«Угрозы появления всеобъемлющей экосистемы я не вижу, это скорее страшилки»
Герман Греф о строительстве экосистемы, покупках IT-компаний, утечках и мультиках
Выступая перед акционерами пять лет назад, глава Сбербанка Герман Греф назвал своими основными конкурентами IT-гиганты, такие как Google, «Яндекс», Alibaba. С тех пор банк начал превращаться в экосистему. За последние три года он потратил на покупку активов для нее $1 млрд, или 3% от прибыли за это время. И теперь рассчитывает, что капитализация небанковских бизнесов со временем сравняется с капитализацией самого Сбербанка, которая превышает 5 трлн рублей. Со временем Сбербанк хочет стать крупнейшей технологической компанией и торговаться не с банковскими мультипликаторами, а с технологическими. Сегодня Сбербанк торгуется с коэффициентом P/E 5,6, а например, Google — 29,7. Если бы Сбербанк сегодня торговался как технологическая компания, его капитализация приблизилась бы к 30 трлн рублей. О том, как Сбербанк превращается в технологическую компанию, строя экосистему, рассказывает его президент Герман Греф в интервью Николаю Ускову и Елене Тофанюк.
В прошлый раз, когда мы с вами встречались в 2016 году, говорили главным образом о прогрессивных техниках управления в Сбербанке. С тех пор Сбербанк стал главным ньюсмейкером в области превращения банка в огромную экосистему. Как вы пришли вот к этой идее?
Мы просто очень дисциплинированно исполняем нашу стратегию. В 2017 году была утверждена нашими акционерами стратегия постепенной трансформации банка в экосистему по мере создания технологической платформы и нашей способности агрегировать на своей платформе все большее и большее количество сервисов.
Но вашим акционерам кто-то же предложил эту идею?
Конечно, мы предложили эту идею, потому что увидели, наверное, одними из первых в мире, что под влиянием технологий бизнес очень сильно меняется. И те компании, которые имеют возможность и способность обладать большим технологическим стеком, начинают использовать свою технологическую способность для поиска принципиально новых бизнес-моделей. И стало понятно, что конкуренция в будущем будет концентрироваться в этом направлении. Хотя на момент разработки стратегии это еще не было очевидным трендом. Мы рассматривали агрегаторы, маркетплейсы, но об экосистемах речи не было. Тем не менее создание вокруг ключевой платформы, как вокруг магнита, разных конечных сервисов для клиентов смотрелось привлекательно. Те, кто захотел попасть в эту тенденцию, должны очень серьезно трансформироваться сами и трансформировать свою бизнес-модель. Собственно говоря, финансовые услуги были не исключением. Стало очевидно, что финансовая услуга не является конечной, она всегда промежуточная. А все владельцы промежуточных сервисов постепенно будут вытеснены экосистемами. Поэтому выбор был такой — самим становиться экосистемой либо постепенно смотреть на то, как в твоей сфере деятельности будут орудовать другие экосистемы.
Вы в то время своим конкурентом, кажется, видели Google?
Мы видели своими конкурентами любые технологические компании, которые строят экосистему. Google лишь одна из них.
Как вы видите конечную точку трансформации Сбербанка?
Конечной точки я не вижу. Никто не может сказать, как это будет, во что это трансформируется дальше, в силу того, что это не конечное состояние, а вечный процесс.
Сбербанк хочет стать всем в России? Местом, где все можно купить, заказать, оплатить, взять кредит.
В каком-то смысле да, наверное, но оказывать весь спектр возможных услуг, думаю, не под силу никому. Мы хотим быть экосистемой, которая оказывает набор самых важных для наших клиентов услуг. Я также не думаю, что мы будем единственной экосистемой: у человека будет выбор, а самые продвинутые клиенты будут пользоваться несколькими экосистемами.
Не кажется ли вам, что создается новая реальность, в которой появляются мегакорпорации и их власть и влияние становятся гораздо выше, чем когда-либо. Их влияние на жизнь простого человека безгранично. Вы не думаете, что создается новая реальность взаимоотношений между государством и мегакорпорациями? Нет ли в этом угрозы?
Нет, угрозы я не вижу. К слову «неограниченный» я отношусь с большим скепсисом. Переключить приложение значительно проще, чем физически уйти из одного места и перейти в другое, поэтому угрозы появления чего-то всеобъемлющего я не вижу, это скорее страшилки. При этом очень важно поддерживать конкуренцию. Это то, чем должно заниматься государство. И оно нащупывает новые отношения с крупнейшими корпорациями, которые строят экосистемы. Вообще в мире не так много стран, которые имеют возможность дискутировать о своих экосистемах, потому что, к сожалению, во многих странах альтернативы иностранным экосистемам действительно нет. Мы имеем счастье дискутировать о возможности выбора: у нас есть и свои местные экосистемы, и глобальные. Конечно, это новая парадигма, которая будет искать свое место в экономике и во взаимоотношениях с правительствами. И правительства будут искать правильный путь регулирования. Самая верная модель регулирования — это поддержание конкурентной среды. Самое лучшее — это все-таки конкуренция.
А «Тинькофф» вам конкурент? У него тоже экосистема.
Конкурент, конечно, да.
Вы его видите с высоты своей доли рынка?
Конечно, видим. Хотя у них пока зарождающаяся экосистема. Непонятно, удастся ли им реализовать эту стратегию, но как банк они хорошо работают. Мы их ценим как конкурентов.
Если говорить о том, как вы строите свою экосистему, то со стороны это выглядит как покупки всего подряд. Есть какая-то стратегия этих покупок?
Да что вы! Если мы покупали бы все подряд, мы бы совершали не 2–3 сделки в год, а 5–6 в месяц. Всего за последние семь лет мы купили на рынке 11 компаний! Мы очень разборчивы в наших инвестициях. Только около трети наших цифровых бизнесов — компании, доли в которых мы купили. Большинство же мы создали с нуля.
У вас есть совместный проект с «Яндексом», потом вы сделали СП с Mail.ru Group, купили Rambler.
Да, и что?
Вы со всеми тремя будете строить экосистему?
Почему с тремя? Мы будем строить экосистему не только с ними, но и с большим количеством других игроков. Мы строим открытую экосистему.
То есть у вас нет выбора: строить экосистему с «Рамблером», «Яндексом» или Mail.ru Group? Рынку кажется, что вы пытались договориться с «Яндексом» о покупке доли, но не договорились и решили договариваться уже с Mail.ru.
Мы договорились с «Яндексом» о том, о чем обе стороны хотели договориться. У нас есть два совместных предприятия [«Яндекс.Деньги» и «Яндекс.Маркет»], которые успешно функционируют и растут. Это не является препятствием для других приобретений и альянсов. С кем-то мы будем строить более тесные и партнерские отношения, с кем-то — только бизнес-отношения.
Вы не пытались купить у них долю, как писали в СМИ?
Мы знаем, кто вбросил эту информацию в СМИ. Это не самые лучшие люди, которые распространили не самую достоверную информацию. Им нужно было предупредить возможные альянсы. И они это сделали. Эти публикации ударили и по «Яндексу», и по нам. Но за этими слухами ничего никогда серьезного не стояло. Мы строго движемся в рамках своей стратегии. Мы ее много раз публиковали. Есть ключевые для нас бизнесы, которые мы хотим контролировать, — это все, что связано с финансовыми услугами. Есть сервисы, в которых мы хотим участвовать: необязательно быть контролирующими акционерами, но участвовать с миноритарным пакетом. И наконец, есть сервисы, которые мы считаем потенциально очень важными для наших клиентов. Они тоже будут частью нашей экосистемы, но мы в них участвовать не будем, а будем только проверять надежность партнеров и качество их услуг, перед тем как предлагать их нашим клиентам. Все наши потенциальные приобретения нам заранее известны. Мы ищем на рынке самые продвинутые технологические компании с сильными командами и хорошими акционерами, с которыми нам комфортно работать.
Сделка с Mail.ru Group была в вашем пайплайне или возникла случайно? Со стороны это выглядело неожиданно.
Для вас неожиданно, для нас, конечно же, нет. Мы давно сотрудничаем с Mail.ru, давно присматриваемся друг к другу. Мы давно вели переговоры и смотрели, как мы будем взаимодействовать и сотрудничать. Потом мы договорились о создании совместного предприятия, в котором объединим некоторые активы. И в процессе вели переговоры о том, что можем более плотно сотрудничать по большему количеству бизнесов — у нас огромные потенциальные синергии. Потом получили предложение от наших партнеров стать совладельцами контрольного пакета. Собственно, к этому мы и пришли.