«Желание мажоритарного акционера всегда видно»
Частный инвестор Лариса Морозова — о двузначной доходности, о том, как понять, будет ли компания платить дивиденды, и о том, как начать инвестировать.
Лариса Морозова — один из самых известных частных инвесторов нашего фондового рынка. Она сыграла большую роль в популяризации «дивидендного трейдинга», регулярно участвует в конференциях и форумах, которые проводит Московская биржа в разных городах России, ведет вебинары в Школе Московской биржи. Несмотря на то что «в рынок» г-жа Морозова входила, не имея соответствующего опыта, ей удается более десяти лет получать хорошую доходность портфеля.
«Эксперт» подробно поговорил с Ларисой Викторовной о ее пути и о ее методике выбора дивидендных акций. Тем более что отправной точкой для инвестиций когда-то стал очередной выпуск «Эксперт-400».
— Вы начали инвестировать в акции в 2008 году, когда рынок падал. Как вам пришла такая идея?
— Вот с этого все началось. (Показывает журнал «Эксперт».) С информацией было довольно сложно, и все, кто хотел иметь экономическую информацию, подписывались на журналы. Я же работала финансовым директором, и мне было положено всегда быть в курсе экономической и финансовой информации.
Дохожу до раздела, где упоминается 400 самых прибыльных предприятий, и мне, конечно же, становится интересно. Из таблицы сразу видно, у кого какая прибыль. Обвожу компании, например «ТНК-BP холдинг» (позднее у меня появились их акции в портфеле, и с них я получала дивиденды). Отмечаю тех, у кого хорошие темпы роста, прибыль и дивиденды.
Картина рисуется красивая: многие компании мало того что прибыльны, так еще и прирост выручки у них значительный, и дивиденды платят. Надо воспользоваться случаем. Начинаю задумываться о том, как бы мне купить акции, чтобы получать дивиденды, но, конечно, страшно идти на биржу.
— Почему страшно?
— Потому что из всех источников информации тогда шел постоянный вал негатива, что финансовый кризис и все совсем плохо. И у нас в компании начинали придерживать платежи, так как с банками возникали определенные проблемы. В таких условиях как-то страшновато деньги нести, тем более на биржу. А вдруг все рухнет, вдруг не восстановится, а я неопытный в этих вопросах человек.
Я позвонила напрямую в «Газпром» насчет покупки их акций, они меня, конечно, послали на биржу. Стало понятно, что нужно искать брокера с максимально возможной надежностью.
На работу я ходила мимо Сбербанка. Иду на работу утром и думаю: если Сбербанк рухнет, то только в случае атомной войны. Выбор брокера был сделан в этот момент. На раздумья и анализ ушло около месяца.
Счет был открыт 2 декабря 2008 года. Первое, что я купила, — привилегированные акции Сбербанка по 9 рублей 36 копеек за акцию, внесла на биржу 10 500 рублей на пробу. Представляете?! Если бы я сохранила в портфеле тот купленный пакет, у меня бы сейчас уже была 200-процентная дивидендная доходность (текущая цена префов Сбербанка — около 200 рублей. — «Эксперт»).
— Вы успели в нужный момент: почти сразу, где-то с февраля 2009-го, акции начали очень бурно расти.
— Да, но я пришла не за ростом, а за дивидендами. Я искала компании, которые платят не менее чем двузначную дивидендную доходность, а желательно и больше. Потому что в то время Московский кредитный банк давал 18–20 процентов по вкладам. Раз я иду на биржу и принимаю на себя более высокие риски, доходность нужна больше, чем у депозита. В то время компаний с большой дивидендной доходностью было очень много, потому что котировки лежали ниже плинтуса. Первые полгода я, конечно же, бежала, образно выражаясь, с рынком наперегонки. Минимум сна, максимум поиска информации. Я же еще и работала. Но выкраивала все возможное время на поиски информации о дивидендных акциях и эмитентах.
— Докупали портфель постепенно?
— Да. Я искала высокие дивидендные доходности и докупала бумаги, используя сбережения и откладывая из зарплаты. Я своим сказала, что появились очень хорошие возможности для инвестирования, которыми нужно сейчас воспользоваться, поэтому будем экономить и есть то, что я приготовлю. (Смеется.)
— Семья с пониманием отнеслась?
— Да, семья отнеслась с пониманием. В принципе, они к тому времени уже знали, что если у мамы какая-то идея, то она, как правило, доходная. К тому же у нас все семейные инвестиции были уже в основном закончены. У нас и жилье было, и дача. Дети с учебой разобрались уже и даже свадьбы сыграли.
— То есть вы уже могли рисковать.
— Я была уже более свободна и более готова к инвестициям на фондовом рынке.
Начните с буквы А
— После того как в 2009 году прошел сезон отсечек, вы продали акции или продолжали их держать в надежде на следующий год?
— Я тогда еще не построила вот эту свою концепцию, по которой сейчас работаю. Суть ее в том, что на российском фондовом рынке дивиденды платятся тогда, когда акционеру нужны эти выплаты. Из последних примеров — «Газпром», НКНХ, «Центральный телеграф».
— То есть для вас не было неожиданностью, что «Газпром» так резко изменит ставку дивидендов?
— Я понимала, что они будут увеличивать дивиденды, но что настолько резко — конечно нет, я не могла предположить.
— Почему вам было очевидно, что «Газпром» будет наращивать дивиденды?
— А вот на эту тему мы с вами говорить не будем. Вообщето в прошлом году я подумала, что у нас появились эмитенты, которые строго придерживаются дивидендной корпоративной культуры, и очень сильно на этом обожглась. Так что продолжаю работать по своей методе.
— Вернемся в 2009 год. Как вы действовали до концепции, поначалу?
— Сначала я просто выбирала акции, где высокие дивидендные доходности. Я много тогда литературы по инвестициям читала, и мне очень понравилась цитата Уоррена Баффета, которого спросили: «Что бы вы посоветовали делать молодому инвестору, который только приходит на рынок?» Баффет ответил: «Изучить все компании, которые торгуются на бирже». Журналист говорит: «Ну как? Там 27 тысяч компаний!» А Баффет ответил: «Начните с буквы А».
Это произвело на меня очень сильное впечатление, и я так и сделала. Поскольку я искала дивиденды, я пересмотрела все компании, которые торгуются. Тогда я еще не работала с QUIK (торговая система для частных инвесторов. — «Эксперт»), Сбербанк не давал такой возможности до 2010 года. Сделки проводились по телефону. Я приезжала в отделение банка, просила специалистов из отдела брокерского обслуживания купить акции, и они мне покупали. Ну, тогда было проще, я не продавала, а только покупала бумаги.
А потом на ММВБ цены стали расти: народ понял, что, во-первых, восстанавливаются финансовые рынки, во-вторых, дивиденды хорошие платят многие эмитенты. На тот момент у меня были такие позиции, дивиденды по которым давали до 123 процентов от цены моей покупки.
Я обратила внимание на биржу РТС, она была менее популярна, чем ММВБ, и там котировки многих эмитентов еще не успели так вырасти, как на ММВБ.
Начала искать, где мне открыть брокерский счет, чтобы на РТС торговать. Сбербанк не давал такой возможности, и я открыла счет в Транскредитбанке. И тоже получилось замечательно. Я позже стала акционером самого Транскредитбанка. В год, когда Транскредитбанк был куплен ВТБ24, он выплатил отличные дивиденды, с доходностью для моего пакета 50 процентов. Потом акции Транскредитбанка конвертировали в акции ВТБ24, а у него было немного акционеров, кроме ВТБ, и я в том числе.
Позднее, после присоединения ВТБ24 к ВТБ, акции ВТБ24 конвертировали в акции ВТБ по курсу 0,38 рубля. Я оставила пакет, и даже сейчас, когда акции ВТБ стоят 0,35 рубля, мне не особенно страшно за котировки из-за уже полученных дивидендов. И кроме того, мне нравится бизнес ВТБ, и я надеюсь, что там дальше будут хорошие прибыли и дивиденды.
— Итак, вы стали изучать все компании, торгующиеся на бирже, скопом. Как вы их анализировали?
— Постепенно заполняла таблицу: ИНН, название компаний, количество акций, номинал. Затем у меня колонка «мажоритарный акционер», кто какими долями в компании владеет. Потом колонки «прибыль», «нераспределенная чистая прибыль», «дивиденды». И еще ряд показателей. Я ежеквартально отслеживаю прибыль всех компаний, которые торгуются на ММВБ. А сначала я отслеживала прибыль компаний, которые торгуются на РТС тоже. А потом, когда они объединились, многие компании провели делистинг, таблица просто стала меньше.
Я склонна сейчас смотреть только торгующиеся компании, хотя можно смотреть и неторгуемые. У меня сейчас на основном моем счету 45 позиций. Почти все они с дивидендами двузначными и выше.
— И это при том, что всего на сегодняшний момент порядка 241 эмитента на Мосбирже. То есть выбирать-то особо нечего.
— Да, поэтому ценен каждый эмитент, который дает двузначную дивидендную доходность. Тем более когда понятно, почему платятся эти дивиденды. Желание мажоритарного акционера получать дивиденды всегда четко видно. Например, правительство настаивает на выплате дивидендов компаниями с госучастием в размере 50 процентов чистой прибыли, которая есть у компании. Или например: почему «ВСМПОАвисма» платит дивиденды? Для меня было очевидно, что если менеджмент покупает предприятие, то на свои деньги он не купит. Это же не чайник и не холодильник. Здесь будут задействованы кредитные деньги. Я об этом говорила с 2015 года на вебинарах, на конференциях, куда меня приглашали выступать. А в 2017 году я прочитала интервью гендиректора ВСМПО Михаила Воеводина, где журналист задает ему вопрос: «Много ли у вас еще осталось кредитов?» — «Да, у нас кредиты еще значительные. Мы их неспешно погашаем. Кредит у нас в Сбербанке». Вот четкое подтверждение того, что я говорила всем: «Ребята, они гасят кредиты. По-другому они взять деньги на погашение кредита не могут. Только дивидендами».
Чего хочет мажоритарий
— То есть ваша концепция работы с рынком сложилась на таких вот простых основаниях. С одной стороны, вы ищете бумаги, где, чем больше дивидендная доходность, тем лучше, с другой стороны — ищете подтверждение, что эти дивиденды действительно будут выплачены, потому что мажоритарий в этом заинтересован?
— Да.
— А если происходит что-то? Меняется мажоритарий, компания продается?
— Конечно, бывает, что меняется акционер. Но нужно посмотреть, на кого он меняется. То есть какого типа акционер входит. Вот пример того же ВСМПО: входят физические лица, которым просто неоткуда взять деньги на такую крупную покупку, только через кредит, а кредит гасится дивидендами.
Или же, например, вот ЧЦЗ, который сейчас не торгуется. Там порядка 28 процентов купил фонд Ильи Щербовича United Capital Partners. И нужно было понять, что же захочет делать Щербович с этим пакетом. Либо он начнет настаивать на выплате дивидендов — а такую ситуацию мы с вами видели, это было в «Иркутскэнерго». Пока там «Интер РАО ЕЭС» владело сорокапроцентным пакетом, они настаивали на выплате дивидендов. И дивиденды какие-никакие в «Иркутскэнерго» платились. Как только «Интер РАО ЕЭС» продало свой пакет — а на тот момент совет директоров уже объявил дивиденды, — акционеры на годовом собрании проголосовали против выплаты дивидендов. Все, некому больше настаивать на выплате.
Так вот, возвращаясь к ЧЦЗ: почти 28 процентов покупает фонд Щербовича. Что в этот момент произойдет? Или он начнет говорить: «Ребята, давайте платить дивиденды», — а ЧЦЗ дивиденды никогда не платил. Накоплена очень большая прибыль, и нераспределенная, и текущая по году. Или же Щербович будет свой пакет продавать, потому что цена акций ЧЦЗ к этому времени поднялась где-то со 100 рублей, когда фонд начинал покупать акции, в район 650 рублей.
— Но как это узнать?
— Это очень просто, элементарно. Открываем компанию, которая покупает, и смотрим, где она зарегистрирована. Какое там, в месте регистрации, льготное налогообложение? Льготы по дивидендам, как на Кипре? Но нет, фонд, который скупал ЧЦЗ, выбрал компанию, которая зарегистрирована на Багамах. А там нет налога на увеличение рыночной стоимости капитала. И достаточно легко было определить, что там дивиденды не слишком вероятны, там более вероятна продажа кому-то этого выросшего пакета с высокой капитализацией.
И да, они продали пакет мажоритарному акционеру, мажоритарный акционер выкупил пакет и компанию вывел в делистинг.
— Все же 2008–2009 годы — это отдельная история. Было резкое падение, и за счет этого были хорошие дивидендные доходности. Потом считалось, что дивиденды — это еще не наша история. Но вот в последние два года, когда после девальвации компании продолжали хорошо зарабатывать, особенно нефтяные сырьевые, сложилось мнение, что вот теперь у нас компании платят хорошие дивиденды.
— Я понимаю, почему так произошло, но мы говорить с вами об этом не будем. Да, сейчас ситуация изменилась.
— Для нас как для мелких инвесторов эта ситуация позитивна?
— Однозначно. И между прочим, ведь есть такие компании, которые совсем не платили дивиденды, годами. Но было понятно, что наступит время, и они будут платить. Ну вот возьмем, допустим, «Фортум» или другие компании, где материнские компании — нерезиденты: «Энел Россия», «Юнипро». Они приобрели российские активы, вложились в модернизацию, потратили деньги. Теперь им нужно окупать затраты. В составе себестоимости они многое могут сделать по выводу средств к себе в материнскую компанию. И все же себестоимость сформирована, налог на прибыль уплачен, но чистая прибыль же осталась. Почему она должна лежать на счету просто так? Если же материнская компания — нерезидент, она эту чистую прибыль, остающуюся в распоряжении дочерней компании, может вывести дивидендами. То есть вот эти три компании, по моему мнению, должны были платить дивиденды. «Энел Россия» и «Юнипро» начали первыми платить, а вот «Фортум» начал платить только в 2018 году. Я его в конце 2012-го купила именно с этой мыслью, что они должны начать выводить чистую прибыль дивидендами. Они держались до прошлого лета. Вот зубами вцепились в эту чистую прибыль.
— Не было у вас мысли, что пора продать? Что их не переупрямишь?
— А я решила, что подожду. И вот смотрите: в прошлом году у меня была 50-процентная дивидендная доходность к цене покупки по «Фортуму». А в этом году знаете сколько?
— Сколько?
— Сто тридцать один процент к той цене, по которой я купила. Надо мной в прошлом году смеялись: ты с 2012 года получила всего полтинник дивидендов. А в этом году уже никто не смеется: 50 процентов в прошлом, да плюс 130 процентов в этом — почти 200 процентов. И я думаю, что выплаты дивидендов будут продолжаться.
Если я понимаю, что за ситуация в компании, то я могу спокойно купить и спокойно ждать. Точно так же я купила «Дорогобуж» — купила, потому что понимала, что «Акрон» из «Дорогобужа», из дочернего своего предприятия, будет дивидендами потихоньку забирать чистую прибыль. И получила дивидендную доходность в первый же год 18 процентов. Уже неплохо, ни один банк мне столько не даст, правильно? И они будут продолжать выплачивать дивиденды, а я буду продолжать получать.
— Это только по мажоритарному акционеру можно понять?
— Не обязательно. Смотрите, вот «Роснефть»: когда BP покупала пакет акций «Роснефти», в открытом доступе была информация, что акционеры ВР не хотели покупать этот пакет, потому что дивидендная доходность показалась им низковатой. Им нужна была дивидендная доходность ежегодная не ниже четырех с половиной процентов. Потом купили — значит, договорились. То есть мы теперь понимаем, что «Роснефть» будет стараться платить дивиденды с дивидендной доходностью свыше четырех с половиной процентов. Такие вот нюансы дают оценочное понимание, кто будет платить, сколько будет платить, хотя бы какие-то ориентиры.
К акциям без нервотрепки
— Под принудительный выкуп вы попадали?
— Попадала. Я сначала попала с Банком Москвы под принудительный выкуп. Там у меня получился убыток. То есть цену акции по принудительному выкупу оценщик оценил дешевле, чем я их покупала на рынке. Я потеряла, как сейчас помню, 12 500 рублей, очень жалко этих денег. И сейчас еще раз — правда, я теперь выхожу с плюсом, это ОМПК, Останкинский мясоперерабатывающий комбинат. Я надеялась, что, когда они уйдут в делистинг, будут платить дивиденды, но нет.
— То есть для вас это, скорее, какой-то неизбежный риск?
— Без ошибок же не бывает. Я понимаю, что это плата за мою ошибку, за то, что я неправильно рассчитала. Ничего особенного я в этом не вижу.
— Вы на рынке уже одиннадцатый год. Уже и биржи слились, довольно много было событий. Вот, на ваш взгляд, какие изменения были самыми важными за эти десять лет?
— Брокеры очень большие молодцы. Они стали более клиентоориентированными. А грустно то, что уменьшается количество эмитентов. Компании уходят, уходят и уходят с биржевых торгов.
— Петербургскую биржу вы бы не хотели попробовать? Они дают прямой доступ на иностранные площадки, к эмитентам в S&P 500.
— Я же уже пожилой человек, я стараюсь максимально снизить риски. А если я рискую, то стараюсь сделать риск разумным. Сейчас я вижу для себя хороший вариант — ВТБ начал предоставлять доступ к торговле иностранными бумагами как брокер. Они будут выполнять даже по иностранным эмитентам такую же точно работу по налогообложению всех операций, как по российским эмитентам. И то, что буду делать я, будет абсолютно легально.
Американский рынок интересен для диверсификации. Не просто валюту покупать, а купить такую компанию, которая будет платить дивиденды год за годом в долларах. Но я еще не занималась этим вопросом. Пока, в принципе, мне достаточно работы на нашей Мосбирже. Появляются новые плательщики дивидендов, изменяется дивидендная доходность, и я вижу некоторые моменты, которые дают надежду на увеличение дивидендов или на сохранение их на том же уровне.
— Вы ведете вебинары на Мосбирже, делитесь информацией на Smart-lab, и наверняка часто даете советы, с чего начать начинающему инвестору.
— Можно идти на биржу, даже и не имея каких-то особенных компетенций, образования и так далее. Самый простой выбор для начала — ОФЗ. В ОФЗ можно найти доходность сейчас выше, чем в банке.
А если же использовать ОФЗ в связке с ИИС (индивидуальным инвестиционным счетом, дающим льготу по НДФЛ. — «Эксперт»), то получается вообще неплохо. Можно прийти на биржу и купить ОФЗ, а потом постепенно, не спеша, получать свои купоны. И, опять-таки не спеша, можно начать изучать возможности фондового рынка, почитать литературу, посмотреть информацию в интернете, привыкнуть к котировкам, привыкнуть к какой-то торговой программе. И шаг за шагом стать частным инвестором.
— Часто у людей, ищущих, куда вложить деньги, биржа стоит на последнем месте. Думают о депозитах, об ИСЖ — о чем угодно, но не о ценных бумагах.
— Да, это так. А зря. Кроме ОФЗ отличные бумаги — муниципальные и субфедеральные облигации. По субфедеральным один-единственный раз на четыре дня был технический дефолт. Все остальное проходило безукоризненно. Чем хороши субфедеральные и муниципальные? Тем, что у каждого региона различные источники доходов. Поступают налоги от предприятий, НДФЛ физических лиц, есть и другие статьи доходов. Трудно себе представить, что целый регион какой-то останется вообще без источников доходов, когда у него диверсифицированная доходная часть бюджета. Отсюда низкий риск региональных облигаций.
Начать с таких облигаций и потом постепенно перейти к покупке акций или же облигаций компаний. У нас облигации выпускают очень многие компании, где мажоритарный акционер — государство, РЖД, например. Трудно представить, что РЖД обанкротится, правильно? Получается, что риск тоже невелик.
Ко всему прочему это все интересно. Ты начинаешь рассматривать разные аспекты инвестирования, и кругозор расширяется, и знания увеличиваются. Да и сам процесс многих захватывает.
— Изменили ли вы за десять лет подход к реинвестированию?
— В этом году — да, несколько по-другому. Обычно я полностью все дивиденды получала на карточку и уже потом решала, что дальше с ними делать. Реинвестировать или истратить. Я очень люблю путешествовать. Я уже в шестидесяти пяти странах побывала и не хотела бы останавливаться.
А в этом году я сделала по-другому. Когда я увидела, сколько у меня дивидендов, то поняла, что не обязательно мне получать все дивиденды. Можно процесс реинвестирования ускорить. Поступаю просто: если акция выросла на размер дивиденда, ее продаю, а затем, на постдивидендном гэпе, опять откупаю недорого. Но это уже, скорее, изменения в методе работы с портфелем.
Фото Стоян Васев
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl