Ай да Щукин‑сын
В ГМИИ имени Пушкина с 18 июня открыты сразу две обязательные к посещению выставки: экспозиция парижского собрания Fondation Louis Vuitton и «Щукин. Биография коллекции». Объясняем, кто такой Сергей Щукин и как он связан с Францией.
Есть такая старая поговорка: «Дед наживает деньги, отец тратит, а внук становится искусствоведом». В московском богатом старообрядческом семействе купцов первой гильдии Щукиных-Боткиных все было иначе: деды наживали, отец приумножил, а мать, даром что тоже купчиха, учила сыновей разбираться в искусстве — и тратить на него деньги. И немалые.
Детей в семье старообрядцев было много, и почти все стали если не искусствоведами, то «искусстволюбами». Дольше всех сопротивлялся поветрию средний сын Сергей Иванович. С 1878 года он был коммерческим партнером своего отца, и когда его братья уже скупали картины (не всегда шедевральные и даже подлинные), Сергей не тратил, а наживал.
В воображении многих при слове «купец» рисуется нечто в духе пьес Островского: плисовая поддевка, смазные сапоги, волосы, расчесанные на прямой пробор с коровьим маслом, малограмотность и грубость. Разумеется, такие купчины существовали — но скорей в поколении деда. Отец уже был соучредителем Московского коммерческого банка и шил сюртуки у лучших портных, а внук, коммерции советник Сергей Иванович, совладелец и директор текстильного товарищества «Эмиля Цинделя» и Даниловской мануфактуры, был человеком и вовсе утонченным. Бизнесу учился в Тюрингии, ботинки заказывал на Джермин-стрит, а галстуки покупал в Париже.
Деньги на это у коммерсанта водились в достатке: в экспорте русского текстиля «Щукин и сыновья» были практически монополистами. Проработав пять лет коммерческим партнером отца, Сергей задумал жить собственным домом. В русле обозначенных еще Толстым в «Анне Карениной» тенденций он приглядел себе аристократический особняк князей Трубецких на Знаменке: к чему размениваться? Обедневшие аристократы продали Щукину дом со всей обстановкой, коллекциями оружия, ваз, безделушек — и, конечно, картин.
Это были картины русских передвижников, которые никому, как понимал воспитанный матерью-искусстволюбкой Сергей Иванович, были уже не интересны. Он распродал их — вырученных денег хватило на несколько полотен, которые нравились ему самому. К изумлению некоторых, это оказались мрачноватые импрессионистские полотна Фрица Таулова.
Щукин, которому уже подходило к тридцати, твердо знал, чего хочет. Прежде всего он хотел покупать то, что нравилось ему, а не то, что рекомендовали высоколобые критики и бойкие арт-дилеры. Коммерсант выбирал полотна, полагаясь на свой вкус и наследственную деловую интуицию.