«Гибель Запада» и другие мемы
Расхожие идеи и словесные формулы веками живут в русской культуре. Англичанка по-прежнему гадит, а Запад бесконечно движется к гибели. В книге «"Гибель Запада" и другие мемы. Из истории расхожих идей и словесных формул» («Новое издательство») историк литературы Александр Долинин показывает, как популярные клише рождались, транслировались и с течением времени обретали новый смысл. Оргкомитет премии «Просветитель» включил эту книгу в «длинный список» из 24 книг, среди которых будут выбраны финалисты и лауреаты премии. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с отрывком, посвященным «тоске по чужбине» — формуле, выражающей чувство непринадлежности России.
Тоска по чужбине
Как свидетельствуют социологи, в последнее время образованные слои русского общества охватило чувство, которое издавна описывается удачной формулой «тоска по чужбине»1 . У этого острого и хорошо понятного чувства — богатая история. В. О. Ключевский обнаружил его еще в начале XVII века у князя Ивана Хворостинина (ум. 1625). В рукописях и разговорах, замечает историк, «первый русский западник» выражал «скуку и тоску по чужбине, презрение к доморощенным порядкам», говоря: «В Москве людей нет, все народ глупый, жить не с кем, сеют землю рожью, а живут все ложью».
1Вариант «тоска по загранице» несколько раз встречается у вполне утолившего эту тоску Владимира Печерина. См. в его письме П. В. Долгорукову от 7 сентября 1863 года: «Тоска по загранице охватила мою душу с самого детства. „На Запад! На Запад“ — кричал мне таинственный голос, и на Запад я пошел, во что бы то ни стало» ( цит. по: Гершензон М. История молодой России. М., 1908. С. 155 ). Рассказывая в своих автобиографических записках о том, как в середине 1830-х годов он мучился в России, «где невозможно было ни говорить, ни писать, ни мыслить», Печерин вспоминает: «Одна московская дама, с обыкновенною женскою проницательностью, заметила обо мне: „Il a le mal du pays“ [ «У него тоска по родине» ], что тогда значило „У него тоска по загранице“» ( Печерин В. С. Оправдание моей жизни: Памятные записки // Наше наследие. 1989. № 1–3. С. 73 ).
Что же касается самой формулы «тоска по чужбине», то ее появление датируется первой половиной XIX века. Можно предположить, что она возникает как исправление и переосмысление не самого удачного места из «Горя от ума», где Чацкий в монологе о французике из Бордо обличает дух «пустого, рабского, слепого подражанья» Западу и восклицает:
Кто мог бы словом и примером
Нас удержать, как крепкою возжою,
От жалкой тошноты по стороне чужой3.
«Тошнота по» здесь — это неправильное словоупотребление, паронимическое замещение подразумеваемой «тоски», мотивированное потребностями ямбической схемы и негативным отношением автора к названному чувству. В отрыве же от ямбической инерции и патриотического пафоса «тошнота по стороне чужой» легко превращается в «тоску по чужбине», антоним «тоски по родине», и лишается пейоративной окраски. Самый ранний из известных нам примеров обнаруживается у П. А. Вяземского, писавшего 12 ноября 1827 года из Москвы в Париж А. И. Тургеневу: «Здесь Шимановска, и альбом ее, исписанный руками Benjamin Constant, Humboldt, Томаса Мура, Гете, — пуще прежнего растравил тоску мою по чужбине. Я — европейское растение: мне в Азии смертельно. В Азии и лучше меня живут —