Что такое «стокгольмский синдром» и почему люди любят тех, кто над ними издевается
Желание пасть ниц перед солнцеликим вождем может случиться с каждым из нас. Для этого есть термин — «стокгольмский синдром». Почему большинство людей так склонны любить тех, кто над ними издевается?
Изучать людей куда сложнее, чем канареек. Канарейки хотя бы не врут от скуки, отвечая на вопросы тестов. Но хорошая новость состоит в том, что, исследуя поведение животных, мы получаем возможность понять и человека. Именно наблюдение за некоторыми из наших соседей по планете позволило, например, разобраться в одном весьма интересном свойстве нашей психики, которое долго считалось непостижимой особенностью некоторых человеческих душ, — в готовности от всего сердца целовать бьющую их руку…
Cначала познакомимся с Мики и другими
Примерно в одно и то же время на этой планете случились два события, которые только на первый взгляд кажутся непохожими.
Первая история происходит в Стокгольме. 23 августа 1973 года. В Шведском кредитном банке немногочисленные посетители заполняют бланки и получают деньги в кассе.
Вторая история происходит в Камеруне. Опять-таки 1973 год. Группа канадских наблюдателей следит за мандрилом Мики — молодым самцом из группы, за которой исследователи таскаются по лесам уже несколько недель.
В Стокгольме в банк заходит мужчина в длинном плаще, темных очках и с подозрительно пышной шевелюрой, которая неслучайно похожа на парик, потому что это он и есть. Мужчина оглядывает присутствующих, после чего выхватывает из-под плаща автомат и с криком «Вечеринка начинается!» дает очередь в потолок. Посетители и служащие падают на пол, закрывая головы руками. Они пока еще не знают, что судьба свела их с Яном Эриком Улссоном, за полгода до этого события сбежавшим из тюрьмы вором, который сражался с несправедливостями капиталистического общества, экспроприируя у окружающих различную собственность в свою пользу.
В Камеруне у Мики проблемы. Мики уже почти большой. У него выросла грива. Недавно он обзавелся взрослым задом великолепного бирюзового оттенка. Мики хочется размножаться, но ему этого нельзя. В несправедливом обществе мандрилов право на размножение имеет только один самец — патриарх стаи.
Самый крупный и агрессивный мандрил в группе собирает вокруг себя всех половозрелых самок, а остальные самцы имеют право только покорно бродить по периметру стаи, выполняя свой гражданский долг. Гражданский долг молодого мандрила заключается в том, чтобы при встрече мандрилов с леопардом быстро скормить ему себя, дабы хищник, занятый разгрызанием его костей, не причинил вреда самкам, детенышам и папе. Сам же папа занимается тем, что бдительно следит, чтобы ни один из подчиненных не подходил к самкам ближе чем на пару метров.
В Стокгольме Ян Эрик Улссон приказал всем заложникам — трем женщинам, молодому мужчине и старику, пришедшему в банк за пенсией, — сесть на пол и сидеть тихо. Полицейским, оцепившим здание, Улссон объявил свои требования: бронежилет, шлем, два пистолета, гоночный «Мустанг» и три миллиона шведских крон некрупными купюрами. Иначе все эти, которые на полу, оперативно превратятся в кровавый фарш.
Ах, да, пусть еще сюда немедленно привезут Кларка Улофссона — это паренек, с которым Улссон сидел как-то в одной камере. Ничего такой перец, толковый. Тащите его сюда. Непуганая шведская полиция вместо того, чтобы беспрекословно выполнить требования террориста или хотя бы имитировать их выполнение до приезда спецов, устроила самодеятельность: двое охранников правопорядка попытались ворваться в банк и освободить заложников. Одного остановила автоматная очередь, и он остался лежать перед входом.
Второму, успевшему попасть внутрь, Улссон велел сесть на стул и петь, а то скучно как-то… Полицейский, глядя на выразительное дуло, грустно затянул «Одинокого ковбоя».
В Камеруне Мики решился на отчаянную авантюру. Выждав момент на привале, когда вождь стаи, сыто отдуваясь, чесал себе пузо, глядя в пространство, Мики тихо подкрался к одной из самочек, шебуршившейся в кустах в поисках чего-нибудь вкусненького, и принялся оказывать ей знаки внимания: толкать ее лбом, хватать поперек спины, издавать воркующие звуки, показывать ей свой великолепный зад. Самочка была молода и наивна, да и зад ей, похоже, приглянулся.
И вот в самый, можно сказать, ответственный момент, когда все уже почти получилось, тет-а-тет был прерван. Какой-то мандрил, сунувший морду в кусты, увидел происходящее и возмущенно завопил. Уже через пару прыжков тут был папа. И половина стаи.