Анна Нетребко: «Я такая, какая есть»
В сентябре мировой оперной звезде исполняется 48 лет. Анна Нетребко призналась, что не мечтала о такой славе, рассказала о сложностях своей профессии и о том, как смогла сохранить естественность и искренность.
«Сейчас у меня самые лучшие годы»
Анна, сегодня вы в Москве, завтра – в Вене, послезавтра – в Нью-Йорке. Год расписан по дням. Вы смогли привыкнуть к такой жизни?
Признаюсь честно, я не люблю ни аэропорты, ни самолёты. Когда человек работает в офисе и 2–3 раза в году летит отдыхать, то ему это в удовольствие. А для нас с Юсифом частые переезды – это рутина, дискомфорт. С другой стороны, если вдруг это всё исчезнет из жизни, можно и заскучать (смеётся).
Наш дом – Вена, там мы проводим большую часть времени, нам там хорошо и уютно. Нью-Йорк мы тоже любим, хотя в его шуме долго находиться сложно, начинаем скучать по спокойной Европе. Было такое, что дома мы не были пять месяцев. Заехали на один день, чтобы перепаковать чемоданы и ехать дальше.
Но так живём не только мы, но и все наши коллеги-артисты.
С вами ездит и ваш сын Тьяго?
Да, как раз сын очень любит путешествовать на самолёте и на поезде, ему это интересно. Мы уезжаем от него максимум на две недели, а в более длительные поездки берём его с собой. Он из-за этого пропускает школу, поэтому с ним занимаются учителя и няни. Где бы мы ни были, стараемся ходить по музеям, гулять по городу, потому что ребёнку хочется в парк, ему нужно двигаться.
Тьяго уже пятиклассник, он ходит в обычную школу?
Он три года учился в спецшколе для аутистов в Нью-Йорке, а сейчас уже второй год ходит в обычную школу в Вене. У него большой прогресс, он сумел адаптироваться, подружился с ребятами. Тиша очень общительный мальчик, хорошо учится, говорит на трёх языках.
Что даёт вам силы для жизни в таком графике?
Любовь к музыке. Если бы её не было, не было бы смысла во всём этом. Сейчас у меня самые лучшие, насыщенные годы. И как бы ни хотелось иногда отдохнуть, я понимаю, что надо интенсивно работать, а уже через несколько лет можно сбавить обороты. У нас с Юсифом серьёзный репертуар, для которого нужны силы. Не хочется упускать этот момент.
На сцене вы проживаете много судеб, многие ваши героини умирают...
У меня примерно 50 партий, мне нравится менять роли. От некоторых я отказалась, потому что не легли на душу, что называется. Некоторые мне пришлось оставить из-за возраста – например, партию Наташи Ростовой, которая была мне близка. В 22 года я исполняла партию Травиаты, впервые «умирая» на сцене – это было интересно. С опытом пришло актёрское мастерство, глубокое погружение в образ. И когда умирает твоя героиня, ты умираешь вместе с ней – столько сил и эмоций отдаёшь. После этого хочется быстрее снять грим, уйти домой и побыть в покое с семьёй и близкими людьми.
Вы сегодня – мировая звезда, и смогли достичь этих высот, будучи простой кубанской казачкой…
Когда пришла та самая известность, у меня появился страх от того, что всё слишком рано случилось, что люди ставят меня в ранг звезды, которой я по сути не являюсь.
Петь я умею, могу делать вещи, которые мало кто способен делать – это я про себя знаю. И это, конечно, придаёт уверенности в себе.
С другой стороны, если ты хорошо спел сегодня, это не значит, что и завтра хорошо споёшь: вдруг не зазвучит верхняя часть или мышцы в гипотонусе и не слушаются тебя... Поэтому каждый выход на сцену – это подтверждение собственного профессионализма. Петь сложно и физически, и эмоционально, поэтому моя профессия – одна из самых сложных из всех существующих.