Чилийский поэт и прозаик Роберто Боланьо глазами Дмитрия Быкова

Дилетант18+

Роберто Боланьо

Портретная галерея Дмитрия Быкова

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

1.

История жизни и наследия Роберто Боланьо (1953–2003) — одна из самых странных в мировой литературе за последние сто лет. Пожалуй, я не погрешу против истины, если назову его знаменитейшим испаноязычным писателем мира (и уж точно популярнейшим иностранным автором в Штатах), единственным наследником того ренессанса латиноамериканской прозы, 1. который заставил весь мир читать Борхеса-Маркеса-Кортасара, а впоследствии Льосу.

Как многие авторы, набредшие на собственную золотую жилу, Боланьо поражает плодовитостью: именно в последние десять лет довольно бурной жизни он написал все свои наиболее известные повести (или короткие романы — чёткой границы нет), а стремясь обеспечить семью на случай своей смерти (у него был рак печени, от которого он и умер, едва успев отметить пятидесятилетие), последние два года с невероятной интенсивностью сочинял пенталогию «2666», которая должна была печататься по одной части в год и тем гарантировать детям безбедное существование. Она и гарантирует, но издатели предпочли печатать все пять вещей в одном массивном (900 страниц) томе.

Английское издание романа «2666». 2009 год

Но загадка, понятно, не в этой плодовитости — потому что когда автор понимает, как именно писать, он может ежегодно выдавать шедевры, как Шукшин, «средние» Стругацкие или Золя. Загадка в том, как Боланьо стал любимцем интеллектуалов и массового читателя, как вышло, что он весь переведён (даже в России вышли три книжки, хотя до главных так и не добрались), в чём секрет его обаяния — при том что писал он крайне просто, без метафор и патетики, почти по-репортёрски.

Мне кажется, на рубеже веков настоящую славу набрали три писателя: Литтелл с «Благоволительницами», Боланьо с «2666» и Маккарти с «Дорогой» и «Кровавым меридианом». Сравнивая Боланьо с Маккарти, Вальдес подчёркивает, что у чилийца больше юмора и секса, — что да, то да, латиноамериканцы вообще по этой части большие доки, и если земля антропоморфна, то мыс Горн играет роль угадайте чего. В принципе же всех троих роднит именно понимание насилия как первоосновы мира, садомазохизма как главного человеческого инстинкта, Боланьо весь об этом, и Литтелл, кажется, тоже не может скрыть того, что описанием массовых казней его протагонист скорей наслаждается, чем тяготится (и тоже всё приписывает не своим дурным склонностям, а человеческой природе, дескать, вы все бы на моём месте…). У Маккарти с его «весёлыми убийцами», как называет Вальдес героев «Кровавого меридиана», есть хотя бы некоторое старомодное нравственное чувство. А насчёт Боланьо — нет, он всё понимает, конечно, и всё-таки он совсем не моралист. У него есть такой рассказ забавный, «Снег», про то, как герой его, чилиец, после пиночетовского переворота с родителями-коммунистами оказался в советской Москве, окончил тут институт физкультуры, пошёл на тренерскую работу, а в начале девяностых — такое бывало — сделался посредником между новыми русскими и молодыми спортсменками, недавно поступившими в сборную. То есть он, грубо говоря, подкладывает легкоатлеток под криминальных авторитетов. Там он, естественно, сам влюбляется в одну прыгунью, начинается у них роман, при этом он всё равно её отвозит к боссу, потому что босс такой — убьёт и не плюнет. Не буду пересказывать, там круто заверчено, но в конце, когда он вспоминает свои ужасные приключения и отмороженные пальцы, говорит: да, плохо мне было, неуютно, опасно, холодно, но каждую секунду я чувствовал, что живу. Вот Боланьо более или менее про это, и отдельной линией весьма тонкая и актуальная сегодня ирония насчёт любви русских бандитов к Булгакову и Достоевскому, которых герой после серии ночных разговоров под выпивку стойко возненавидел.

Читая Боланьо, вы каждую секунду живёте. Но и не только в этом дело. Решительно все, кто о нём пишут, отмечают, что в основе своей мир Боланьо сдвинут, что в основе этого мира именно чувство неуюта, нет больше ощущения, что добро побеждает, — напротив, есть чувство, что зло в мире подспудно разлито, что это вроде подпочвенных вод, которые время от времени выхлёстывают наружу. Это немудрено для человека, чья юность пришлась на расстрел в Тлателолько — мирный протест, подавленный с дикой кровавой жестокостью, убитых больше 400, раненых вдвое больше, — а молодость на пиночетовский переворот в Чили. Сам Боланьо со своим сардоническим юмором замечал: просидел я тогда неделю, вытащили меня однокурсники, в первой моей немецкой книге сообщалось, что я просидел месяц, но она всё равно плохо продавалась; в предисловии к следующей я сидел уже четыре, дальше — полгода… и если б они ещё что-нибудь перевели, я б у них, вероятно, томился в темнице сырой и поныне. Своё мировоззрение он определял как анархистское, но тут же замечал: слава богу, что единственным анархистом, которого я в жизни встретил, был я сам, а то бы непременно разочаровался и в анархизме. Так уж я устроен, что не могу разделять ничьё мировоззрение, мне непременно надо быть против всех. А в зрелые годы он стал свидетелем так называемого фемицида, то есть массового убийства женщин, в мексиканском штате Чихуахуа, когда за пять лет жертвами домашнего насилия, убийств на почве ревности и просто маньяческих убийств без видимой причины стало больше 500 женщин, из них 54 процента в возрасте от 13 до 23 лет. Об этих убийствах журналист Серджио Гонзалес Родригес написал знаменитое документальное расследование с милым русскому слуху названием «Huesos en el deserto» (ничего особенного, «Кости в пустыне»). Я не буду подробно описывать детективную составляющую этой истории — выяснилось, что большая часть убитых была жертвой двух маньяков, которые работали в сговоре — не только друг с другом, а со всей полицией; Боланьо дружил с Родригесом и вывел его в главном своём романе. Всё, о чём пишет в своей книге Родригес и что с множеством диких анатомических подробностей расписывает Боланьо, — правда, хотя и выглядит чистой фантастикой (просто происходило это в городе Хуаресе, а у Боланьо вымышленный город Санта-Тереза). Кстати, когда Боланьо спрашивали, считает ли он себя реалистом, или, как принято в Латинской Америке, реалистом магическим, — он отвечал, что вообще-то всегда хотел писать фантастику в духе Филипа Дика, но чем дольше живёт, тем лучше осознаёт, что Филип Дик был дотошнейшим реалистом.

Тут вот что замечательно. Считается, по крайней мере официально признаётся большинством пишущих, что чтение самой кровавой, четвёртой части «2666» очень тяжело для читателя, что от бесчисленных описаний кровавых зверств, полицейских освидетельствований и увечий у него начинаются кошмары и так далее. Но штука в том, что читатель с жадным интересом и чуть ли не с сексуальным возбуждением поглощает все эти ужасы насчёт 13-летних девушек со следами верёвок на лодыжках и разнообразных изнасилований. Он читает это с отвращением, а вместе с тем и с особым любопытством, с каким просматривает садомазохистские сайты в интернете или смотрит «120 дней Содома» Пазолини. Правда, в фильме Пазолини отвращение переносится ещё и на режиссёра, потому что он якобы борется с фашизмом, а на деле таким образом самоублажается. Боланьо ни с чем не борется. Он описывает тихий мексиканский город глазами американского спортивного журналиста, который приехал сюда описывать сенсационный боксёрский поединок — а становится чуть не еженедельно очевидцем новых садистских убийств, жертвами которых становятся то проститутки (тогда все ищут у маньяка извращённый моральный мотив), то школьницы, то невесты. Просто Мексика и этот конкретный город — место, где безнаказанно, с поощрения полиции, выходит на поверхность истинная человеческая сущность. И Боланьо не делает из этого никаких моральных выводов, он просто, как Ханеке в «Забавных играх», делает читателя не только свидетелем, но отчасти соучастником.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Безрукая красота Безрукая красота

Что могла держать в руках Венера Милосская?

Дилетант
Закончил холодную войну и развалил СССР: с чем вошел в историю Михаил Горбачев Закончил холодную войну и развалил СССР: с чем вошел в историю Михаил Горбачев

Первое, с чем покончил Михаил Сергеевич Горбачев — гонки на катафалках

Maxim
Маленькая непобедоносная война Маленькая непобедоносная война

«Зимняя война» — кино о том, как маленькая война может стать провалом

Дилетант
Почему ты должен платить за воздух Почему ты должен платить за воздух

Прогресс привел к загрязнению атмосферы, но дал нам очистители воздуха для дома

Maxim
Битва за Гран-Чако Битва за Гран-Чако

Война марок между Боливией и Парагваем

Дилетант
Новый метод позволяет редактировать ДНК миллиарда клеток за один прогон Новый метод позволяет редактировать ДНК миллиарда клеток за один прогон

Как обойтись без вируса и при этом заменить в ДНК целый ген?

ТехИнсайдер
Вооружение Вооружение

Вторая часть ответов на вопросы о вооружении стран времен Второй мировой войны

Дилетант
Три женские ошибки, с которыми мы не будем мириться: позиция мужчин Три женские ошибки, с которыми мы не будем мириться: позиция мужчин

Что для людей становится «точкой невозврата» в отношениях

Psychologies
От Пхеньяна до Сеула. И обратно От Пхеньяна до Сеула. И обратно

Ситуация на фронтах Корейской войны менялась с калейдоскопической скоростью

Дилетант
Первопроходцы и хранители: как профессор Геодакян нашел пушечное мясо для эволюции Первопроходцы и хранители: как профессор Геодакян нашел пушечное мясо для эволюции

Зачем природе нужны самцы и почему она при этом совсем их не бережет

СНОБ
Дважды великий князь Дважды великий князь

Дмитрий Шемяка — умелый полководец и дипломат, который оказался забыт

Дилетант
Снимите это немедленно Снимите это немедленно

В каких случаях очки могут тебе навредить

Лиза
Баба-Яга и все-все-все: (очень) краткая история сказок в отечественном кино Баба-Яга и все-все-все: (очень) краткая история сказок в отечественном кино

История жанра сказочных фильмов, ключевые периоды и важнейшие имена

СНОБ
Локальный бизнес и огород во дворе: как сообщества соседей помогают городу Локальный бизнес и огород во дворе: как сообщества соседей помогают городу

Почему соседи по дому и району все чаще объединяются?

Forbes
Как правильно искать (и находить!) грибы Как правильно искать (и находить!) грибы

Вернуться с «тихой охоты» пустым обидно и унизительно

Maxim
(Не)сладкая проблема (Не)сладкая проблема

Какой у тебя уровень сахара в крови? Не имеешь понятия? А надо бы!

Лиза
7 милых и крайне опасных представителей мира животных 7 милых и крайне опасных представителей мира животных

Милые животные, встреча с которыми может быть смертельно опасна

ТехИнсайдер
Запах псины, водка и другие вещи, которые берутся вовсе не оттуда, откуда все думают Запах псины, водка и другие вещи, которые берутся вовсе не оттуда, откуда все думают

Надеемся, тебе всегда было интересно, откуда на самом деле берутся водка и нефть

Maxim
Как записать телефонный разговор на iPhone и Android Как записать телефонный разговор на iPhone и Android

Можно ли записать телефонный разговор на современном смартфоне?

CHIP
Что делать с прыщами во взрослом возрасте? Что делать с прыщами во взрослом возрасте?

Подростковый возраст остался далеко позади, а прыщи все не уходят?

Maxim
Гарем для маньяка: история Александра Комина, который держал в подвале невольниц Гарем для маньяка: история Александра Комина, который держал в подвале невольниц

«Рабовладелец» — такое прозвище получил серийный убийца Александр Комин.

VOICE
Бегаю в туалет каждые 15 минут: как я живу с гиперактивным мочевым пузырем Бегаю в туалет каждые 15 минут: как я живу с гиперактивным мочевым пузырем

Как проявляется гиперактивность мочевого пузыря?

VOICE
«В моем доме вечный беспорядок»: 5 шагов на пути к организации пространства «В моем доме вечный беспорядок»: 5 шагов на пути к организации пространства

Вы наводите порядок дома, но в конце недели вас снова окружает хаос?

Psychologies
Убийцы Барби и Кен: как молодые супруги стали главными маньяками Канады Убийцы Барби и Кен: как молодые супруги стали главными маньяками Канады

Они годами вселяли страх в молодых женщин и девочек пригорода Торонто

VOICE
Почему новый стартап скандального основателя WeWork похож на предыдущий Почему новый стартап скандального основателя WeWork похож на предыдущий

Почему к стартапам в портфеле Адама Нойманна столько вопросов?

Forbes
Плоды осени: самые полезные ягоды, овощи и фрукты Плоды осени: самые полезные ягоды, овощи и фрукты

Осенний урожай очень богат и разнообразен

ТехИнсайдер
Спортсменка по призванию: как Софья Мальцева открыла женщинам дорогу в большой теннис Спортсменка по призванию: как Софья Мальцева открыла женщинам дорогу в большой теннис

Она пришла в теннис и стала одной из самых ярких чемпионок своего времени

Forbes
Почему собакам не нравятся некоторые люди Почему собакам не нравятся некоторые люди

Даже самый дружелюбный пес может облаять человека, который ему не нравится

ТехИнсайдер
Одиноко сидит город Одиноко сидит город

Все чаще слышны разговоры о том, что у больших городов нет будущего

Вокруг света
«Становится все абсурднее»: Александр Хант о фильме «Межсезонье» и самоцензуре в кино «Становится все абсурднее»: Александр Хант о фильме «Межсезонье» и самоцензуре в кино

Режиссер Александр Хант — о новом поколении, свободе и новой цензуре

Forbes
Открыть в приложении