Инъекции красоты по паспорту
Российский производитель профессиональной косметики Mesopharm конкурирует с продукцией западных фармгигантов, создавая схожий по качеству продукт за меньшие деньги. В планах компании — развитие направления генетических тестов в косметологии и активный вывод своей продукции на экспорт
Популярный сегодня тренд на здоровый образ жизни, вечную молодость и красоту взбодрил связанные с ним рынки и отрасли — фармацевтику, фитнес-индустрию, продовольственные рынки, индустрию красоты, которые вкладывают огромные деньги в создание и продвижение новых продуктов и технологий. Рынок профессиональных косметических препаратов и услуг сегодня почти полностью ориентирован на запросы потребителей по anti-age-терапии. Прежде всего речь идет о применении препаратов для мезотерапии, биоревитализации кожи, филерах и других средствах, вводимых в кожу с помощью малоинвазивных методик — инъекций. Инъекционная косметология, наравне с аппаратной, уже давно считается наиболее эффективным способом улучшить внешний вид. Правда, стоит она недешево: в Москве минимальная цена процедуры —десять тысяч рублей, да и в отношении уколов в лицо у многих посетителей салонов и клиник есть предубеждения. Тем не менее спрос на эти услуги стабильный, более того, косметологи наблюдают рост интереса к подобного рода процедурам со стороны мужской аудитории, тоже весьма озабоченной оздоровлением и омоложением.
Традиционно рынок профессиональных косметических препаратов —это вотчина крупных западных фармпроизводителей, имеющих серьезную научную, производственную и финансовую базу для создания новых продуктов и методик. Тем не менее среди акул бигфармы на этом направлении довольно успешно работает и отечественный производитель Mesopharm, который предлагает во многом схожую по качеству продукцию на основе собственных разработок за более умеренные деньги. Весьма показательно, что многие столичные салоны красоты и ведущие клиники дерматокосметологии, не говоря уже о региональных, сегодня предлагают клиентам продукцию этой компании наравне с раскрученными западными брендами, высоко оценивая ее эффективность и оптимальное соотношение цены и качества.
О том, как развивается косметологический рынок в целом и как сегодня можно конкурировать с крупными западными корпорациями на локальном рынке, «Эксперту» рассказали генеральный директор компании Mesopharm Светлана Захарченко и исполнительный директор Надежда Каплева.
— Как получилось, что ваша продукция для инъекционной косметологии сегодня используется на рынке наравне с раскрученными западными препаратами?
Светлана Захарченко: Мы сами относимся к этому как к чуду.
— Было сложно этого добиться? Как вы развивались?
С. З: Непросто. Мы всегда шли навстречу спросу. В начале девяностых годов наши косметологи стали ездить в Европу, учиться на курсах, овладевать современными методиками. В частности, во Франции тогда начала активно развиваться новая модная методика — эстетическая мезотерапия, которая раньше, еще с шестидесятых, применялась только в спортивной медицине. Врачи, которые делали спортсменам уколы, обратили внимание, что качество кожи в местах уколов улучшалось. Со временем, к началу девяностых, уже были разработаны методики инъекций в лицо, которые давали отличные результаты по улучшению внешнего вида.
И вот наши косметологи, обучившиеся во Франции, Испании, возвращались домой и видели, что все, что они могут купить для работы, — это витамин С и физраствор в аптеке. Я как раз работала в аптеке, и я хорошо помню аптечные прилавки тех времен, когда на них стояли только перекись водорода и бинты, а корвалол или анальгин раскупались за полчаса в очередь. Моя близкая подруга-косметолог постоянно донимала меня просьбами искать нужные ей препараты для инъекций в других странах. Я обращалась к друзьям-знакомым, которые куда-то выезжали или могли мне что-то нужное прислать.
— А что было потом?
С. З.: Потом я выучила английский язык. Я поняла, что мне нужен язык, потом я купила компьютер и стала писать письма. Как провизор, я брала в руки препарат, купленный в аптеке в Европе, читала адрес производителя и на английском языке писала письмо: можно ли закупить ваши препараты оптом? Один из двадцати отвечал, и завязывалось какое-то сотрудничество. Потом неофициальные контакты начали превращаться в официальные, потому что, сколько бы я ни привозила, мои знакомые косметологи раскупали все за пять минут — им негде было это взять. В то время я снимала у друзей пятикомнатную бывшую коммуналку в Петербурге, где одна из комнат превратилась в маленький склад. Затем я зарегистрировала ООО и пригласила работать со мной коллегу-провизора. Мы работали в одной из этих пяти комнат днем, а моя шестнадцатилетняя дочка после школы на троллейбусе развозила заказы в пакетиках. Примерно году в 2004-м у нас уже начались регулярные поставки, организовался маленький склад и был разработан прайс-лист аж на двух листах.
— Это все была продукция для мезотерапии?
С. З.: Да. Но в конце 2004-го я познакомилась на выставке с прекрасной японской косметической линейкой — Hinoki Clinical. Дистрибуторы этой марки завозили косметику официально, с сертификатами, что на тот момент было большой редкостью: официально завозилось не более тридцати процентов импорта. Но японцы всегда делают все только по правилам. И вот с 2004-го у меня помимо инъекций появилась еще и косметика. Штат вырос до четырех-пяти человек. Работы и клиентов стало больше.
— А потом случился кризис 2008 года…
С. З.: Точно! И у нас вся завезенная продукция в один миг в рублевом выражении выросла в цене в три раза! И вот мы сели и задумались: что делать дальше? У меня всегда был, есть и будет принцип: ты можешь достигнуть успеха только в том, в чем ты разбираешься и чему ты учился. Я — провизор, в нашей компании все сотрудники тоже были либо медики, либо провизоры, поэтому они могли сразу разобраться в ассортименте, в особенностях действия препаратов. И я тогда сказала: «Девочки, а чем мы хуже испанцев или французов? Давайте сами сейчас напишем составы, разработаем, поэкспериментируем и попробуем производить самостоятельно. Иначе что делать-то?»
Когда ты твердо произносишь свои планы в пространство, перед тобой открываются новые возможности. Это трудно по-другому объяснить.
Мы начали поиски производственной площадки. До кризиса западные фармкомпании пришли в Россию, построили прекрасные предприятия по стандартам GMP с дорогущим оборудованием и производили здесь дженерики. Когда в 2008 году взлетел курс, 80 процентов компаний просто перестали размещать здесь заказы, и наши предприятия остались без работы со всеми вытекающими последствиями. Мы не сразу, но все-таки нашли площадки, которые готовы были по контракту производить наши составы, которые у нас были очень непростые — до 40 ингредиентов в одном.
— От чего вы все-таки отталкивались, разрабатывая свои составы?
С. З.: Это была компиляция собственных знаний и составов западных производителей. Но основа нашей продуктовой идеологии — физиологичность. В чем идея? Вот есть клетки кожи. Вокруг них в межклеточное пространство из крови попадают питательные вещества — витамины, аминокислоты, минералы. Фибробласт — основная клетка кожи — их перерабатывает, вырабатывает гиалуроновую кислоту, коллаген, эластин, в результате кожа упругая, гладкая, цвет хороший. Со временем эта функция утрачивается, так как фибробласт стареет и становится менее активным. Есть сто механизмов старения, про это целые книги написаны. Со старением клетки утрачивают способность на сто процентов усваивать полезные вещества. К тому же кожа страдает от стресса: мы можем что-то недополучать, недоедать, недосыпать — масса неблагоприятных факторов внешней среды воздействует на человека. За счет этого трофика кожи тканей становится неполноценной, недостаточной. И мы создавали такие составы, чтобы максимально восполнить недостаток всех необходимых веществ.
— Используя мезотерапию как основной способ доставки этих полезных веществ в кожу?
С. З.: Да. Мезотерапия — это минимально травматичная методика: глубина введения — один, максимум три миллиметра. Это очень поверхностно, и поэтому вводимые вещества не попадают в кровеносное русло, только в микрососуды, где они депонируются и в течение недели питают кожу. А помимо старения, есть еще масса других проблем. Например, пигментация, акне, выпадение волос и так далее. При каждой проблеме нарушаются свои звенья метаболизма у фибробластов. И, соответственно, воздействуя на эти звенья, добавляя где-то больше витамина B6, где-то — витамина С и аминокислот, мы улучшаем ситуацию. Естественно, мы все это изучали, пробовали бесконечно, экспериментировали, сами на себе проводили курсы инъекций.
— Насколько ваши продукты, инновации были связаны с опытом использования иностранных препаратов, а насколько вы привнесли что-то свое в рецепты?
С. З.: Опыт иностранных коллег нам пригодился как база. Мы знали, что именно используют иностранные коллеги в тех или иных случаях. Может, десять-пятнадцать процентов составов мы скопировали, потому что это были прекрасные, с нашей точки зрения, работающие составы, которые незачем улучшать. Все остальное мы переработали, дополнили, углубили, расширили.
— Насколько широкую линейку препаратов вам удалось создать?
С. З.: Сейчас в нашем прайс-листе двадцать пять мезопрепаратов и восемь биоревитализантов. Конечно, мы не сразу стали столько производить. Мы сделали два или три состава против старения, которые мы считали очень хорошими, очень востребованными, они стали неким паровозом для остального ассортимента. И дальше где-то раз в полгода-год выпускали новинку. У нас не было никаких инвесторов — то, что мы сами зарабатывали, мы могли потратить на свое развитие.
«Мы — российская продукция»
— Какую разницу в себестоимости по сравнению с импортными препаратами вы получили?
С. З.: Очень большую — раза в три дешевле получилось. Фактически мы себе вернули ту цену, которая в рублях была до кризиса. И еще мы нашим покупателям сказали, что это российский препарат и его цена не изменится в ближайшие три года. И это сыграло большую роль для налаживания продаж, хотя колоссальное предубеждение было у косметологов против российского продукта. Я даже не ожидала такого. Когда мы сделали первые препараты, мы увидели, что они работают лучше, чем то, что мы продавали девять лет. Наши региональные дистрибуторы говорили нам: «Пожалуйста, мы вас умоляем, не говорите, что это российское! Нигде не пишите, что это российский продукт!» Какое-то время мы шли у них на поводу: они говорили нам, что иначе в регионах ничего продаваться не будет. И, наверное, года три я не настаивала, хотя внутренне была против этого. Но почему-то я всегда была убеждена, что это прекратится: рано или поздно люди научатся уважать российскую продукцию. И вот однажды в каком-то регионе в салон пришла проверка и придралась к тому, что у нас на флакончиках не написано, где продукт произведен. И я сказала: «Всё. Заканчиваем с этим. Мы — российский продукт, кому не нравится, может с ним не работать». И никто не отказался, потому что все к тому времени уже распробовали нашу продукцию, к тому же мы получили регистрационное удостоверение на наши препараты для мезотерапии как на медицинские изделия — это тоже большая редкость на нашем рынке. Биоревитализанты и филеры имеют достаточно много таких регистраций — порядка 50 процентов. А на мезотерапию почти ни у кого нет, в том числе у западных производителей.
— То есть основная масса мезопродукции идет как косметика?
С. З.: Да. Но мы свои препараты сразу стали позиционировать как медицинские изделия, прошли сложный путь регистрации и получили удостоверения.
— Другие линейки продуктов начали производить?
С. З.: Мы начали производить составы для биоревитализации кожи. Препараты для биоревитализации более плотные, гелеобразные. Биоревитализанты вкалываются глубже, другими техниками, дают более длительный, более стойкий эффект.
— А почему еще и косметику решили производить?
С. З.: Для ассортимента. Чтобы можно было обеспечить комплексный подход для клиник и салонов на нашей косметике и инъекциях. Конечно же, по объективным причинам в этой косметике российское происхождение имеет только вода, потому что, к сожалению, в России не существует производства качественного, инновационного косметического ингредиента.
— Как раз хотела спросить про сырье для всех ваших продуктов.
С. З.: Некоторые ингредиенты для мезопродукции мы можем найти и здесь: витамины, несколько микроэлементов и аминокислот, гиалуроновую кислоту, которую мы, правда, не покупаем по соображениям нужного нам качества. ДНК — дезоксирибонуклеиновую кислоту — тоже производят в России. В частности, наша контрактная площадка — предприятие «Фармзащита» - раньше производила ДНК очень хорошего качества. Мы используем для одного из наших биоревитализантов ДНК молок лососевых рыб, из которой делают и лекарственные препараты.
— А для косметики есть какой-то основной базовый набор ингредиентов?
С. З.: Нет. Тысячи ингредиентов. Как правило, их производят подразделения, созданные при транснациональных корпорациях. В основном производство сосредоточено в Европе и в Америке, ни в Китае, ни в Юго-Восточной Азии большого ассортимента качественных активных ингредиентов для косметики не производится. Есть еще косвенные ингредиенты типа консервантов, пептидов и прочего — это можно найти везде. Европейцы прикладывают большие усилия, чтобы формулы активных ингредиентов не попадали в Азию, держат их в секрете.
— Как придумать состав нового крема?
С. З.: У нас контрактная площадка, которая имеет группу разработчиков. В случае с косметикой мы сами не разрабатываем составы. Мы ездим по выставкам, смотрим, что сейчас модно, что работает, что все хвалят. Мы собираем эту информацию, приезжаем и говорим разработчикам, что хотим сделать то-то и положить туда то-то, изучаем какой-то ингредиент, его свойства, и решаем, стоит ли его применять. И дальше они нам предлагают разные текстуры, разные запахи, цвет, разные вспомогательные вещества, идут эксперименты, разработка. Вывод нового продукта в производство занимает от полугода до года.
— Что сейчас модно или на переднем крае разработок?
С. З.: Сейчас активно разрабатываются и используются ингредиенты, которые защищают вас от неблагоприятного воздействия окружающей среды. Например, на последней международной выставке премию получил ингредиент, который защищает вашу кожу от голубого света: вы сидите перед компьютером целый день, а излучение от экрана негативно влияет на кожу.
— Надеюсь, здравый смысл никого не покинул пока и речь в данном случае идет о маркетинговом позиционировании?
С. З.: В какой-то степени — да. На самом деле вреден весь спектр солнечного света — UVA, UVB, VIS, в том числе голубой свет, IRA. Именно он является причиной появления до 80 процентов признаков старения.
Продажи через обучение
— Вы работаете и с дистрибьюторами, и с косметологами напрямую?
Надежда Каплева: С дистрибьюторами мы работаем в регионах. В Москве, в Петербурге у нас клиенты — косметологи, клиники, салоны красоты. У нас продажи происходят в основном через обучение — таковы правила на рынке профессиональной косметики. Нашу продукцию невозможно продавать, не имея своего учебного подразделения. Так делают все производители в мире, потому что иначе можно навредить пациенту.
— Насколько вы активны в продвижении сейчас? И хватает ли вам товара для этого?
С. З.: Товара не хватает. Но мы не можем остановиться в продвижении. Никогда. Все наши учебные мероприятия, участие в выставках, в конгрессах происходят постоянно. У нас же не фиксированный ассортимент, каждый год появляется несколько новинок, их нужно показать, объяснить. И даже те, кто к нам уже десять раз приходил, все равно придут послушать о новинке, как ее применять. Тем более что русским женщинам постоянно нужно что-то новое. Это японки могут пятьдесят лет пользоваться одной косметической маркой и гордиться этим. А у русских все наоборот: они постоянно хотят что-то новое. Поэтому мы заложники спроса.
С другой стороны, косметика в нынешнем мире — очень сложно продаваемая категория, потому что ее много. Каждый продавец пользуется какими-то своими методами продвижения. На мой взгляд, больше половины этих методов не совсем порядочные. Обычно не бывает того результата, который обещают продавцы, поэтому становится все меньше и потребителей, и специалистов, готовых очень быстро поменять что-то уже найденное и привычное.
— Обычному человеку сложно разобраться в предлагаемых в вашей индустрии продуктах. Если эффект от инъекций еще можно оценить, то косметику очень трудно проверить. Есть какие-то общие правила выбора косметики?
С. З.: Прежде всего, однозначно нужно выбирать косметику только среди профессиональных брендов, которые продаются в салонах красоты, в клиниках, где есть профессиональные консультанты. На полках магазинов, в сетевом маркетинге вы можете купить больше удовольствия и эстетики, чем реального эффекта. Но дальше — только метод проб и ошибок. Можно покупать, пробовать, смотреть на эффективность.
— Какова емкость рынка мезотерапии в России?
Н. К.: От всего косметологического рынка мезотерапия и биоревитализация — все, что называется малоинвазивными методиками, — занимает очень малую долю, максимум десять процентов. Весь рынок инъекционной косметологии, по данным портала Vademecum, оценивается примерно в сто миллиардов рублей в год.
Не только для запаха
— Приходилось ли вам когда-нибудь привлекать инвесторов?
С. З.: Только банковские кредиты на оборотную деятельность под залог имущества — квартир, машин, офиса. Просто так банки кредитов не дают.
— Какой у вас годовой оборот?
Н. К.: 300 миллионов рублей
— Основную долю выручки вам приносят препараты для инъекций или косметика?
Н. К.: Основной объем продаж — это инъекции. В нашем портфеле есть продукты высокомаржинальные, которые создавались исходя из законов рынка. И есть определенные композиции, которые с маленькой маржинальностью, но без них невозможны продажи основных препаратов. И это все мало связано с расходами на производство. Поэтому у нас рентабельность колеблется от десяти до двадцати пяти процентов. Она позволяет нам развиваться, инвестировать в новые продукты.
— Если ваша отпускная цена препарата пять тысяч рублей, сколько будет стоить процедура с этим препаратом в салоне?
Н. К.: Зависит от уровня салона, от его местоположения, аппетитов косметолога. Мы для себя увидели такую закономерность, просто изучив в «Яндексе» стоимость процедур с нашими препаратами: если салон в центре города — это плюс десять тысяч к стоимости препарата, если за МКАДом — плюс пять тысяч к цене препарата. Просто вот так, без изысков: плюс десять и плюс пять. Если мы говорим про косметологию, то в цепочке от производства до клиента основной заработок у тех, кто оказывает эти услуги.
— Вы держите приемлемые цены, но по качеству близки к дорогим импортным препаратам? Как такое возможно?
С. З.: У нас честный состав продукта: если мы говорим, что мы какой-то ингредиент положили, то мы точно его положили. Наш принцип противоположен принципам массмаркета. Если взять себестоимость флакона косметики в массмаркете за сто рублей, то в них сорок пять рублей будет реклама, семь рублей — состав, остальное — упаковка и прочее. У нас реклама — пятнадцать рублей, пятнадцать рублей упаковка, потому что совсем дешевую не хочется покупать из соображений имиджа, но мы и дорогую не покупаем тоже принципиально, а остальное у нас — стоимость состава. Если, например, какой-нибудь из брендов утверждает, что в креме содержится гиалуроновая кислота, то там ее может быть одна тысячная процента, и стоит она в списке на этикетке на последнем месте. Вы знаете, что на первом месте пишут те ингредиенты в составе, которых больше, на последнем — те, которых меньше всего. Например, крем с экстрактом, скажем, клюквы. Посмотрите, на каком месте стоит эта клюква в списке. Если на последнем, значит, она там только для запаха.
— Сложно конкурировать с западными гигантами?
Н. К.: Да. Потому что наши и их нормы прибыли соотносятся как один к ста. У них такая маржа и так много денег на продвижение, что мы по сравнению с ними — песчинки. Мы можем провести только учебные мероприятия, а западные производители создают свой узкий круг сертифицированных тренеров, возят их бесплатно куда-нибудь во Францию, в Прованс на неделю, в какие-то суперотели, там читают лекции, отдыхают в спа. И это развращает специалистов, они начинают думать, что у всех производителей есть подобные широкие возможности.
— Как вы в среднем отличаетесь по цене от европейских производителей?
Н. К.: По косметике мы будем раза в два дешевле, чем европейский аналог. Это если мы имеем в виду продукт с похожим позиционированием. Есть европейские продукты, которые похожи по составу, но стоят в десять раз дороже. Есть продукты, в принципе, достойные и дешевле, чем наши, но в них меньше активных ингредиентов, например. Но это не значит, что они не работают. Просто менее, может быть, показательны. По инъекционной продукции мы дешевле европейских аналогов на двадцать–пятьдесят процентов. Хотя бывают разные примеры.
Сейчас в России успешно продается американская продукция для мезотерапии, а наши аналогичные продукты могут стоить в три раза дешевле. Все то же самое: например, состав для области вокруг глаз, уменьшение морщин, такой же протокол процедур. Основная причина такого различия не состав и эффективность, а средства, вложенные в продвижение — привлечение известных спикеров, бьюти-блогеров, фешенебельные залы для семинаров и так далее. Мы говорим: «Вот это стоит столько, это его реальная цена, чтобы и мы что-то зарабатывали, и вы делали процедуры, доступные для рынка — покупайте!» И в этом наше честное позиционирование.
— Сейчас на рынке нашествие корейской косметики, причем они весьма конкурентоспособны по цене. Вы ощущаете на себе конкуренцию с их стороны?
С. З.: Мы сильно не беспокоимся. Мы точно знаем, что это скоро закончится. Потому что эта косметика нашим потребителям не подходит. У монголоидной расы другой генотип и качество кожи — она более жирная, проблемная, у нее другая толщина эпидермиса. Поэтому они выпускают много эксфолиантов — очищающей косметики, пилингов. У европеоидов кожа очень тонкая, склонная к сухости, покраснениям. Корейская косметика только ухудшает качество нашей кожи. На профессиональном рынке корейской косметики мало — она основном вся в массмаркете.
— Но они сильны в инъекционных препаратах тоже.
С. З.: Мы много изучали корейские препараты, привезли огромное количество образцов, в частности филеров, и в какой-то момент увидели, что из всей массы только два-три производителя имели сертификат CE — европейский сертификат производства. К сожалению, много корейской продукции на рынке содержит ингредиенты сомнительного происхождения.
— Какие у вас тут приоритеты?
Н. К.: У нас три принципа: безопасность, физиологичность, эффективность. Именно в такой последовательности. Потому что у вас не могут быть одновременно все три пункта на высоком уровне. Как только у вас эффективность выходит на первое место, у вас сразу же уходит безопасность. Если, например, появляется какой-то новый ингредиент, интересный для применения в малоинвазивной терапии, мы выходим на прямой контакт с производителем. Мы с ним общаемся, узнаем, были ли исследованы возможности дермального ввода. Если ингредиент так использовался, если у них есть практика, протоколы, то тогда мы начинаем свои разработки. У нас в компании есть экспортно-импортный отдел. И мы все, что сами находим, сами покупаем и сами импортируем. Мы стараемся не покупать через дистрибьюторов, и это тоже влияет на наши цены.
Уход по результатам теста
— Каким вы видите свое дальнейшее развитие?
С. З.: Мы сейчас в процессе подписания договора с технополисом «Москва». Хотим построить там собственное производство — если удастся привлечь заемные средства.
— Там есть какие-то льготные условия размещения?
С. З.: Обещана от правительства Москвы помощь на покупку оборудования. Поскольку мы стремимся в будущем получить сертификат GMP на производство, речь может идти только о зарубежном оборудовании.
— А какие нужны инвестиции в производство?
С. З.: Триста миллионов рублей. Это примерно размер нашей годовой выручки. Но планы строительства не отменяют планов увеличения количества контрактных площадок. В работе есть и то и другое.
— Планируете ли расширять ассортимент?
Н. К.: Мы постоянно разрабатываем новые продукты. Сейчас мы разрабатываем новый пептидный биоревитализант с выраженными омолаживающими свойствами. Разрабатываем филеры — плотные гелевые препараты на основе сшитой гиалуроновой кислоты, которые медленно биодеградируют и позволяют на время восполнить объемы лица. И еще мы собираемся развивать направление ампульной косметики, чтобы конечные потребители могли в домашнем уходе использовать активно работающие неинъекционные составы.
В профессиональном, я бы даже сказала научном плане, нам сейчас интересно создание и подбор косметики в соответствии с генетическими особенностями человека. Сегодня можно сделать тесты, которые покажут генетически запрограммированный набор свойств кожи человека и того, как она стареет. В соответствии с таким тестом можно создавать индивидуальную косметику для каждого.
— На каком этапе сейчас развитие этой идеи?
Н. К.: У нас есть проект Mesopharm GEN-test. Мы это направление сейчас всячески популяризируем, участвуем в обучении косметологов по новой для них специальности — генетике. Мы включили в свой портфель услугу, когда вы можете пройти генетический тест и на его основе мы подбираем вам косметику. Нужны вам антиоксиданты или нет? Нужен вам витамин С или нет? Ретинол ваш продукт или не ваш? Можно ли вам делать пилинги или биоревитализацию? И так далее.
Очень важно, что у нас есть компетенции именно в косметологии. Совместно с лабораторией, которая занимается генетикой, мы разработали отчет, который считаем самым полным на рынке генетических тестов в нише косметологии.
— Вы уже начали эту историю?
Н. К.: Да. Уже год мы занимаемся интерпретацией генетических тестов. В этом направлении с нами работает много крупных клиник. Результаты теста должен интерпретировать врач-косметолог, назначить процедуры и препараты, которые подходят конкретному человеку. Отчет построен таким образом, что клиент получает что-то типа паспорта личной косметологии. Отчет не привязан к какой-то конкретной марке косметики. Информация универсальна и остается у человека на всю жизнь. В любой момент он может посмотреть отчет, когда ему предлагают какой-то новый косметический продукт, и понять, нужен он ему или нет.
— Есть ли желание вообще выйти на конечного потребителя?
Н. К.: Мы думаем про конечного потребителя в контексте повышения лояльности бренду Mesopharm. Чтобы, приходя в салон или клинику и встречая там продукцию Mesopharm, он знал, что это безопасно, качественно. Чтобы изначально он уже слышал название бренда, знал о генетических тестах «Мезофарм», читал о наших препаратах. Мы работаем над доверием к нашему бренду. Хотим, чтобы потребитель приходил к косметологу с запросом на наши процедуры.
Часто процедуру, которую будет делать врач, определяет клиент. Он приходит и говорит: «Мне нужно сделать вот это и это, как у кого-то в инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)». Нужно ему или не нужно, его это продукт или не его — косметологу часто, к сожалению, переубедить клиента не удается. И в итоге он делает то, что просит потребитель. А потом мы видим негативные отзывы на какие-то интересные продукты наших конкурентов, потому что их сделали не к месту и не по делу.
— Я слышала, что вы принимаете участие в госзакупках. О чем идет речь?
Н. К.: Например, Государственный научный центр дерматовенералогии закупает наши препараты и успешно использует их как для эстетических целей, так и для включения в комплексные программы лечения проблем кожи лица и волос. Есть различные кафедры дерматологии, врачи, которые работают там с нашими препаратами, все говорят об очень хороших результатах. Есть целый ряд известных коммерческих клиник, которые работают с нашими препаратами. По генетическим тестам мы плотно сотрудничаем с салонами в сети фитнес-клубов World Class.
— Что тормозит ваш рост?
Н. К.: Пока отсутствующая европейская сертификация, но мы в процессе. Процесс получения ISO 13485 — сертификата безопасности нашей продукции для конечного потребителя — очень сложный. У нас уже были аудиторы из австрийской организации, которая проводит выдачу этих сертификатов. И дальше мы можем подавать на получение CE-регистрации наших медицинских изделий.
На сегодня у нас уже есть ряд зарубежных партнеров, которые ждут, когда мы получим CE, чтобы стать нашими дистрибьюторами. Например, из Турции, Сербии, Норвегии. Есть интерес со стороны Гонконга, Шанхая, где уже есть потенциальные дистрибьюторы нашей продукции. Для азиатского рынка наша продукция — это гарантия качества и безопасности. Мы начали работать с Катаром и Кувейтом, в Кувейте дистрибьютор даже зарегистрировал нашу продукцию как медицинскую.
Со странами СНГ мы уже давно работаем, в Казахстане начался процесс регистрации. Это то, к чему мы идем: чтобы российский продукт, который на самом деле не уступает, а во многом и превосходит по качеству европейский, особенно в области мезотерапии, был доступен во всем мире.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl