Политическое наследство Шиеса
Как экологические активисты вырабатывают новую политическую культуру
Двадцать девятого ноября на окраине архангельского поселка Урдома был торжественно закрыт блокпост «Шлагбаум». Там, в небольшом палаточном лагере, больше года круглосуточно дежурили защитники Шиеса. Проект полигона для московского мусора в итоге закрыли или законсервировали. После победы движение не рассеялось.
Активисты Шиеса организовали широкую коалицию экологических движений в ряде регионов страны, попытались выбрать губернатора Архангельской области и подумывают о создании собственной партии для участия в федеральных выборах. На пути из активизма в политику они застряли на полпути. Патриотическая повестка защиты родной земли и протестная — против столичного мусора и свалок — служили прочным фундаментом, на котором выросла новая социальная солидарность. Она позволила сгладить идеологические и политические разногласия. Но для партийных перспектив всего этого оказалось недостаточно.
Теперь мы гражданское общество
С Антониной Обедниной, активисткой движения «Поморье — не помойка», мы познакомились прошлой зимой. Вместе ездили в город Александров Владимирской области на митинг против мусорной свалки. Активистов Шиеса пригласили выступить, чтобы зарядить александровцев положительным примером их борьбы. В глубинке опыт Шиеса пользуется большим спросом.
В жизни Антонины не было ничего необычного или героического. До того как стать активисткой, она работала менеджером по продажам, ходила на переговоры с клиентами, а свободное время посвящала себе. «Я жила достаточно спокойно, — рассказывала она в электричке по дороге на митинг. — Ходила в кафе, театры, на выставки, встречалась с подружками, путешествовала много. Вообще не парилась. И за год протеста моя жизнь изменилась на 180 градусов. Мы постоянно в работе, и эта работа не всегда зримая. Кроме митингов и пикетов, мы проводим встречи с чиновниками, круглые столы, приходится работать с документацией, очень много общения с людьми».
Малая родина Антонины — Архангельск. Регион сложный, неустроенный. Северяне умирают значительно чаще, чем рожают детей. Молодежь уезжает на заработки в столицы: кто в Москву, кто в Петербург. Остаются в основном старики, которые не хотят бросать могилы предков. Но тех, кто связал свою жизнь с родным краем, не могло не возмутить решение властей о строительстве свалки, на которую предполагалось свозить мусор из Москвы. О строительстве в Шиесе огромного мусорного полигона Антонина, как и все, узнала из соцсетей.
«В первую очередь мы были не согласны с оккупационной политикой, — говорит Антонина. — Москва везет к нам на родину свой мусор, а мы должны смириться? А мы ведь, по сути, вкладываем огромные деньги в развитие той же Москвы, в развитие всей страны. От нас вывозится лес, алмазы».
Первыми, кто встал на защиту Шиеса, оказались именно женщины. Между собой они называли свой протест «бабий бунт». Вспоминали, что когда-то давно поморская жена оставалась за главную в доме, если муж уходил на промыслы. Так и они: остались в регионе за главных.
На два года жизнь Антонины превратилась в непрекращающуюся протестную кампанию. «Про меня ходили разные слухи, — смеясь, рассказывает Антонина. — А на что же она живет? Ну вот, таскаюсь с ноутом по электричкам, маршруткам. Работаю на коленках. За год протеста моя зарплата практически в три раза снизилась. У меня нет возможности ходить на переговоры, работаю с тем, что есть. Спасибо клиентам за терпение: когда была на Шиесе, была вне зоны действия, не могла реагировать на их сообщения, заявки».
Когда я позвонила Антонине, работая над этой статьей, она сбросила вызов. Написала, что на даче и собирается на охоту. Я не удивилась. Протесты на Шиесе давно ушли из медийной повестки. «Наверное, и Тоня занялась своими делами, ушла в частную жизнь, которой жила до Шиеса», — подумала я. Но оказалась неправа. Шиес навсегда поменял жизнь и мышление столкнувшихся с ним людей.
«В начале протестов мы не вникали в политику, ничего не знали, — рассказывает Антонина следующим вечером. — Это мы сейчас такие образованные, интересующиеся. Сейчас мы знаем, что такое независимые СМИ, где смотреть онлайн-трансляции политических мероприятий, узнали, что такое политические заключенные. Сейчас мы по возможности поддерживаем протесты в Москве, в Хабаровске, в Беларуси. Уровень сознательности вырос. Раньше мы были обывателями, в протесте были работяги, преподаватели, многодетные матери, домохозяйки. Никто ничего не знал. Это теперь мы гражданское общество».
Сегодня активисты поддерживают постоянное общение в чатах, проводят встречи, занимаются политическим самообразованием. Они налаживают контакты с активистскими группами в других городах и поселках. Итогом такой работы стало создание межрегиональной коалиции «Стоп-Шиес». Сейчас она включает в себя 36 движений из почти 30 населенных пунктов в Архангельской, Вологодской областях и Республике Коми. Сотрудничество идет и с другими регионами, которые также столкнулись с последствиями «мусорной» реформы. Участники коалиции общаются с коллегами из Кирова, Ярославля, Владимира, Александрова и многих других городов и помогают им. Формируется новый тип активиста, работа которого не привязана к конкретной локации и проблеме.
Свободолюбивый народ
До недавнего времени понятие «солидарность» можно было обнаружить разве что в словаре исследователей социальных и политических движений прошлого века. Из повседневного обихода оно исчезло. В 1990-е, когда были разрушены социальные институты, которые позволяли людям приобретать опыт коллективного взаимодействия, в обществе возник дефицит именно солидарности. Жителям России стало трудно не только участвовать в коллективных действиях, но и выстраивать обыкновенные дружеские, личные связи. Пропало ощущение почвы под ногами и понимания своей страны, города, поселка как общего места проживания.
В 2000-е экономическая ситуация немного стабилизировалась, и власть занялась формированием новой национальной идентичности. С одной стороны, патриотический дискурс действительно актуализировал у людей ощущение взаимосвязи со своей страной и ее историей. С другой стороны, здесь постепенно вызревал фон для гражданского бунта. Его источником стал нараставший конфликт между растущим чувством принадлежности к «своей» земле и повседневной привычкой властей принимать все решения без участия граждан. Появление экологической и мусорной проблематики привело к появлению новой точки протестной солидаризации общества.
Как и Антонина Обеднина, активистка Шиеса Елена Калинина в своей прежней жизни почти не интересовалась политикой. О строительстве мусорного полигона на Шиесе она узнала в одной местной группе во «ВКонтакте».
«Я увидела, что творится какой-то бардак на Шиесе, — рассказывает Елена. — Но, как и основная масса людей, я была немного в розовых очках. Подумала: ну ладно, сейчас власти разберутся, это какая-то ошибка. Я подключилась к протестам не сразу, только в октябре 2018 года, когда поняла, что никто не разбирается. Бесполезно бороться одной, один ты ничего не можешь сделать с системой. И для меня самая большая ценность протеста на Шиесе в том, что я обрела команду».
Елена и Антонина находились в разных профессиональных средах и, возможно, так никогда и не познакомились бы. Елена — руководитель предприятия, Антонина — менеджер по продажам в фирме, производящей спецодежду. Партнерство между ними сложилось на почве борьбы за Шиес, которая осознавалась как защита общей родины, общего достояния.
В активистской среде резко растет ценность исторических традиций, создающих основу общности. «Мы поморы, вы знаете, какие это люди? Мы свободолюбивый народ, — формулирует кредо протестного движения их соратница экоактивистка Оксана Владыка. — Здесь никогда не было крепостного права. А потом Поморье было местом политической ссылки. Идеи ссыльных остались здесь зернами и теперь прорастают. Мы не быдло, мы не замороженные. За свою родину, природу, дом люди поднимаются мгновенно.
Поморский популизм
Атмосфера праздника «единства разных» перед лицом «общего врага» принесла не только сплочение. Обнаружились у нее и некоторые другие последствия. Например, она блокировала идеологические поиски. Под лозунгом защиты своей земли объединялись люди самых разных взглядов. Отказ от идеологического самоопределения протеста с первых дней стал важнейшим элементом субкультуры защитников Шиеса и ценностью, которую они оберегают до сих пор. «Активисты изначально поставили условие, что никакие политические или религиозные разногласия не будут озвучиваться, — говорит политолог Дмитрий Секушин. — Все в одном окопе, и для всех одна общая задача — не допустить строительства полигона. А кто там рядом в окопе, коммунист или “яблочник”, вообще не важно».
По словам самих активистов, в протестном лагере на Шиесе негласно преобладали левые и левопатриотические взгляды. Многие говорят о высоком уровне доверия к КПРФ. Симпатии активистов к политическим силам напрямую зависели от того, как их представители проявляли себя во время кампании. Антонина с теплом отзывается о тех, кто с первых дней оказался на передовой протеста: «Это какие-то такие правильные, приятные коммунисты из Коми, их есть за что уважать. Они постоянно на поле боя, защищают слабых, отстаивают права людей. Мне с ними не страшно». Но отдельные личные симпатии не определяли идеологический профиль всего движения.
Стремление активистов уйти от идеологического самоопределения объясняется не только желанием избегать конфликтов. В неменьшей степени оно вызвано кризисом доверия «большим» идеологиям. Сплоченность людей базируется на конкретных делах, вокруг материальных объектов и повседневных практик, а не вокруг идеологий или партий.
Патриотическая риторика поморов наделила старый лозунг «народ против власти» новым пафосом. На смену многолетней деполитизации и апатии пришел самый простой политический язык, который может объединить различные социальные группы в борьбе за свои права. Однако локальность протеста и его идеологическая рыхлость оказались препятствием при переходе к «политике».
Оппозиция — это мы
Понимание, что черта между гражданским протестом с экологической повесткой и политикой уже пройдена, пришло к поморам не сразу. На митингах вовсю звучали лозунги с требованием отставки губернатора области, но рядовые активисты всё еще говорили, что они вне политики. Когда Шиес уже гремел на всю страну, в активистский лагерь потянулись политические «туристы» почти из всех существующих партий. Им отвели специальное место около лагеря, где они могли размещать свои знамена. Но активисты внимательно следили, чтобы никто из «политиков» не начинал говорить от имени их движения. «Мы не давали никому возможности перетягивать на себя одеяло, — говорит Антонина. — Сразу всем дали понять, что это народный протест».
Многим в Шиесе казалось важным обезопасить движение от связи и любых ассоциаций с несистемной оппозицией. С одной стороны, это диктовала «техника безопасности»: активисты не хотели навлечь на себя репрессии. Ведь власть по привычке ищет зачинщиков среди радикальных оппозиционеров. Так, осенью 2020 года против координатора штаба Алексея Навального в Архангельске было заведено уголовное дело. Хотя у самих активистов Шиеса отношения со штабом «главного оппозиционера» складывались непросто.
Но даже осознав себя оппозицией, вливаться в уже созданные известными политиками структуры активисты не спешили. Однако градус противостояния между активистами и местной властью постоянно нарастал. Это подтолкнуло к созданию собственной политической структуры.
Идея создания коалиции «СтопШиес» возникла, когда экологические движения по всему Северу начали расти как грибы после дождя. Организованные группы активистов возникали уже не только в крупных городах, но и в небольших районных центрах и даже селах. Вся коммуникация между активистами строилась через личные связи. Люди переписывались в соцсетях, встречались на митингах и в протестном лагере. Для того чтобы действовать сообща, им не хватало только координационного центра.
От вертикальной структуры и лидерства активисты сразу отказались. Каждое движение выдвинуло своего представителя в координационный совет. На учредительном съезде приняли устав коалиции, правила голосования и процедуру принятия новых организаций. Для беспрерывной связи создали чат, в нем представители движений общаются, обсуждают насущные вопросы тактики и стратегии. Наиболее важные из них выносятся на съезд. Все решения принимаются после общего обсуждения, через голосование. Структура и механизмы принятия решений в коалиции отражают представления активистов о демократии и представительстве. Например, де-факто в коалиции действует принцип императивного мандата: избранные представители локальных групп отстаивают не свою личную точку зрения, а коллективные решения своей группы.
Внутри коалиция делится еще на несколько групп по направлениям, каждая из которых решает свою задачу. Кто-то занимается медиаресурсами, кто-то — юридической поддержкой активистов в судах. Каждый здесь может выбрать работу по своим силам и компетенциям.
Вчерашние обыватели изобретают новый образ политики. Они противопоставляют себя институциональной политике истеблишмента с ее иерархическими партийными структурами, оторвавшимися от простых людей. Выстраивают новую общность на принципах доверия и неформальных связей, которые им удалось создать за время протеста. Дружба и личные качества активистов становятся ценностным ориентиром, который задает рамки новой общности. У такой формы организации, возможно, много недостатков, но она служит хорошим средством против въевшейся в наше общество тотальной деполитизации.
Решать и выбирать только нам
Протестный подъем на фоне падения популярности региональной администрации подталкивал активистов к идее принять участие в выборах и сменить непопулярную власть.
Как любят сегодня говорить активисты, решение участвовать в выборах было принято, когда рейтинг бывшего губернатора Игоря Орлова упал до трех процентов. А сами активисты стремительно зарабатывали авторитет и чувствовали народную поддержку. «Мы хотели, чтобы это был человек от народа, — рассказывает мне Антонина. — Человек, который прошел с нами огонь, воду и медные трубы на Шиесе. Решать и выбирать должны только мы».
Таким человеком оказался северодвинский предприниматель Олег Мандрыкин. Сейчас, как и раньше, он живет в своем родном городе, руководит агентством недвижимости «Вариант». История о том, как Мандрыкин стал активистом, как две капли воды похожа на истории других жителей Севера. Узнал о полигоне, возмутился, стал ходить на митинги. В какой-то момент оказался в инициативной группе, которая организовывала митинги. А группа затем превратилась в общественное движение «Чистый Север 29».
Мандрыкин был не единственным кандидатом в лидеры. Сначала активисты «Стоп-Шиес» запустили опрос в своей группе во «ВКонтакте». Набралось 25 фамилий местных жителей, проявивших себя за два года протестов. Но половина из них сами отказались от выдвижения. Кандидатуры 13 оставшихся были повторно вынесены на голосование сторонников движения «Стоп-Шиес» в социальных сетях. В шорт-листе голосования оставалось три фамилии.
Окончательный выбор помогли сделать обстоятельства. Согласно положению о выборах губернатора в Архангельской области, право на выдвижение кандидата имеют только политические партии. Возможность самовыдвижения отсутствует. Коалиции требовалось заручиться поддержкой какой-либо из партий. И активисты предложили своих кандидатов всем представленным в регионе оппозиционным партиям.
«Мы направили письма парламентским партиям с просьбой поддержать кого-то из нас троих, — вспоминает Мандрыкин. — ЛДПР сразу отказала, “Справедливая Россия” тянула месяц и тоже отказала, дольше всех ждали ответ от КПРФ. В движениях очень много людей левых взглядов, все надеялись, что коммунисты кого-то из нас выдвинут. Но их верхушка вступила в сговор с властью. Договорились о том, что не выдвигают никого по области. Взамен Александр Некрасов (член КПРФ и совладелец петербургского строительного холдинга “Лидер групп”. — “Эксперт”) получает место в Совете Федерации. Это и произошло».
Из всех партий только непарламентское «Яблоко» было готово выдвинуть «народного» кандидата на выборах. И тут произошел сбой. Хотя активисты два года старательно избегали идеологических дебатов, либеральное «Яблоко» вызывало споры внутри коалиции. Дело в том, что каждый кандидат, идущий на выборы от «Яблока», должен подписать идеологический меморандум из десяти тезисов. Некоторые члены коалиции оказались несогласны с пунктами, требующими осудить «большевизм» и «сталинизм», а также признать «незаконность аннексии Крыма». Но нужно было выбирать: соглашаться на требования «Яблока» или отказываться от предвыборной гонки еще до ее начала. По результатам голосования на съезде 80% голосов было отдано за решение идти на выборы при поддержке «Яблока». «Народным» кандидатом был избран Олег Мандрыкин, наиболее приемлемый для партии из троих кандидатов коалиции.
Для того чтобы попасть в бюллетень, Мандрыкину оставалось собрать 189 подписей муниципальных депутатов в трех четвертях муниципальных районов и городских округов. Сформированному из активистов штабу удалось это сделать. Но политическая система оказалась не такой гибкой, как казалось сначала. Избирательная комиссия Архангельской области нашла нарушения в подписях и отказала защитникам Шиеса в регистрации. «Мы, конечно, понимали, что нам будут мешать, — с сожалением говорит Мандрыкин. — Но мы никак не ожидали, что нарушений закона, чтобы не допустить нас, будет так много».
Отказ в регистрации Мандрыкина вызвал сильное разочарование. Но не привел к протестам. Активисты вернулись к работе над локальными проблемами. Сейчас они заняты подготовкой регионального проекта по раздельному сбору мусора. Подумывают об участии в федеральных выборах. Однако каких-то новых рецептов, которые позволили бы в будущем более успешно отстаивать свои интересы в большой политике, пока не нашли.
Вирус борьбы
Яна Зайцева — активистка из Александрова, где год назад состоялся крупный митинг против «мусорной» реформы, на котором выступала Антонина Обеднина. В ее рассказ о том, как начинался их протест, вплетается история о родном городе, очень напоминающая те, что рассказывают активисты из Архангельска, Коми или Вологды.
«Для нас проблема не только в свалке, — говорит Яна. — Это вопрос уважения и достоинства. Хоть Александров — это и сто первый километр и у многих впечатление, что это такое замкадье, где собраны те, от кого чистили Москву в советское время, это вовсе не так. Это город, где было много предприятий, много инженеров. По сути, мы потомки советской интеллигенции, которая по каким-то причинам не подошла Москве. И это сыграло свою роль в том, что в нас проснулось самоуважение».
Активисты делают акцент на общую для жителей края историю, и это работает на рост солидарности. Они не скрывают, что вдохновил их именно опыт Шиеса.
Социальное протестное движение на Шиесе задало новый тренд в российской протестной политике. Пока руководство страны пробует сверху консолидировать общество на основании патриотической риторики, а несистемная оппозиция создает федеральные популистские политизированные объединения, низовые народные движения берут на вооружения обе тактики. В Александрове из протеста против свалки выросло сразу два движения: «Александров.Свалка.net» и «Народный патруль», который создали ветераны горячих точек. В регионах, куда отправляются караваны грузовых машин с московским мусором, проходят дни единых протестных действий против власти или связанного с нею бизнеса.
Важную роль в протестах играют не только социальные связи, которые выстраиваются между активистами одного движения, но и зарождающиеся межрегиональные контакты. Активисты начали знакомиться через соцсети, общаться. Личное общение, поездки в гости позволяют передавать опыт и оказывать поддержку друг другу. «Один из наших активистов ездил на форум в Архангельск, — рассказывает Яна. — Это масса впечатлений, он там со всеми перезнакомился, набрался опыта. А в этом году со своей многодетной семьей не на Черное море поехал отдыхать, а на Белое».
Как и коалиция «Стоп-Шиес», движения в других регионах стараются сохранять политическую нейтральность. Но среди активистов набирает популярность идея создания собственной партии. Для такого шага не хватает проработанной стратегии и тактики. Пока социальные движения не готовы выдвинуть собственную программу перемен.
Конкретика и материальная близость протестной повестки вкупе с популистским лозунгом «народ против власти» стали главными элементами формулы, которые позволяют социальным протестным движениям наращивать массовость и устойчивость. Но идеологическая аморфность с «абстрактным демократизмом» и неформальные социальные связи как главный источник мобилизации являются основными препятствиями, мешающими этим движениям обрести собственную политическую субъектность. Это делает их зависимыми от существующих оппозиционных структур. В будущем это может привести к тому, что социальный протест может быть встроен в повестку дня чисто политического противостояния, в котором интересы низовых активистов будут лишь разменной монетой.
Сегодня главный вопрос не в том, удастся ли жителям регионов систематически побеждать в локальной борьбе, но в том, смогут ли жители, объединившиеся в борьбе против частных проблем, выработать и предложить обществу новый проект будущего. То есть сделать то, что пока не удалось политической оппозиции.
Фото: Роман Пименов/ТАСС; Алексей Липницкий /ТАСС; Максим Григорьев/ТАСС; из личного архива
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl