Kavanah Artist
В 2018 году Алексей Поляринов опубликовал свой дебютный роман «Центр тяжести» и перевел на русский «Бесконечную шутку» Дэвида Фостера Уоллеса – знаковую книгу, которую до него считали непереводимой. В февральском номере Esquire публикует новый рассказ Поляринова.
I
Их было двое – Джек Фоли и Дэн Кавана. Они руководили звуковой бригадой в студии Universal. Эпоха немого кино в Голливуде закончилась 6 октября 1927 года с выходом в прокат «Певца джаза», первого музыкального фильма, в котором диалоги были озвучены и синхронизированы с картинкой. С тех пор у каждой студии есть свой павильон озвучки. Команда Фоли славилась изобретательностью – они умели извлекать звуки из любой бутафории: чтобы записать, скажем, хруст снега, шумовики насыпали в мешок кукурузных зерен и топтались по нему – получалось так хорошо, что зритель не замечал подмены. Кавана подходил к работе совсем иначе, он был, что называется, пуристом – старался писать только настоящий звук. Например, чтобы создать звуковую базу для экранизации «Гекльберри Финна», он лично проехал по реке Миссисипи с оборудованием. Его внимание к деталям восхищало коллег и злило начальство – работал он качественно, но очень медленно.
– Зрителю плевать, где ты записал цикад! – говорили ему. – Они приходят не за достоверностью, а за зрелищем! Этот твой труд – его никто не заметит, понимаешь?
Боссы Universal не раз пытались уволить Кавану, но Фоли вступался за него. Ему нравилось, что у Каваны есть принципы – странные, но все же. И еще ему нравились их споры после работы о том, что для художника важнее – выразительность или натуральность, красота или точность? И почему это не одно и то же? И возможен ли компромисс?
И как далеко может – или должен – зайти автор в своем стремлении добиться аутентичности? Кавана утверждал, что совершенно не важно, заметит зритель твою работу или нет, твоя работа – это твое отношение, и если ты подменяешь одни звуки другими, пусть и похожими, пусть и более яркими, ты как бы обесцениваешь историю. Реальность – самый эффективный инструмент воздействия на зрителя. Чем больше незаметного труда вложено в фильм, тем сильнее высказывание. Так говорил Кавана. Точнее – кричал. Во время споров он так сильно расходился, что на лбу и на шее вздувались вены, и бармену приходилось просить его вести себя потише и не пугать других гостей. Фоли молча разглядывал лицо друга – тонкое, исхудавшее, с седой бородкой – и думал: бритвенного тазика на голове не хватает.
Через пару лет имя Каваны стало нарицательным. Шумовики из бригады Фоли старались работать исключительно в студии. Как ты получишь звук – не важно. Если для получения хруста снега нужно топтаться по мешку с кукурузными зернами – так и сделаем. Быстро и эффективно. Никто не заметит подмены, а если так, то какая разница? Но не таков был Кавана – он продолжал настаивать, что если в кадре писатель печатает на машинке, то в идеале нужно найти настоящего писателя и «снять звук» его работы за машинкой, только так запись «обретет художественную ценность». Иногда и вовсе доходило до фанатизма: старожилы вспоминали, как однажды Кавана требовал от Фоли сломать ему руку прямо перед микрофоном, чтобы записать звук перелома. Такой метод – предельное внимание к деталям, презрение к бутафории, командировки в другие штаты с целью записи всякой ерунды вроде цикад в Миссисипи или печатной машинки настоящего писателя – прозвали «методом Каваны».
Сложно сказать, понимал ли сам Кавана, насколько иронично выглядела его борьба с подделками звуков на фоне истории его устройства в Universal – ведь сам он получил работу не совсем честным путем. В 1934 году коллеги решили выдвинуть его кандидатуру на должность председателя только что образованной гильдии звукорежиссеров, в процессе сбора и подготовки документов Джек Фоли заметил, что большая их часть – подделки. Чтобы получить должность, Кавана сфабриковал свое прошлое. На самом деле он почти всю жизнь работал учителем музыки и в конце двадцатых, когда ударила Великая депрессия, был вынужден уволиться, потому что не мог прокормить семью. С дипломом педагога на студию его ни за что бы не взяли, и он пошел на подлог.
Возможно, будь это сюжет голливудского фильма, дилемма Джека Фоли закончилась бы благородным финальным твистом – между законом и справедливостью он выбрал бы справедливость и, чтобы помочь другу, промолчал о своей находке. В конце концов, злого умысла у Каваны не было и главное – от его действий никто не пострадал.
Но вышло иначе – между законом и справедливостью Фоли выбрал закон, и 14 марта 1934 года Дэниел Джозеф Кавана был арестован и осужден на два года по статье «мошенничество».