Производственный рассказ Татьяны Замировской про девушку и её цветочный бизнес

EsquireКультура

Iris

Татьяна Замировская

Уроженка Беларуси, последние несколько лет Замировская живет в Нью-Йорке, где окончила магистратуру в области изящных искусств, ведет блог и работает журналисткой. Российская критика и публика тепло встретили сборник ее рассказов «Земля случайных чисел», в этом году вышла книга Замировской «Смерти.net» – фантастический роман о ближайшем будущем, в котором копии сознания умерших людей переселяют в специальную сеть, где они продолжают общаться с живыми.

Специально для Esquire Замировская написала производственный рассказ, в котором личные обстоятельства героини вынудили ее заняться цветочным бизнесом.

Ина продавала тюльпаны, хотя жила в городской квартире, никто не знал, где она их брала. Но никто и не спрашивал, спрашивали обычно про другое. А лучше бы спросили про чертовы тюльпаны, ненавистные тюльпаны, завтра снова тюльпаны, и послезавтра снова, и я виновата, и это снова моя вина, какой стыд.

Проснулась в шесть, теперь уже не поваляешься до десяти, загрузила в машину восемнадцать ведер, кафельно-белые – для двух цветочных магазинов в туристическом центре города, простые пластиковые черные – для трех общепродуктовых магазинов с цветочным отделом (с этих обычно лучше начинать, они круглосуточные), одно терракотовое ведерочко для нового хипстерского бутика «Цветы и кофе», его она любила больше всего и пару раз, ввалившись с летнего пылу-жару с ведерком в обнимку и небрежно схваченными скрепкой накладными, трепещущими, как белый веер, подмигивала веселой черной девчонке, протирающей пульсирующий зеркальный бочок кофемашины, и та отвлекалась на пять драгоценных своих досменных минут, чтобы смешать ей «золотой латте» с медом: облагороженная быстрорастворимая куркума, розовые лепестки, нежнейшая пудра прополиса; и сидела за кругло-ажурным чугунным столиком с утренней газетой, представляя себя не собой, а хотя бы и этой жаркой пудрой, молотой пылью корешка златого, на корешке златом сидели царь-царевич, король-королевич, а кто еще сидел, женщинам здесь не место.

Вот было бы место таким женщинам, как она, сидела бы с ноутбуком тут с раннего утра среди растений и, скажем, писала – ну, не стихи, какие стихи, зачем и для кого теперь стихи, есть кому сейчас писать про женщину и ее место. Куда ни глянь – всякая пишет про женщину и место, нет-нет, чужой опыт, стыдно в такое лезть, ее во всем этом нет. Да хотя бы просто копирайтинг какой, рекламные тексты бы писала – вот, тем же цветочным магазинчикам, даже этому самому. Но не подойдешь же, не спросишь, нужен ли им копирайтер. Наверняка уже есть – юная, веселая первокурсница с острыми зубами, похожими на морские раковины, а не это вот непонятное, невыспавшееся, круглосуточное, как далекий магазин в чужом районе. Волна стыда прокатилась жарким шаром по ее телу – похожая на нежелательное сексуальное возбуждение, ускоренный панический ком в горле и опоздание на последний поезд в мерзком сне; она сжала газету, как будто намереваясь прихлопнуть ей муху. На какой-то момент она даже расстроилась, что в кафешке не вьются мухи – хотя, казалось бы, среди кофе и растений почему бы не расплодиться мушкам-спасительницам.

«Снова, – подумала она, сглатывая волну, как ядовитую слюну, – снова оно, мерзость, мерзость, стыд, я тут всему чужая, совершенно ненатуральный для этой кружевной красоты элемент, почему всегда так, почему я просто обслуживающий винтик и никогда не эти легкие красивые первокурсницы в шляпках из газет, какой стыд, какая нелепость, это пять, это точно пять».

Как назло, в уже открывшееся кафе завалилась троица именно таких первокурсниц, уже поджидающих свои летние пиар-практики в таких вот модных заведениях – скрипучие визгливые голоса, летние трикотажные туфли на плоской деревянной подошве, хештеги и кудри. Устыдившись, она с шелестом расправила кулак с отпечатавшимися на нем баскетбольными футболками вчерашнего матча и бочком направилась к выходу, стараясь не задеть капюшоном флотилию крепеньких мини-суккулентов на оконных полках.

Дальше уже было проще – пара маленьких уличных рыночков, туда развезла остальные ведра. Там сразу наличными платили, совсем немного, она однажды была с подругой (увязалась, обожала эти небольшие рынки в дальних районах, а на метро тащиться побоялась), и та удивилась, почему так немного, так же не сделать хорошего бизнеса, если уж выбрала такой бизнес. И вот что за мерзкий вопрос, как вообще можно задаваться вопросами о том, за сколько ты продаешь такие вещи. Такие тонкие, гадкие вещи тюльпаны, упираются и гнутся, как тугие гусиные горла, стрекотные, стремные, и скользят, и переплетаются, как Инины пальцы в момент разговора с торговцем благовониями: мы все знаем, что он на самом деле продает и что прикрывают эти благовония. Но и у нее прикрытие. У всех прикрытие, только знают об этом лишь те, кто пытается это прикрытие как-то монетизировать, чтобы – выжить? Ну нет, вряд ли. Что-то другое нужно для того, чтобы выжить.

– Я понимаю, откуда ты их берешь, – говорит продавец благовоний. – Я что, слепой, что ли. И не такое видел. Короче, я беру два ведра по пять, и если ты что-то вякнешь, то будет одно ведро по пять, но только одно.

Ина хочет что-то вякнуть. Но она не находит нужных слов. Потом, уже дома, конечно же, она будет во всех возможных цветочных красках репетировать все, что она могла бы вякнуть. Но как можно назвать репетицией то, что никогда не приведет к премьере, этот жалкий коммуникационный постфактум, эту отрыжку несказанного вовремя.

Вот оно снова, думает Ина, кивая продавцу благовоний, Господи, как это все противно, мерзкая, мерзкая, жалкая курица.

Она же, пока еще не стала курицей, а была бойкий ощипанный цыпленок, вот с такими же ребятами тусила в чужих огородах, подвалах и гаражах, и хохотали, и курили эти вот благовония вместе. Хотя это были, конечно, не благовония. И сейчас она смотрит ему в глаза и пытается сделать вид, что не боится. А он видит ее насквозь.

Ине снова становится стыдно, когда она представляет, что именно он видит. Она, к сожалению, легко представляет себя его глазами. Ина попробовала проглотить этот стыд, как кусок сырого белого хлеба на хлебе: знакомая ей сновидческая конструкция, бесконечный бутерброд стыда из двух соприкосновений хлебов. Стыд не поместился и сдобно забил горло.

Опять, опять, снова, еще один, пять, десять. Не выходит. Ну, пока нормально, если десять. Пока до пятнадцати не добило, можно расслабиться.

Ина садится в машину и едет в магазин ботанического сада. Да, им хватает собственных тюльпанов, тысячи сортов. Но выгоднее брать у Ины. К тому же у Ины бывают ровно те же сорта, что есть у них в ботаническом. Ина любит сад, поэтому этот визит не особенно мучительный. Как обычно, подписав накладные, она решает прогуляться там часик, почитать книгу – недочитанная (не начатая даже, кому ты врешь) книга с ничего не говорящим ей названием «Метеорит» уже истрепалась в ее сумке. Состарившиеся от постоянного таскания в сумках нечитаные книги – самый мерзкий и самый глубокий стыд Ины. Обычно все происходит так: она долго выбирает красивую лужайку, где можно поваляться на траве с книгой, представляет себя в небрежной викторианской позе с раскрытым томиком, тут же смущается того, что все прохожие будут сразу видеть, что книгу она только начала (это самое страшное), наконец-то находит пятачок под давно облетевшей подгнивающей вишней, засекает заветный час красоты и покоя, вынимает книгу, около сорока минут тупит в ленту фейсбука (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена), отвечает на сообщения подруг, залипает в тиндере еще на двадцать минут, потом лезет в рабочую почту и еще двадцать пять минут решает какой-то вопрос с неправильно прописанным инвойсом, дебилы, это старый инвойс, надо было по новому все сверять.

Потом ей становится ужасно гадко и стыдно. Она кладет истрепанную ожиданием книгу в бездонный оттянутый (вероятно, этой же книгой) карман кардигана, идет к выходу из сада. На лужайках то там, то сям виднеются идеальные инстаграм-силуэты девчонок в винтажных песочных шортах, валяющихся на радужных одеялках с томиками Айлин Майлз.

У Ины всегда так: ничего не получается, все выходит нелепо и некрасиво, и она себя за это ненавидит. Снова, снова, вот оно, получай, думает она. Уже на двадцать. Прекрати, прекрати это, дурацкая корова. У нее потеют подмышки: надо скинуть кардиган, но она стесняется своих мясных бледных предплечий. Татуировку, может, сделать. Господи, она никогда не осмелится на татуировку. По ее ребрам прокатилась ледяная капелька пота. Двадцать два, двадцать три. Тут важно остановиться. Ее все равно накажут, ее обязательно накажут, все равно будет наказание, даже если остановится. Когда она приезжает домой, наказание уже готово: вся квартира забита тюльпанами.

Как она и ожидала, снова где-то на двадцать ведер. Может, даже больше.

Каждый день Ина старается их уменьшить.

«Я старалась, – говорит Ина себе. – Я старалась их уменьшить».

Или хотя бы оставить на прежнем уровне – не больше двадцатки.

Потому что самое страшное наказание – торговать оставшимися тюльпанами около метро. Но, конечно, это она уже сама себя наказывает. Она знает, за что.

– Давай мы тебе просто денег дадим, – говорят ей друзья, когда она вместо того, чтобы идти с ними в бар, предпочитает сидеть у метро ровно в том же районе, где бар, со своими чертовыми тюльпанами. – Или это у тебя миссия? Ты пишешь репортаж в «Нью-Йоркер», да? Будни цветочницы?

Пару раз они приносили ей коктейли, завернутые в липкие газетные кулечки, околачивались рядом, гоготали, как тупые водоплавающие птицы, и мешали торговле. После такого оставшиеся цветы приходилось всем дружно запихивать в мусорные баки: друзья ненавидели тюльпаны и уже не хотели забирать их домой, перегорели, разонравилось.

Ина ссорится с теми друзьями, которые считают, что у нее недостаточно творческая работа.

– Бросай свои тюльпаны, – однажды за ужином говорит ей Хосе. – Ну ты же такая была творческая, талантливая. Так писала! Была лучше всех! Я тогда так тобой восхищался, даже подойти боялся. Все просил пацанов: с кем она тусуется, можете меня туда позвать на вечеринку? А тут они тебя просто сожрали, эти цветы. Ты вечно в телефоне, даже сейчас – ну, посмотри, кому ты отвечаешь? Опять какая-то поставка слетает? Не те инвойсы снова?

– Заткнись! – вдруг орет Ина, швыряя телефон в сумку. Она знает: дома ее ждет уже четыре лишних ведра.

После этих лишних ведер она больше не видится с Хосе. В целом она решает не видеться со всеми, после кого возникает больше пяти лишних ведер. Да, после Хосе было только четыре, но до этого была пара жутких ситуаций, она не хотела даже вспоминать.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Олег Янковский Олег Янковский

Правила жизни Олега Янковского

Esquire
Шутки кончились: Chery Tiggo 8 Pro как откровение года Шутки кончились: Chery Tiggo 8 Pro как откровение года

Автомобиль из Китая, за который не стыдно совсем

Maxim
Система П.В.О. – Пелевин Виктор Олегович Система П.В.О. – Пелевин Виктор Олегович

Журналист Роман Супер позвонил писателю Виктору Пелевину, но ошибся номером

Esquire
Притворщики: растения — мастера иллюзий Притворщики: растения — мастера иллюзий

Растения, которые могут притворяться другими растениями разных видов

Популярная механика
Все равно не приду Все равно не приду

Рассказ Алексея Сальникова об особенностях будней рабочего котельной

Esquire
Правительство опять ищет деньги у металлургов: что делать инвестору Правительство опять ищет деньги у металлургов: что делать инвестору

У правительства и металлургических компаний новый виток противостояния

Forbes
Спартанец Спартанец

Рассказ Павла Селукова, в котором работа отца и сына становится драмой

Esquire
Пирамида Finiko собрала миллиарды рублей и рухнула — но это не первый проект её создателя, где люди потеряли деньги Пирамида Finiko собрала миллиарды рублей и рухнула — но это не первый проект её создателя, где люди потеряли деньги

Главное о финансовой пирамиде Кирилла Доронина Finiko

VC.RU
Урна с восточным орнаментом Урна с восточным орнаментом

Рассказ Антона Секисова о журналисте, который интервьюирует у похоронного агента

Esquire
Любимые мужчины Ксении Бородиной: известный певец, звезды «Дома-2» и бизнесмены Любимые мужчины Ксении Бородиной: известный певец, звезды «Дома-2» и бизнесмены

Ксения Бородина – привлекательная для многих россиян звезда с сильным характером

Cosmopolitan
Тупик Тупик

Рассказ Аллы Горбуновой, героиня которого преподает философию

Esquire
«Революция — это самый обычный день». Отрывок из книги о военном фотокорреспонденте Герде Таро «Революция — это самый обычный день». Отрывок из книги о военном фотокорреспонденте Герде Таро

Отрывок из книги Хелены Янечек «Герда Таро: двойная экспозиция»

СНОБ
Драгоценный металл Драгоценный металл

Купить автомобиль в Советском Союзе было все равно что слетать за границу

GQ
Как понять, что вы состоите в зрелых отношениях Как понять, что вы состоите в зрелых отношениях

Несколько признаков здоровых, зрелых отношений

Psychologies
Мы созданы для жизни вдвоем? Мы созданы для жизни вдвоем?

Люди предназначены для жизни вдвоем или в одиночестве?

Psychologies
Высшее образование стало бесполезным? Почему школьники больше не хотят поступать в вузы Высшее образование стало бесполезным? Почему школьники больше не хотят поступать в вузы

Как будет меняться высшая школа в содержательном и организационном плане?

СНОБ
Осколок зеркала Осколок зеркала

Новая концепция космоса слишком земная

Esquire
«Живем в школьном автобусе»: почему супруги из США кочуют вместе с детьми «Живем в школьном автобусе»: почему супруги из США кочуют вместе с детьми

Супруги из США нашли выход из повседневной рутины

Psychologies
Депутат Балтики Депутат Балтики

Евгения Милова пишет инструкцию по любви к Калининградской области

Tatler
Имплантируемый датчик вернул осязание крысиной лапе Имплантируемый датчик вернул осязание крысиной лапе

Устройство успешно восстановило чувствительность конечностей грызунов

N+1
Вопрос психологу: как перестать бояться отказа Вопрос психологу: как перестать бояться отказа

Я патологически боюсь отказов. С чем это связано?

Esquire
Топ-модели биологии Топ-модели биологии

Модельные организмы – важные участники процесса научного познания

Популярная механика
Тайные возлюбленные и служебные романы: личная жизнь звезд фильма «Лед» Тайные возлюбленные и служебные романы: личная жизнь звезд фильма «Лед»

Личная жизнь звезд фильма «Лед»

Cosmopolitan
7 ретрофотографий очень странных механизмов 7 ретрофотографий очень странных механизмов

Изображения очень странных штук, которых не должно было быть в нашем мире

Maxim
«Белый лотос»: сериал про Гавайи без рая или как отпуск может стать кошмаром «Белый лотос»: сериал про Гавайи без рая или как отпуск может стать кошмаром

На Амедиатеке вышел сериал «Белый лотос» - как раз в разгар отпусков

Cosmopolitan
Гарантийный случай Гарантийный случай

Рассказ Алексея Поляринова о производственной травме писателя

Esquire
Как правильно ходить – объясняет эксперт Как правильно ходить – объясняет эксперт

Спорим, ты даже никогда не задумывалась о важности ежедневной ходьбы?

Cosmopolitan
Почему худеть при помощи гипноза эффективнее всего: рассказывает эксперт Почему худеть при помощи гипноза эффективнее всего: рассказывает эксперт

Как работает гипноз и почему он эффективен в борьбе с лишним весом?

Cosmopolitan
Пока все дома Пока все дома

Новобранцы Дома Fendi: приглашенный «варяг» Ким Джонс и Дельфина Делеттре

Vogue
Стюардесса Стюардесса

Стюардессы – о плюсах и минусах своей профессии

Лиза
Открыть в приложении