«Наш тариф выше, а наш океан гораздо более голубой»
Глава Freedom Holding Corp. Тимур Турлов — об истинной рентабельности брокерского бизнеса, инвестициях в IPO и американском рынке
Среди российских брокеров «Фридом финанс», пожалуй, вызывает самые сильные эмоции. Накал усилился, когда компания, а точнее, ее материнская структура Freedom Holding Corp., осенью 2019 года получила листинг на Nasdaq. Рост акций с тикером FRHC (см. график 1) сопровождался бурными обсуждениями, а острые на язык трейдеры окрестили компанию «казахской Tesla». В России ИК «Фридом финанс» первой начала продвигать активные инвестиции в зарубежные IPO и предоставлять клиентам доступ на рынок акций США, при этом клиенты утверждают, что объем акций, который можно получить на IPO, напрямую связан с тем, владеешь ли ты бумагами самого Freedom.
За два года Freedom Holding подорожал в 7 раз (График 1)
Но это внешний шум — внутренняя кухня бизнеса Freedom finance не менее интересна. Это первый в России брокер, чьи акции торгуются на фондовом рынке. «Тинькофф инвестиции» и «Сбербанк брокер» входят в состав публичных компаний, но это совсем не то же самое. Упомянутые банковские брокеры, да и все остальные в последние годы делали ставку на онлайн — «Фридом финанс» же открывала офисы по всей России и в странах СНГ. Брокерский бизнес жалуется на низкую рентабельность — Freedom Holding показывает 20,7% рентабельности по чистой прибыли за год (35,5% за квартал, закончившийся в сентябре 2020-го). «Крупняк» развивается сам, не рассматривая поглощения, в то время как «Фридом» — единственный за последние годы на российском брокерском рынке — купил двух крупных игроков подряд: «Неттрейдер» и «Церих». Этой зимой Freedom также приобрел небольшого американского брокера Prime Executions, имеющего членство на NYSE и Nasdaq, и казахстанский банк Kassa Nova, работающий с розницей и малым бизнесом.
За 2020 год ИК «Фридом финанс» более чем вдвое нарастила клиентскую базу — число клиентов на Мосбирже выросло с 42 тысяч более чем до 91 тысячи. В принципе, в этом нет ничего необычного: мы видели стремительный взлет числа частных инвесторов в прошлом году на российском рынке; на ту же Мосбиржу пришли пять миллионов новых инвесторов. Но более четырех миллионов из них привели всего два брокера, связанных с банками: те же «Сбербанк брокер» и «Тинькофф инвестиции», нарастив свою клиентскую базу более чем вдвое. У большинства независимых брокеров прирост клиентов оказался куда менее внушительным.
А бизнес Freedom в конце 2020 г. удвоился (График 2)
Основные обороты клиентов «Фридом финанс» приходятся на зарубежные акции: за декабрь 2020-го его клиенты наторговали на Санкт-Петербургской бирже на 251 млн долларов, через Freedom Finance Europe Ltd. на зарубежных рынках прошло 380 млн долларов.
Тимур Турлов, основатель компании и СЕО Freedom Holding Corp., ответил на самые острые вопросы, рассказал, на чем основана высокая рентабельность бизнеса и чем опасен возможный рост инфляции в США.
— С чем связан взрывной рост финансовых показателей, который произошел в 2020 году? К осени квартальная выручка выросла вдвое по сравнению с кварталом, закончившимся в марте 2020-го, а чистая прибыль — в четыре с лишним раза. И связанный с этим вопрос про рентабельность: у ваших коллег на российском рынке рентабельность, как они уверяют, небольшая. А у вас, если смотреть по этим цифрам, она выше 30 процентов. За счет чего?
— Во-первых, есть общее правило: нужно сравнивать между собой публичных игроков, потому что такие компании чуть более прозрачны, чем непубличные, и показывают больше выручки и прибыли; это практика, которая существует во всех странах.
Во-вторых, в последние полгода, за которые выросли наши финансовые показатели, и сам рынок очень сильно изменился. Если посмотреть статистику по количеству брокерских счетов и объему операций, которые совершили клиенты американских брокеров, мы также увидим удвоение активности. То есть даже развитый американский рынок по показателям удвоился без принципиального роста проникновения. А на рынках России и Казахстана мы видели еще и стремительный рост проникновения брокерских услуг на фоне снижения процентных ставок, появления удобных онлайн-сервисов, активного выхода банковских институтов на этот рынок. Банки стали больше тратить на маркетинг, на рекламу инвестиционных продуктов.
К тому же мы всегда делали основную ставку именно на американский фондовый рынок и доступ к иностранным ценным бумагам. Nasdaq в 2020-м позволил заработать с начала года 30 процентов, а от минимумов, которые были достигнуты рынком в марте, — более 85 процентов. Безусловно, люди готовы платить комиссии там, где они зарабатывают хорошие деньги. Игроки, которые давали доступ к российскому рынку акций, заработали меньше, получив не такой больший поток клиентов и комиссионных, как брокеры, которые давали доступ на крупнейшие фондовые площадки. К сожалению, российский рынок в минусе по итогам 2020 года. Я думаю, что в этом году он будет догонять мировые рынки по доходности, но тем не менее. Американский рынок в большом плюсе, в прошлом году он показал динамику лучше немецкого, лучше российского — и так продолжается последние десять лет. От последнего финансового кризиса Америка оправилась быстрее всех, показывала самые впечатляющие темпы роста, что послужило для нас очень сильным попутным ветром. Получилось приумножение позитивных факторов.
— В финансовом году, который закончился в марте 2020-го, у вас тоже был двукратный прирост выручки, а вот расходы выросли в четыре раза. С чем это было связано? В новом финансовом году вы обуздали рост расходов?
— Да, в этом году мы увидели улучшение маржи по чистой прибыли. В прошлом году было больше инвестиций в рост, больше инвестиций в маркетинг, инфраструктуру, физические офисы, наем сотрудников. В этом году мы тоже делали инвестиции, наши операционные расходы все равно росли, мы вложили миллион долларов в ИТ. Но мы сильно сократили темпы региональной экспансии. Достигли всех ключевых целей, которые у нас были во всех основных регионах присутствия — в России, Казахстане, Украине, Узбекистане. Мы уже перестали делать какие-то капиталовложения, стали больше инвестировать в интенсификацию бизнеса, затраты на маркетинг мы особо не наращивали в последний год, учитывая пандемию. В этом году мы не видели никакой потребности стимулировать рост продаж, мы с трудом справлялись с драматически растущей нагрузкой на нашу инфраструктуру. Мы открывали тысячи счетов в день. Только российский брокер открывал 600 счетов в отдельные дни, что было сопоставимо с прежними месячными результатами. Мы пытались не сломаться под нагрузкой, которая на нас упала. Масштабировали наши системы, делали инвестиции в бэк-офис. Одновременно у нас произошло слияние с «Церихом». Мы сфокусировались на качестве, а не на экстенсивном развитии, что сэкономило наши операционные расходы.
Сделать Америку дешевле
— На Мосбирже у вас с декабря 2019-го по декабрь 2020-го произошел более чем двукратный рост числа зарегистрированных клиентов (с 42 тысяч до 91 тысячи). Сколько из этого прироста добавилось с присоединением «Цериха», а сколько новых клиентов?
— Более 17 тысяч клиентов пришло от «Цериха». Тем не менее рост происходил практически во всех секторах. Мы входим в пятерку по активности на Санкт-Петербургской бирже, но в отличие от очень большого количества наших конкурентов, для которых Санкт-Петербургская биржа — единственный шлюз на американский рынок, мы традиционно имеем всю инфраструктуру для прямого доступа на рынок США и у нас существенная часть оборота идет напрямую в Америку. В январе этого года мы закрыли сделку по покупке члена NYSE (брокер Prime Executions), получив прямой доступ к центральным депозитариям и торгам в США.
Тем не менее мы понимаем, что роль Санкт-Петербургской биржи растет, и у нас огромное число клиентов с удовольствием торгует там в период, когда американский рынок закрыт. Думаю, мы будем продолжать наращивать и дорабатывать свои системы таким образом, чтобы клиент мог совершать сделки там, где лучше цена, в том числе на Санкт-Петербургской бирже. Сейчас почти все приказы во время торговой сессии у нас летят напрямую в Америку, потому что это дешевле, в неосновную сессию мы их роутим на Санкт-Петербургскую биржу, потому что там бывают более выгодные цены и утром хорошая ликвидность по бумагам.
— За счет чего в США сделки для ваших клиентов дешевле — спредов или комиссий?
— За счет того, что мы очень крупный buy side брокер (инвесткомпания, покупающая услуги для себя и своих клиентов. — «Эксперт»), мы больше миллиарда акций в месяц торгуем на американском организованном рынке, и наша себестоимость клиринга, комиссий за торговлю там одна из лучших в индустрии среди наших конкурентов на внутреннем российском рынке. У нас есть ряд крупных институциональных клиентов, которых мы обслуживаем, этот поток проходит через нашего европейского брокера.
— Если у вас и так значительные обороты на рынке США напрямую, тогда зачем вам нужна была покупка Prime Executions? Это для дальнейшего удешевления работы на американском рынке? Или планируется выход на американский рынок брокерских услуг?
— У нас две цели. Первая — оптимизация наших расходов, потому что все равно наши ежемесячные затраты на клиринг исчисляются миллионами долларов. Мы платим за услуги нашим партнерам много денег. И своя инфраструктура точно стоит дешевле. Плюс с появлением американского брокера у нас появилась возможность более гибко выбирать партнеров. Потому что сейчас мы вынуждены ограничиваться очень узким кругом субброкеров, которые готовы обслуживать компании из нашего региона. Мы построили крутые отношения, но когда мы сами получаем американскую лицензию, то можем работать с любым клирингом в США, и это существенно расширит для нас выбор технологических партнеров. Мы можем агрессивно торговаться по условиям, потенциально прийти к нулевой себестоимости. Для нас это больше шести миллионов долларов экономии в год, которой мы можем достичь через эту сделку.
Вторичный фактор — сам по себе доступ на рынок США, возможность обслуживать клиентов из США, и не только на американском рынке: гипотетически давать им доступ к трансакциям в Казахстане или России. В будущем мы планируем нашу брокерскую лицензию США дополнить инвестиционно-банковскими лицензиями, чтобы мы могли зарабатывать на организации первичных размещений, брать комиссии с эмитентов за это; у нас сейчас довольно большой пул клиентов, которым интересны размещения. Это довольно внушительная часть нашей стратегии.
— Технологические партнеры — это те, кто проводит клиринг?
— Да, банки, клиринговые организации, кастодианы — те, кто одалживает деньги и ценные бумаги, чтобы мы могли полноценно обеспечивать клиентскую торговлю. Инвестиционные и коммерческие банки, которые позволяют делать расчеты и открывают кредитные линии, чтобы мы могли привлекать деньги под залог бумаг для финансирования маржинальной торговли клиентов. Холдинг начинает работать с такими объемами, что уже нужно диверсифицировать спектр контрагентов для обслуживания этих операций.
— А если вы выйдете на американский рынок к американским клиентам — конкурировать с крупнейшими игроками вы будете по цене?
— Это опция, которая открыта нашей лицензией в Штатах, но пока ее нет в повестке.
Хороший мост
— Владение долей в Санкт-Петербургской бирже: с учетом их впечатляющего роста в этом году для вас уже доходная история или вы еще ждете окупаемости? Каковы ожидания от этой инвестиции и зачем она вам, если у вас значительная ориентация на американский рынок?
— В США есть несколько пулов ликвидности. Там вся ликвидность разделена между некоторым количеством площадок, на которых торгуют теми или иными бумагами, при едином центральном депозитарии. Где эту сделку ни проведи — рассчитываться она будет в одном месте, а площадок, на которых сделки заключаются, очень много. Есть две большие площадки — NYSE и Nasdaq, они занимают 35–40 процентов всего рынка, но больше половины всех сделок на американском рынке — внебиржевые, которые заключаются при помощи ECN (electronic communication network) либо внутри брокерских компаний, используя их внутренние системы, между частными высокочастотными фирмами. И вот этих колодцев, пулов ликвидности, где совершаются сделки, в США несколько десятков. Санкт-Петербургская биржа становится одним из таких пулов ликвидности в системе американского рынка. Причем внутри площадки оборот по акциям сейчас превышает один миллиард долларов в сутки — это существенно даже по американским меркам. Безусловно, это очень коммерчески успешный проект. Когда мы заходили в капитал биржи в конце 2019 года, она еще не была прибыльной, ее оценка была намного ниже, чем сейчас. С тех пор динамика оборотов сделала ее прибыльной, была получена лицензия центрального контрагента, достроены все процессы. Биржа не сломалась под сумасшедшей нагрузкой, с которой она столкнулась весной и осенью 2020 года. Мы сейчас понимаем, что она точно должна стоить в десять раз больше, чем мы заплатили, по моим внутренним ощущениям. Нам очень нравится эта инвестиция, мы видим ее стратегически, понимаем, как оценивается подобный бизнес даже с поправкой на наш регион, учитывая темп роста, текущие финансовые показатели, инфраструктуру, структуру акционеров, диверсификацию оборотов. Мы сейчас как раз находимся в процессе подключения казахстанских клиентов к Санкт-Петербургской бирже.
— То есть у нас возник Санкт-Петербургский финансовый центр?
— Как ни странно, они построили реально очень эффективный «мост» в Америку, к которому сейчас органично подключается Казахстан и другие страны нашего присутствия. Это востребовано и конкурентно, там много маркетмейкеров, которым легко и дешево делать свою работу благодаря созданным биржей условиям.
— Закругляясь с приобретениями: дало ли присоединение «Цериха» какой-то синергетический эффект и как изменился средний размер счета после присоединения— не снизился ли он?
— Средний размер счета в минувшем году у нас рос. Мы довольны сделкой с «Церихом», она нас ничем не разочаровала, покупка изначально была для нас простой и понятной, она такой и осталась. Это вторая сделка после «Неттрейдера». Наша компания состоит уже из трех компаний, которые мы бесшовно объединили. Клиенты, которые к нам присоединились, — «живые», они активно начинают пользоваться нашими продуктами и услугами — и платят нам больше комиссий. Я думаю, что мы сделали это не зря. Хотя учитывая, как меняется и укрупняется наш бизнес, органический рост существенно превышает неорганический, который мы получили от присоединения «Цериха». Мы за пару месяцев собрали столько же клиентов, сколько «Церих» за все время. Кажется, что выгоднее было бы просто сфокусироваться на том, чтобы расти дальше самим, а не отвлекаться на структурные объединения, актуальные больше при рынке, который перестал так резко увеличиваться. Мы пока не видим для себя никаких новых интересных целей по M&A, которые можно реализовать на нашем рынке. Мы понимаем, что возможности должны быть значительно больше, чем дал «Церих», чтобы мы решились на сделку.
Кому достаются IPO
— Хочется понять, почему все организовано так, а не иначе, в доступе к IPO для клиентов «Фридом финанс». У вас есть паевой фонд, куда неквалифицированному инвестору можно зайти и участвовать в размещениях оптом, есть возможность участвовать в отдельных IPO. Насколько правдива информация, что при этом размер пакета, который ты можешь купить, зависит от участия в прошлых размещениях, в том числе от наличия на руках акций Freedom Holding Corp.?
— Действительно, у нас есть сейчас ЗПИФ «Фонд первичных размещений». Он доступен для неквалифицированных инвесторов за счет высокой диверсификации и за счет того, что сами инструменты при выходе на биржу становятся доступными для «неквалов». Этот фонд торгуется на Московской и Санкт-Петербургской биржах, а также на Казахстанской фондовой бирже. Фонд действует сугубо автоматически, по алгоритму подаются заявки на участие в каждой сделке IPO, к которой у нас есть доступ. Он стал самым ликвидным ЗПИФ в России по объему торгов, и мы очень гордимся этим результатом.
Сами сделки по участию в IPO в момент первичных размещений сейчас в России доступны только для квалифицированных инвесторов. Мы считаем рейтинги для участия в IPO по каждому из клиентов. Такая практика существует во всем мире. Когда организаторы размещения строят аллокацию, то есть занимаются букбилдингом и распределяют бумаги между участниками торгов при радикальном превышении спроса над предложением (к примеру, предлагается бумаг на 300 миллионов долларов, а спрос — на несколько десятков миллиардов), инвестбанки — члены инвестиционного консорциума пытаются понять, кому лучше эту бумагу разместить. И они смотрят на клиента с точки зрения того, насколько он им интересен. Если ты приносишь им много рыночного бизнеса, не связанного с участием в первичных размещениях (которые и так все хотят получить), приносишь хорошие объемы торговли акциями, хранишь у них достаточно большой объем активов, поддерживаешь их в каких-то сделках, в которых спрос не такой большой, помогаешь размещать бумаги, которые не так легко размещать, — тебе при прочих равных дадут больше бумаг, которые все хотят получить.
Мы пытаемся при расчете рейтинга точно так же обращать внимание на то, дает ли нам клиент рыночный бизнес? Торгует ли он с нами акциями и облигациями? У него большой диверсифицированный портфель? Или он пытается у нас купить только эту услугу — доступ к IPO? Мы хотим благодаря доступу к относительно большим размещениям стимулировать и получить от клиента больше рыночного бизнеса. Акций Apple можно продать на несколько миллиардов долларов клиентам, а участие в IPO на 10–15 миллионов долларов больше не продашь. Так что мы смотрим именно на то, сколько рыночного бизнеса приносит нам клиент, сколько ликвидных бумаг у него в портфеле, сколько комиссий он нам платит. Равномерно ли он участвует в тех сделках, которые мы даем, или он пытается подавать очень редкие заявки на самых популярных размещениях, а когда нам нужно продать больший пакет, то он заявки не подает. Мы пытаемся действовать так, как ведут себя наши партнеры, — для того чтобы мы могли сами оказываться в ситуации, при которой мы как брокер сможем получать для клиентов лучшие аллокации. Потому что если мы сами не будем выполнять на консолидированном уровне условия своих партнеров, то никто не сможет получать никакие аллокации. И здесь есть некоторая преференция для тех клиентов, которые являются нашими акционерами. Она, правда, небольшая. Те клиенты, которые держат наши акции и облигации, получают небольшое преимущество при IPO, но главный критерий — объем рыночного бизнеса, который они приносят. И наши клиенты получают информацию, из чего складывается их рейтинг.
— Во время размещения клиент покупает некий производный инструмент, который потом конвертируется в акцию?
— Нет, мы поменяли схему в 2020 году и стали предлагать базовый актив в виде самой ценной бумаги.
— А подразделение в Белизе больше в этом не задействовано?
— Это просто один из брокеров группы, на нем традиционно было много бизнеса. Это компания, которая у нас появилась раньше, чем многие другие. С 1 января 2019 года мы перестали открывать там счета российским инвесторам. Ранее какая-то часть наших клиентов открывалась в том числе в Белизе, и там до сих пор обслуживается довольно большая клиентская база из других юрисдикций.
Для чего опасна инфляция
— Одной из причин вашего листинга в США было получение доступа к капиталу на американском рынке. Вы уже успели воспользоваться этим доступом?
— Мы очень довольны тем прогрессом, который произошел с момента выхода на Nasdaq. Наши консультанты говорят, что за это время мы стали радикально другой компанией. В конце прошлого года мы вошли в состав национальных индексов MSCI для компаний малой капитализации (в декабре 2020 года акции Freedom Holding Corp. были включены в индексы MSCI U. S. Small Cap 1750 и MSCI U. S. Investable Market 2500. — «Эксперт») и увидели значительное повышение внимания к нашим бумагам со стороны институциональных покупателей. Например, была одна сделка свыше шести миллионов долларов; судя по размерам, покупал какой-то фонд. По нашим бумагам маркетмейкерами стали все крупные американские инвестиционные банки, а они не делают этого, если у них нет клиентов, которые заинтересованы в покупке и продаже данных акций. Объем торгов нашими акциями превысил миллион штук в сутки при цене 50 долларов, это говорит о том, что мы достаточно легко можем сделать вторичное размещение, даже без организации масштабного роуд-шоу. Для нас это отличная возможность при необходимости привлечь до 300 миллионов долларов через вторичное размещение на публичном рынке. Появится какая-то интересная сделка, какие-то новые возможности, потребуется капитал для чего-либо другого — благодаря высокой ликвидности и наличию большого списка институциональных инвесторов, которые открыли на нас лимиты, эта сделка может оказаться достаточно простой.
— Но пока вы не планируете…
— Однозначно нет. У нас отличный свободный денежный поток, о котором можно было только мечтать еще год назад. Мы генерируем больше двадцати миллионов долларов квартал к кварталу. Все позиции, которые мы считали целесообразными, включая покупку банка в Казахстане, которую мы закрыли в прошлом году, были профинансированы за счет собственных средств.
— Ваша капитализация — порядка трех миллиардов долларов, соотношение Р/Е — за 50, и если бы вы захотели не сами кого-то купить, а кому-то продаться, то, возможно, это было бы сложно, потому что компания стоит очень дорого. Или вы пока строите бизнес без оглядки на возможные выходы?
— Я постараюсь воздержаться от субъективных оценок. Объем торгов акциями FRHC на Nasdaq составляет 50 миллионов долларов — это означает, что какие-то люди на 50 миллионов долларов в день считают, что это нормально. Для меня неэтично даже пытаться комментировать, много это или мало. Я невероятно воодушевлен оценками нас фондовым рынком, но могу сказать, что если посмотреть на форвардный P/E за финансовый год, который сейчас идет, то он скорее уже 30.
— Как у американского брокера Charles Schwab.
— Только у Schwab огромные операционные издержки и не такой растущий бизнес, к нему массовый инвестор не приходит, у него уже commission free trading (сделки, за которые клиенты не платят комиссии. — «Эксперт»), рынок, который утонул в демпинге, и, несмотря на это, они все равно зарабатывают.
У нас средняя зарплата чуть меньше, средний тариф гораздо выше, наш океан гораздо более «голубой» в нашем регионе, и наши темпы роста тоже значительно выше, чем у Schwab. Меня искренне восхищают компании типа Twilio, которые стоят 50 своих годовых выручек при отрицательной чистой прибыли, и у них два ключевых продукта: они рассылают мейлы и СМС. Видимо, это технологии будущего. Но люди, которые ставили против них или против их оценки, стали очень бедными в последнее время, а те, кто инвестировал в них, стали очень богатыми. Возможно, мы сами не всегда понимаем тенденции, которые наблюдаются на наших рынках.
— Мы, наверное, написали десятки статей о том, что очередной индикатор указывает, что американский рынок перегрет. Поэтому давать прогнозы смысла уже нет. Но вот фактор, на который сейчас все смотрят, — разгон инфляции в США. Насколько это может быть опасно или важно для американского рынка акций и облигаций?
— Разгон инфляции в США не опасен для рынка акций; более того, мы именно это и наблюдаем в последнее время — инфляцию активов. Ее темпы довольно высокие, дорожает все: недвижимость, акции, облигации. Самая большая угроза инфляции — это денежный рынок, рынок фиксированного дохода. Потому что при дисконтировании при любом росте ставок и инфляционных ожиданий именно долгосрочные облигации находятся под максимальным давлением. Люди как раз начинают бежать из денег, в первую очередь из длинных долгов, во вторую очередь — из коротких, в третью очередь — из кеша. И все они пытаются купить какие-то живые активы, недвижимость, акции, доли в бизнесе. Бизнес умеет адаптироваться к инфляции. Какая разница, какая инфляция, — компания цены поднимет. Для экономики в целом высокая инфляция — это всегда плохо. При текущей демографии, текущем общественном договоре и уровне развития различных институтов, в том числе финансовых, в США, я бы не ждал фундаментальных потрясений. Общий рост инфляции, наверное, мы будем наблюдать, он почти неизбежен, но глобально он скорее позитивен для рынков акций, рынков товаров, может быть, даже для рынков капиталов, недвижимости. Это негатив для рынка длинного долга и чистого кеша.
— Планируете вы в 2021 году больше, чем в 2020-м, выступать в качестве андеррайтера на рынке высокодоходных облигаций, на рынке акций?
— Мы будем рады поучаствовать в любых сделках первичного рынка, по крайней мере в размещении акций. Мы умеем это делать хорошо, у нас есть большая клиентская база, которая заинтересована, и это сделает нас желанным членом любого инвестиционного консорциума. В условиях российского рынка размещение акций — это скорее чудо, чем то, на чем можно сделать бизнес-план. С облигациями точно будем активными, и, я думаю, сделаем больше, чем в прошлом году. И планируем развивать фонд ВДО (высокодоходные облигации. — «Эксперт»), это с концептуальной точки зрения более правильный способ инвестиций в этот сегмент.
Справка о компании
Freedom Holding Corp. представлен брокерскими компаниями в семи странах: Россия, Казахстан, Украина, Узбекистан, Киргизия, Германия, Кипр.
Холдингу также принадлежит 12,8% Санкт-Петербургской биржи, приобретенных в конце 2019 года. Штаб-квартира находится в Алматы.
Генеральный директор и основатель компании Тимур Турлов является крупнейшим акционером, владеющим 73% акций.
Рыночная капитализация Freedom Holding — около трех миллиардов долларов, P/E — 55 (для сравнения: у крупного американского брокера Charles Schwab P/E — 27,5). Выручка за финансовый год, закончившийся в марте 2020-го, — 120 млн долларов, чистая прибыль — 24,8 млн долларов.
Российский брокер ИК «Фридом финанс», в составе которого онлайн-магазин акций Freedom24 и банк «Фридом финанс», входит в топ-10 операторов на рынке акций Мосбиржи, в топ-5 ведущих операторов на Санкт-Петербургской бирже.
АО «Фридом финанс» — инвестиционная компания номер один в Казахстане.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl