун и Дорошина — Ефремов. А к Татьяне Дорониной приехал не занятый в фильме влюбленный в нее Олег Басилашвили. И они пошли жениться прямо там — в казахстанском ЗАГСе. Свидетелями на их свадьбе стали Ефремов и Дорошина.
Тогда юной Нине было еще невдомек, какой роковой станет для нее любовь к Ефремову. Он был увлекающимся человеком, а верность хранил только театру. Это сложно понять, принять, отпустить ситуацию и победить ревность. Конечно, когда все постигалось и проживалось Дорошиной впервые, ей приходилось многое претерпевать и она страдала. Ефремов приходил, уходил, у него рождались дети... Но ее любовь эволюционировала и постепенно превратилась в абсолютную, всепрощающую, ничего не требующую взамен. А страдания сделали ее личностно и профессионально сильнее.
Есть французская пословица Pour ?tre belle, il faut souffrir — «Чтобы быть красивой, надо страдать». Вот чтобы стать хорошей актрисой — та же история.
Когда Олегу Николаевичу принесли знакомиться новорожденную Настю (его дочку от Ирины Мазурук), Дорошина находилась в той же квартире. Семья Ефремова попросила ее тогда уйти в дальние комнаты. Она сидела там и слушала их радость от встречи с малышкой. Какие эмоции бурлили в ее душе?
Много лет спустя Нина Михайловна рассказала об этом эпизоде Насте Ефремовой. У них, кстати, сложились прекрасные отношения. Настя даже звала ее к себе погостить.
С Далем Нина Михайловна встретилась через семь с небольшим лет после «Первого эшелона» на съемках фильма «Первый троллейбус». Занятное совпадение названий фильмов и имен возлюбленных, не правда ли? Причем Олег Николаевич был старше Дорошиной на семь лет, а Даль — на семь лет моложе.
Считается, что Даль влюбился в нее сразу. Но развитие отношений с Олегом Ивановичем произошло в «Современнике» во время его ввода в спектакль. Нине поручили шефство над молодым артистом. Они работали вместе и, по словам Дорошиной, «дорепетировались до свадьбы».
Актеры понимают, как это происходит. Репетиции любовных сцен иногда перетекают в реальность. Все очень близко в нашей русской театральной школе. Никто же ничего не играет, все живут в предлагаемых обстоятельствах. «Истина страстей, правдоподобие чувствований...» — глядишь, вот и новая ячейка общества образовалась.
На свадьбу Дорошиной и Даля пришел весь «Современник». Ефремова старались на празднество не пустить, но он все же явился в середине вечера. О том, что был сильно подшофе, я знаю из других источников. Нина Михайловна не упоминала пристрастия Ефремова к выпивке, будто этого не было вовсе.
Что случилось, когда Олег Николаевич пришел на свадьбу, знают, по-моему, уже все. Как он сказал невесте: «А любишь ты, лапуля, все равно только меня».
Даль психанул и ушел в ночь. Чуть позже Ефремов тоже ушел, причем на этот раз вместе с Татьяной Лавровой. Дорошина рыдала на полу. Мобильных не было, Даль пропадал дня три непонятно где. Все были в панике. А потом он вернулся как ни в чем не бывало. И они с Дорошиной стали пытаться сложить семью.
Друзья — внук Сталина Александр Бурдонский с сестрой Надей — предоставили им комнату в своей квартире. Но жизнь молодоженов не задалась.
Спустя два года они официально развелись. Даль еще дважды женился, но неоднократно приходил к Дорошиной. Есть версия, что любил он всю жизнь только ее. О его появлениях она вспоминала с нежностью.
Пришел Даль и накануне своей кончины. Нина Михайловна абсолютно верила в то, что его смерть была запланированным самоубийством, и заставляла меня поверить: «Он приходил прощаться — это было очевидно».