«Москворотые»: русскоязычные Украины на распутье
Почему русская Украина отказывается от своей языковой и культурной идентичности, а также от регионального самосознания
Одним из наиболее заметных политических событий июня в Украине стал митинг молодой партии журналиста и видеоблогера Анатолия Шария, состоявшийся у здания офиса президента. Казалось бы, масштаб мероприятия совсем скромный — несколько сотен человек, пришедших потребовать всего лишь выполнения государством своих правоохранительных функций, а также перемен в гуманитарной политике. Значимости этому событию придало то, что, в сущности, это первый случай за все шесть лет после Евромайдана, когда русскоязычные граждане Украины смогли организовать свой митинг в столице.
Впрочем, русскоязычность тут скорее подразумевается, чем декларируется. Открыто говорить о ней опасно. Митингующие заявляли о себе как о «законопослушных гражданах», которые пришли к своему президенту, — такие ходоки к государю за справедливостью. Если посмотреть в программу их партии, то оказывается, что она придерживается строго украинской идентичности, является «проукраинской политической силой», выступающей за европейский путь развития страны как единственно правильный и отвечающий цивилизационному выбору украинского народа. Ни русского, ни даже регионального самосознания она не заявляет.
Абсолютное большинство голосов, отданных за Зеленского на Юго-Востоке, обернулось тотальным поражением русскоязычной части страны и впечатляющей победой Евромайдана. Проголосовав за него, русские по языку и культуре регионы подписались под всем тем курсом, который взял Киев после госпереворота 2014 года. Еще пять лет назад вряд ли кто-то мог себе представить, что большинство антимайданно настроенных граждан пойдут голосовать за претендента, говорящего о войне с Россией, отвергающего любые компромиссы в Донбассе и отказывающегося от защиты русского языка.
Юго-Восток подписался не просто под политикой языковой украинизации и конфликта с Россией. Он дал согласие и на курс на разрушение крупной индустрии, вокруг которой была построена вся жизнь этих регионов, на удушение их старой городской цивилизации, ее высокой культуры. Это и отказ от всей той инфраструктуры, которая делает население основным источником государственного богатства и потому побуждает власти беспокоиться о его здоровье и развитии. Новой Украине все эти миллионы хорошо образованных горожан просто не нужны — она их выбрасывает на рынки труда других стран. В общем знаменателе это курс на полное самоуничтожение.
Голосование за Зеленского обозначило отказ русской Украины, в первую очередь Юго-Востока, от своей языковой и культурной идентичности, а также от регионального самосознания. И эта констатация никак не зависит от критерия осознанности такого голосования. Комик Зеленский, сам ни разу не бывший на Евромайдане и даже сумевший в то время ни разу в его поддержку не выступить, в результате стал той фигурой, из-за которой Юго-Восток потерпел свой настоящий политический крах. И потому очень важно разобраться, как же так случилось.
Не стоит полагать, что мы имеем дело просто с самообманом: мол, голосовали за воображаемого Зеленского, ожидали другого, не вслушались и ошиблись. Это было бы слишком просто. Нет, сводить миллионы проголосовавших к наивным простакам было бы слишком самонадеянно. Его, может, и не слушали, но слышали, и лидера русской Украины в нем уж точно никто не видел. И тем не менее. Мы имеем здесь дело с воздействием причин гораздо более глубокого свойства.
«Русскоязычные»
За постсоветские годы произошли очень существенные перемены в идентичности жителей юго-восточных регионов страны. Активная политика украинизации постепенно приносит свои плоды.
Еще в 2000-е здесь стала формироваться идентичность «русскоязычных украинцев» — населения, которое проявляло лояльность украинскому национальному проекту как своему, но настаивало на сохранении права на преимущественное использование русского языка. Это был компромисс — признание украинской идентичности происходило за счет повышения идентитарной роли русского языка как важнейшего определяющего признака и маркера регионального самосознания. Такая ситуация могла развиваться дальше по двум направлениям — либо через дальнейший рост значения русскоязычия к восстановлению полноценного русского самосознания (тот путь, по которому пошел Донбасс после весны 2014 года), либо по пути признания временного характера своего русскоязычия в пользу полноценной украинизации. Сказать, что Юго-Восток определенно выбрал именно второй путь, пока нельзя, однако несомненно, что он идет именно по нему. Некоторая часть населения настроена к этому тренду оппозиционно, однако она представляет собой довольно тихое меньшинство.
Само понятие «русскоязычные», возникшее в своем нынешнем смысле в 1990-е годы, предполагает людей, лишенных какой-либо этнокультурной идентичности и просто использующих русский язык для общения. Таковых оказалось много миллионов не только на Украине, но и по всему бывшему СССР, а также в основных странах эмиграции. Это особое явление отказа от русской идентичности людей русской культуры. Благодаря своеобразному квазибиологическому советскому понятию национальности они нередко заявляют, что их родной язык не тот, на котором они говорят, просто они его не знают или плохо выучили. «Родной» в данном случае — это тот, который соответствует советской записи о национальности в паспорте. Насколько реально иметь родным языком не тот, на котором с детства разговариваешь, — другой вопрос. Но субъективный аспект восприятия «родного» понятие «русскоязычные» подмечает точно.
Все эти русскоязычные стали головной болью для многих стран, представляя собой многомиллионные массы как бы затерявшихся в истории людей, чья культура и язык расходились с их идентичностью. Благодаря этой особенности они не могли консолидироваться и защищать свои права в качестве русских меньшинств, но при этом толком не участвовали в процессах создания новых наций, оставаясь как бы внутренними чужаками. В результате «русскоязычных» так нигде и не признали особыми этнонациональными меньшинствами. Они не получили каких-либо прав, и в отношении них признано допустимым проводить этноцидную политику, особенно в сфере образования. Более того, «русскоязычных» можно признать в этом плане уникальным явлением в современной европейской жизни — больше ни к каким другим языковым сообществам такого отношения нет и быть не может, так как это было бы сочтено нарушением прав человека.
Конечно, большую роль в этом играет и политический фактор противостояния Запада с Россией. Но мы здесь сталкиваемся еще и с проблемой традиционно нецелесообразного поведения русскоязычных, не проявляющих в своей политической деятельности специфических интересов. Ведь выучить близкий язык и заговорить на украинском, вообще-то, не проблема. Любому человеку, знающему русский и имеющему доступ к украинскому телевидению, на это нужно два, от силы три года умеренных умственных напряжений. Но если ты остаешься русскоязычным, значит, таков твой выбор и ты выступаешь как противник проекта создания единой моноязычной нации. Однако если ты при этом голосуешь за украинские партии и политиков, которые не считают себя представителями интересов русскоязычных и не обещают бороться за их права, то ты просто действуешь против своих интересов. К сожалению, исторически обусловленный недостаток у русских по культуре людей навыков низовой политической активности играет с русскоязычными злую шутку.
В украинской «свидомой» среде принято оскорбительно называть русскоязычных жителей Украины «ватой». Изначально это было сокращением от «ватника» как обозначения одежды, вызывающей ассоциации с чем-то советско-лагерным. Но в результате утвердилось понятие «вата», так как вызывало ассоциации с чем-то бесформенным, не имеющим ни своей позиции, ни своего голоса, но и давлению не поддающимся — не сломаешь, нажимать можно сколько угодно, а прекратишь — назад расправляется. Это словечко неплохо отражает ощущение украинизаторов от работы с русскоязычным населением. Действительно, и сопротивления оно вроде толком не оказывает, но и в украинцев не превращается. Однако, как говорится, вода и камень точит.
Массовая поддержка Юго-Востоком Зеленского во многом стала победой многолетней и очень успешной работы социально-информационного проекта, который нередко называется «русскоязычные бандеровцы». Он был запущен незадолго до Евромайдана и получил почти официальный статус после победы последнего. Причиной его появления стало осознание провала всей постсоветской политики украинизации. Еще в 1990-е казалось, что через несколько лет большинство перейдет на украинский, благо это совсем не трудно. Однако выросли новые поколения, к СССР никакого отношения не имевшие, но по-прежнему сохранявшие русский язык. Даже в Киеве дети переселенцев с Западной Украины оказывались уже русскоязычными, ассимилируясь в местной городской среде. Старая методика давления и принуждения к украинскому языку без всех тех способов работы с населением, к которым прибегала советская власть, не сработала. А после отделения Крыма стало ясно, что страна распадается и для ее сохранения необходимо провести существенные изменения в политике в отношении русскоязычного населения.
Объявляя русскоязычных пережитком советской «антиукраинской» политики, Киев снимал с них ответственность за плохое знание украинского языка, при этом широко открывал для них двери украинского патриотизма. Стало нормальным явление «русскоязычного националиста», и в национал-радикальные организации повалили ребята с русским языком. В результате уже к июню украинский фронт в Донбассе разговаривал преимущественно на русском. Самое мощное ультраправое и открыто неонацистское движение в Украине — «азовское» во главе с Андреем Билецким, в основном русскоязычное. Еще недавно довольно цельное население Юго-Востока оказалось расколото по отношению к новым «ценностям Евромайдана» и «войне с Россией».
Эти символические уступки позволили существенно продвинуть украинизацию, правда, не затрагивая языкового вопроса. Однако она также очень значительна и имеет даже большее значение. Ее можно назвать базовой — все остальное так или иначе к ней прилагается, над ней надстраивается.
Базовая украинизация достигается, во-первых, через принятие украинской идентичности и формирование устойчивого внешнего отношения к русским, в противопоставлении себя им, «мы vs. они»; во-вторых, через формирование глубокой убежденности в неисчислимых обидах, нанесенных «ими нам», то есть русскими украинцам за тысячелетнюю историю. Это сеет в сознании жгучее чувство обиды и желание отстоять попранную справедливость. Человек сам начинает быть орудием украинизации исходя из своих внутренних психологических потребностей. Освоение украинского языка — это уже следующий шаг, важный, но не принципиальный.
Эта базовая украинизация за последние годы существенно продвинулась, захватила очень большое количество людей. Русская идентичность и прежде считалась непрестижной и политически опасной, но в последние годы она стала сродни объявлению самого себя «врагом народа». Базовая украинизация позволила тем гражданам, кто не решался принять украинскую идентичность (в паспорте-то у себя или родителей было записано другое!), все же признать себя украинцами. Теперь именно они представляют политически и информационно активное общество Юго-Востока, а остальные благоразумно предпочитают вести себя тихо.
Тем не менее в проекте русскоязычного украинства был большой изъян: он блокировал украинизацию на культурноязыковом уровне как излишнюю. Если можно быть украинским националистом, не разговаривая на украинском языке, то зачем его тогда учить? Однако это изъян не критический, так как он полностью преодолевается временным характером самого проекта. «Русскоязычные бандеровцы» были нужны для удержания населения в условиях явного кризиса государственности, начала ее распада. Отступление от идеологии украинства было временной уловкой, а точнее сказать, ловушкой для русскоязычных.
Новая волна украинизации
Стабилизировав ситуацию, Киев вернулся к активной политике языковой украинизации. Это произошло уже в 2017– 2018 годах и с тех пор набирает темпы. В сентябре 2017-го был принят закон об образовании, расписывающий поэтапный процесс полного уничтожения обучения на русском языке. Показательно, как была тихо свернута всеукраинская акция СМИ под лозунгом «Єдина країна. Единая страна» — с надписью на двух языках. Она была запущена украинскими телеканалами еще 2 марта 2014 года с целью «продемонстрировать единство и не допустить дестабилизации ситуации». Вся эта пропаганда оказалась ненужной, когда цель была уже достигнута.
Вошел в действие принятый в 2019 году языковой закон, а в марте 2020-го президентская фракция приняла еще и закон о среднем образовании, уточнившем сроки и методы тотальной ликвидации русских школ и классов уже с нового учебного года. Борьбе с русскоязычием очень помогло политически мотивированное блокирование информации из России, от поисковых сайтов до бумажных книг. Ряд областей принял решение о «запрете на русскоязычную культурную продукцию». Очень точно отношение к этой продукции недавно выразил журналист Игорь Лубянов: «Когда ребенок с первых лет жизни читает Чуковского и Барто, смотрит “Машу и Медведь” или “Фиксики”, а затем переходит на “запрещенные” российские каналы (неважно, государственные или оппозиционные) и русскую литературу, он становится русским. Сколько бы ни носил вышиванку. Потому что сознание не пропьешь. Первичные реакции — тоже». Так что способ предотвратить это только один: запретить.
Главная задача всей проводимой политики — ограничить русскоязычных от любых форм соприкосновения с русской культурой, создать для них своего рода информационный вакуум. Действительно, без этого массовый переход на украинский трудно себе представить, хотя и успешность таких программ в современных условиях тоже вызывает сомнения. Скорее это может вызвать обратную реакцию. Активизация отделения от всего русского на Украине — это программа, заложенная в украинстве, но резкость, с которой она стала вновь реализовываться с 2017 года, — это результат истерики, связанный с провалом постсоветской украинизации.
Существование «русскоязычных» терпелось до тех пор, пока они не начали ассимилироваться в иных национальных проектах. Сама сущность этого концепта заключается в их принципиально временном, переходном состоянии. Поэтому вся программа признания и распространения «русскоязычного украинства» была лишь небольшой и вынужденной уступкой. И в эту ловушку угодил весь Юго-Восток.
Скрипты украинства
Гонения на православие и русский язык — старая и даже традиционная практика в Украине. Давно пора осознать тот факт, что без этого украинский государственный проект просто немыслим. Таковы свойства его идеологической базы — украинства, как эта идеология была сформулирована в конце XIX и в первой половине ХХ века.
Согласно этому учению, русских вообще нет и не должно быть. Россияне признаются самозванцами, присвоившими себе русское имя ради осуществления агрессии в отношении Украины, ее подчинения и русификации («обмоскаливания»). Русскоязычные Украины считаются результатом этого тяжелого исторического наследия, которое надо преодолевать. Весь проект строительства украинской нации может быть реализован, только когда вся Украина заговорит на «своем родном» языке и когда каждый ее гражданин осознает свой цивилизационный выбор. А выбор этот не может быть в пользу исторического врага, каким по этой логике предстает Россия. И пока украинское государство будет существовать, оно будет делать все, чтобы сохранить свои исторические и идеологические основания, а значит — проводить дальнейшую украинизацию и цивилизационное отдаление от России.
А вот если предоставить русскоязычным права — на свой голос, свое образование, свое региональное самоуправление, — тогда осуществление всего проекта будет остановлено, «цивилизационный выбор» и украинизация окажутся заблокированы. Это разрушит весь национально-государственный проект, украинская государственность станет лишней для своего же населения, а ее распад окажется лишь делом времени. Сознательные украинцы никогда не допустят такого развития событий.
Да, большинство граждан Украины относятся ко всей этой политике довольно плохо — она вызывает сомнения даже у части населения западных регионов. Но в стране только один патриотический дискурс, и его хозяева — украинские националисты. Как недавно сказала в эфире ток-шоу «Говорит великий Львов» известная национал-радикалка писательница Лариса Ницой, «вне зависимости от того, кто будет избираться в руководство Украины большинством граждан, стране придется жить по правилам, установленным активным националистическим меньшинством». И это, к сожалению, правда.
Украинские президенты, получившие власть не в революционных обстоятельствах, всегда побеждали на основе пророссийских лозунгов и обещаний русскоязычным, но потом все равно проводили ту политику, которая заложена в самой природе украинского проекта. Как точно выразился министр инфраструктуры Украины Владимир Омельян в интервью «Голосу Америки» в июле прошлого года, каждый президент Украины начинает с мысли о сотрудничестве с Россией и заканчивает тем, что становится бандеровцем.
Война на востоке страны стала еще одним способом легитимации всей системы. С формальной точки зрения Минские соглашения — максимально удобный для Украины план ликвидации народных республик и возвращения их территорий в состав Украины. Тем не менее сама постановка вопроса об их исполнении считается в Украине недопустимой, приравнивается к предательству и работе на Москву. Однако и отказываться от них нельзя, это тоже непатриотично, ведь к ним привязаны западные санкции против России — последняя надежда Киева.
С возвращением Донбасса вернулось бы и население, которое уже не подвержено украинизации — на нем в этом смысле в Киеве поставили крест. Они не нужны Украине как граждане и опасны как электорат. Да и возврат самой территории грозит неподъемными тратами на восстановление ее инфраструктуры. Зато постоянно кровоточащий фронт и возможность заявлять при этом о войне с Россией — максимально выгодное предприятие для Украины. Война стала основой для обоснования любых антиправовых практик и откровенного запугивания народа военной атмосферой, без чего невозможно эффективное продвижение украинизации. Она же стала важнейшим элементом любых внешнеполитических контактов Киева, его небескорыстного участия в антироссийской политике Запада. Украина будет делать все возможное, чтобы нынешняя ситуация сохранялась. Тот же Зеленский по резкости своих выступлений на тему конфликта и отношений с Россией уже превзошел предыдущего президента, хотя это было непросто.
Нередко можно услышать, что 73% украинцев (то есть те, кто голосовал за Зеленского) — сторонники мира. Однако вряд ли это действительно так. Они не могли не слышать, что Зеленский последовательно — уже с первого интервью в качестве кандидата — заявлял о неприемлемости основных положений Минских соглашений, о войне с Россией и недопустимости компромисса. Он изначально президент войны, а не мира. А настроения избирателей на самом деле сложнее.
Социологические опросы показывают, что в обществе, в том числе на ЮгоВостоке, нет превалирующего запроса на мир. Базовая украинизация дала свои плоды. Большинство граждан не готово к компромиссу в Донбассе, считая это своим поражением. Господствует запрос на мир только после победы, а значит, на войну — и Зеленский его успешно выражает. Прямо говорить «мы за войну!» не принято, поэтому используется другая риторика: «мы против капитуляции!» и «мы за мир на украинских условиях». Но сути дела это не меняет. Культ победы, свойственный русской культуре, в сознании русских же по культуре людей Украины оборачивается запросом на победу над донбассцами. Они мыслят в категориях фронта и хотят видеть «свою сторону» победителем. Вся проблема в том, что «своей стороной» для них является Киев, проводящий политику по искоренению их языка, а не народные республики, отстаивающие права русскоязычного населения.
В обществе победило убеждение, что все проблемы страны так или иначе обусловлены «российской агрессией», а не ошибочностью курса. И, опять же, по соцопросам большинство (в том числе русскоязычных) граждан Украины поддерживают прозападный курс страны. Так что «истинное лицо» Зеленского на самом деле вполне соответствует актуальным запросам его электората. Как точно выразился Дж. Оруэлл, «люди, которые голосуют за воров, предателей и мошенников, не являются их жертвами. Они соучастники». Так вот, те, кто избрал Зеленского, несут полную ответственность за него и за новую кровь.
После митинга русскоязычной партии Шария неонацистские представители русскоязычного «азовского» движения объявили акцию «Опусти вату!» с видеозаписями уличных побоев своих противников. Те, правда, нередко отвечают тем же. Путь революционного пробуждения русского самосознания, который показали народные республики Донбасса, остается вполне вероятным сценарием будущего для значительной части нынешней Украины. А разочарование в фантазийном Анти-Порошенко в лице реального Зеленского только подстегивает этот процесс.
*Ведущий научный сотрудник Российского института стратегических исследований, научный сотрудник Института славяноведения РАН.
Фото: ZUMA\TASS, Vadim Ghirda/AP/TASS, EPA/Sergey Dolzhenko/ТАСС
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl