Уроки житейской мудрости от иконы Кремниевой долины Гая Кавасаки
В издательстве «Бомбора» выходит книга одного из легендарных топ-менеджеров Apple Гая Кавасаки «Уроки жизни иконы Кремниевой долины» с коллекцией поучительных историй, которые дают знания. Forbes Life публикует несколько советов Кавасаки о поиске вдохновения
Мной никогда не двигали благородные мечты о мире во всем мире, справедливости для всех и победе над бедностью. Не они привели меня к успеху. Мои цели всегда были простыми, можно сказать пролетарскими, но тем не менее крайне мотивирующими.
Источники вдохновения могут быть разными
Мой отец любил «Кадиллаки». Я помню, что в мои подростковые годы в нашей семье сменилось три седана «ДеВилль». Это было золотое время для «Кадиллаков», задолго до того, как символом статуса стали немецкие автомобили.
Тогда «Кадиллаки» были большими, мощными и с кондиционером, а кресла были обтянуты кожей вместо ткани. Возможно, мы и жили в бедном районе, но родители много работали и могли позволить себе купить парочку хороших вещей.
До того как в семье появился «Кадиллак», отец водил «Тойоту Корона», и я терпеть не мог эту машину. Она ездила так, будто была сделала из расплавленных пивных банок, и ей не хватало мощности даже для улиц Гонолулу с низким скоростным режимом. Я бесился, когда меня видели в этой машине, а позже ненавидел ее водить.
Я с изумлением вспоминаю, что папа разрешал мне брать «Кадиллак», когда я собирался на свидания. Это было потрясающе — заехать за девушкой на «Кадиллаке», тем более для паренька из Калихи, который ходил в школу Иолани вместе с богатыми азиатами и haoles. Заметка для родителей: разрешайте детям брать для свиданий вашу машину, особенно, если она классная.
Пока одни герои стремились «изменить мир», я всего лишь хотел поменять машину.
Еще в подростковые годы я решил, что никогда не буду водить дерьмовую машину, и это подвело меня (каламбур намеренный) к мысли, что надо хорошо учиться и много работать. Знаю, звучит поверхностно, но это правда. Пока одни герои стремились «изменить мир», я всего лишь хотел поменять машину.
В Стэнфорде подростковая страсть к автомобилям превратилась в неотъемлемую часть моей личности. К примеру, я всегда ждал выходных, когда студентов навещали родители. Семьи моих друзей обычно заезжали за нами в университет, и мы все вместе отправлялись в китайский ресторан под названием Ming’s. За местный салат с курицей можно было душу отдать — приятное разнообразие после еды в кампусе.
Но куда важнее было то положительное влияние, которое оказывали на меня многие родители, приезжавшие в Стэнфорд. Они часто подъезжали на роскошных автомобилях, когда я играл в баскетбол на площадке перед общежитием «Сото». Игра обычно останавливалась, и кто-то обязательно говорил (а все остальные думали): «Когда-нибудь у меня тоже будет такая машина».
В частности, я помню доктора Нобуюки Кавата, кардиохирурга из Лос-Анджелеса, который первым стал проводить операции по трансплантации сердца в медицинском центре UCLA. Его дочь Кэрол была самой милой девушкой на свете; позже она и сама стала успешным врачом в Лос-Анджелесе.
Доктор Кавата водил «Феррари 275 GTB» цвета «голубой металлик». Если вы поняли, что отцовский «Кадиллак» замотивировал меня, то представьте, что сделал с моими амбициями «Феррари» доктора Каваты. Именно из-за его машины (а также ожиданий многих азиатско-американских родителей) я думал о карьере в медицине до того, как узнал, насколько сложно сдать органическую химию, и упал в обморок в медицинском центре Стэнфорда.
И последняя история об автомобилях: Майк Бойч, мой стэнфордский однокурсник, который впоследствии дал мне работу в Apple, однажды пригласил меня в гости в их семейный дом в Фениксе, Аризона. На заднем дворе находилось поле для гольфа отеля Arizona Biltmore. Он жил на поле для гольфа! Как же это отличалось от Калихи.