Жизнь и смерть
После всех своих странствий – голода и нищеты в Нью-Йорке, после богемного Парижа, горячих точек, Средней Азии, Алтая, тюрьмы – Эдуард Лимонов возвращается в Москву. Он будет жить в этом городе, писать новые книги, заниматься политикой, влюбляться в новых женщин, но уже не уедет – никогда.
Сергей Аксенов: «У Лимонова, как мне кажется, не было ограничителя. Он всегда, на каждом этапе своей жизни, открывал новые возможности. Цель взята? Значит, должна появиться следующая. Он говорил: «Я питаюсь новым». Он был очень талантливый, и ему не требовалось пять лет, чтобы понять какую-то банальность. Он все осваивал быстро, а дальше ему было уже неинтересно, требовались новые вызовы. Но он никогда себя не насиловал. Он был упорный и упрямый. Если у него что-то не получалось, он мог себя заставить, но ему не нужно было мучить себя годами. Неделя напряжения, две – и задача решена. Безусловно, когда нужно было, он мог быть и холодным, и расчетливым. Но и наоборот – он мог благодаря чрезвычайно развитой интуиции и таланту увидеть нечто важное напрямую, мимо всяких расчетов.
Из записи в Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) Эдуарда Лимонова, о Триумфальной площади: «Из расхристаной ветренной площади, ей бы флагами швыряться, соорудили чайную комнату с хохломой из сервиза. Это ж надо так испохабить суть площади...
Вообще, город стал невыносим, как буржуазная квартира: слоники, скатерочки. Многим нравится, – ничего удивительного – идиотов всегда большинство».
Сергей Беляк: «Слово «интеллигент» он никогда не употреблял – в отношении себя, по крайней мере. Он был хулиган, интеллектуал с энциклопедическими знаниями и острым умом. Безусловно, очень интересный человек, но не интеллигент точно. Таким он себя не считал. Наоборот, он себя считал хулиганом, плохим человеком. Он это подчеркивал – пусть с насмешкой, иронично, но тем не менее он никогда не говорил «я положительный герой». Он всегда объявлял себя отрицательным героем».
Анатолий Брусиловский: «Его карьера привела к тому, что он пресытился писательством и решил устроить себе некий театр жизни: поездить по миру, пострелять, оказаться в острых ситуациях. Помню, еще в Москве однажды влетает Лимонов, какой-то раскрасневшийся, в мятом костюме, и рассказывает, задыхаясь от восторга: «Представляете, иду по улице, вижу, кого-то бьют, ну я и влетел в драку! Зачем? Ну как зачем, это же острые ощущения!» Гений и злодейство, конечно, несовместны. Но здесь не злодейство, здесь переживание».
Владимир Линдерман
Журналист, политический активист
«Лимонов очень осознанно строил свою жизнь. Что вовсе не отменяет природную силу. Говоря его же словами, это был рациональный бунт – стихия бунта была подчинена разуму. Лимонов-персонаж, конечно, не был копией Лимонова-человека. Лимонов-человек был мудрее, скажем так».
Анатолий Брусиловский: «Сам Лимонов тяжело переживал свою обыкновенность. Уже прославившись, он в одной из книг попытался создать себе – выдуманную, конечно, – родословную, происхождение от некоего графа. Это его занимало: почему он такой умный, такой талантливый, такой знаменитый, происходит от совершенно обыкновенных родителей, ничем не блиставших».