«Когда заканчиваются слова — начинается насилие»
Кирилл Соколов о черной комедии «Оторви и выбрось» и ее трагической актуальности
В прокат выходит фильм Кирилла Соколова «Оторви и выбрось», в котором две семьи — потомственных заключенных во главе с героиней Анны Михалковой и потомственных надзирателей во главе с героиней Ольги Лапшиной — пытаются изменить судьбу своих детей. Героиня Михалковой, чья дочь Ольга в прологе фильма освобождается из тюрьмы, хочет решить этот вопрос самым радикальным способом — чтобы спасти внучку от столь же печальной участи, она решает силой отобрать ее у матери. Для достижения этой цели все средства хороши — и, следуя законам жанра, они будут последовательно применяться с максимальной жестокостью. В ход пойдет холодное и огнестрельное оружие, и по мере обострения семейного конфликта крови на экране будет все больше. Кирилл Соколов — автор черной комедии «Папа, сдохни» (2018), почти незаметно прошедшей в российском прокате, а впоследствии ставшей хитом в прокате мировом. О любви к своим героям и о том, как сюжет о двух одинаково несчастливых семьях попал в нерв времени, Кирилл Соколов рассказал Константину Шавловскому
Начнем с названия. Почему «Оторви и выбрось»?
«Оторви и выбрось» — это же идиома, и так можно сказать про моих героинь, про их попытку вырваться из некой наследственной предопределенности, в которой они оказались. Но честно скажу, что названия — моя слабая сторона, потому что они приносят в итоге больше проблем, чем плюсов. С «Папа, сдохни», например, так и было — из‑за названия даже не все кинотеатры соглашались брать фильм в свой репертуар. Я связываю это с тем, что в России просто не успело сформироваться сообщество любителей российского жанрового кино, которое позитивно реагировало бы на резкие или даже провокативные названия. Когда ты работаешь в жанре, то тебе, естественно, хочется, чтобы название не просто транслировало тему, но и указывало на жанровую составляющую. Передавало бы настроение фильма. Хотелось, чтобы оно было ярким — как «Папа, сдохни» или «Оторви и выбрось».
Случайно или нет, что в названиях обоих ваших полнометражных фильмов — императив?
Рабочее название «Оторви и выбрось», кстати, было «Без оглядки» — в английском варианте он и сейчас так называется, «No Looking Back». Но в России все снова свелось к повелительному наклонению.
Когда в названии императив, сразу возникает вопрос: а кто говорит?
В данном случае, наверное, это и я — как автор фильма — говорю, и одновременно это говорит героиня Ани Михалковой про свою дочь. Но вообще‑то я как раз не сторонник резкого разрыва отношений, разрыва с собственным прошлым. Мне‑то как раз кажется, что залог каких‑то не людоедских изменений — это рефлексия, переосмысление отношений и травм, вдумчивая ревизия прошлого. Надеюсь, что это тоже чувствуется в фильме.
Как вообще появилась история о токсичной бабушке, которая хочет отнять у матери ее ребенка? Потому что сейчас — в тех обстоятельствах, когда фильм вышел,— кажется, что, если бы такого фильма не существовало, его обязательно надо было бы придумать и снять.
Да, сегодня этот сюжет действительно звучит неожиданно актуально. На самом деле эта история вдохновлена реальными событиями. Отправная точка замысла — история моей жены Виктории Коротковой, которая сыграла в фильме Ольгу. У нее в детстве был похожий эпизод, когда родители отдали ее на время пожить к бабушке, а та решила не отдавать ее обратно. В итоге родителям пришлось прибегнуть к хитрости: пока отец отвлекал внимание, мама быстро собрала вещи и они кое-как сбежали. Услышав эту историю, я начал размышлять про отношения внутри семьи. И, в отличие от «Папа, сдохни», где герои — куча негодяев, которые не могут между собой договориться, в «Оторви и выбрось» действуют скорее неплохие люди, но которые точно так же не способны договориться. И в этом драма. Мне было очень важно, чтобы зритель мог поставить себя на место каждого из персонажей и понять, почему он так себя ведет. Каждый герой искренне хочет как лучше, но неспособность слышать, слушать и воспринимать другого в итоге приводит к катастрофе. Собственно, насилие отсюда появляется: когда у тебя заканчиваются слова — начинается насилие. И в этом, к сожалению, фильм созвучен со временем, со всем, что происходит. И как всегда, семья оказывается очень удобной метафорой для того, чтобы говорить на какие‑то глобальные темы.