Мифы Мокрой Горы
Хотя ему уже за шестьдесят, Эмир Кустурица не сбавляет оборотов. До изнеможения работает над очередным фильмом, руководит своей деревней-государством Мечавник , организует несколько ежегодных международных фестивалей. И с завидной регулярностью оказывается в центре скандалов: то его не пускают на Украину, то находят предлог не взять новую картину в Канны, то он начинает концерт в Париже с гимна России. «Сноб» поговорил с мэтром о его последних проектах.
В исторической части Белграда, в небольшом трехэтажном особняке в классическом средиземноморском стиле располагается офис «Раста интернешнл» продюсерской компании семьи Кустурица. Такие довоенные особняки здесь называют виллами и нарекают женскими именами. Тут же находится штаб ежегодного фестиваля русской музыки «Большой». Он проводится в середине июля в местечке Мокра Гора, недалеко от боснийской границы, в этнодеревне Мечавник, построенной кинорежиссером Эмиром Кустурицей. Фестиваль собирает молодых талантливых музыкантов из отдаленных уголков России и Сербии, которые соревнуются в исполнении классических произведений русских композиторов.
Небольшой портик залит полуденным солнцем, входная дверь виллы открыта, в прихожей, перед лестницей на второй этаж, в нише, устроены три компактные полки, где уместилось пятнадцать наград: две каннские «пальмовые ветви» в красных бархатных коробках, золотой венецианский лев, стеклянный прямоугольник премии Лукино Висконти. Золотые пальмы, родом из прошлого века, выглядят потертыми, один из лепестков уже готов отцепиться и сорваться на пол. Помимо меня маэстро ожидают сербские телевизионщики, они хотят снять минутный комментарий Эмира по поводу фестиваля, и я уступаю им право быть первыми. Оператор изучает полку у лестницы и обращается к коллеге-журналистке:
– Щелкнуть тебя с каннской пальмой?
– С ума сошел? Все равно что сниматься в чужом свадебном платье. Дурная примета.
Нана Кустурица, директор фестиваля, предупреждает нас:
– Профессор монтирует все утро. У вас десять минут.
Профессор Кустурица спускается по лестнице, и первый этаж, еще минуту назад такой тихий и по-летнему сонный, наполняется жизнью. После краткого общения в саду с телевизионной группой маэстро проходит в комнату, где я ожидаю нашего интервью, садится за стол, закидывает ногу на ногу и просит Нану сделать чашку черного кофе.
Будем говорить по-английски? Вы не много говорите по-русски, я – не много по-сербски, но английский, пожалуй, предпочтительнее?
А давай так: ты задавай вопросы по-русски, а я буду отвечать по-сербски. И посмотрим, что получится.
Хорошо. Давайте начнем с фестиваля «Большой» . Кино и музыка для вас – два разных мира?
Хорхе Луис Борхес сказал, что все виды искусства стремятся стать музыкой. Все, что существует в мире искусства, имеет своей целью принять своеобразную форму и произвести музыкальный эффект. Думаю, если мы говорим о кино, то в нем мы можем обнаружить самые разные музыкальные формы. И я уверен, что в будущем мы будем слушать симфонический оркестр в каких-нибудь специальных очках, которые будут выдавать изображение, синтезированное из звука.
Вы говорите как футурист начала ХХ века.
Думаю, это возможно, потому что кино и музыка наиболее близки друг другу. У меня никогда бы не получилось такого фестиваля в Белграде, если бы я не нашел Мечавник. Мокра Гора ведь была ничьей землей, исторически она не принадлежала ни Боснии, ни Сербии. На этой no man’s land люди не совершали больших ошибок, как в больших городах. Здесь, на Мокрой Горе, можно на все взглянуть со стороны, ты можешь сравнить один фестиваль с другим, понять что-то и вернуть это людям через кино или музыку. Думаю, таким образом, через искусство, ты продлеваешь жизнь. Поэтому люди и приезжают сюда, поэтому наши русские братья из компании «Газпром нефть» помогают нам: чтобы возвращать что-то людям. Потому что не все на свете отвечает законам либерального капитализма. Я воспринимаю главную задачу Министерства культуры так: помогать культуре продлиться. Фестиваль этой задаче отвечает, поэтому все наши гости уезжают с мощным чувством единения, единения кино и музыки – той музыки, что звучит с холмов, и ничего не существует, кроме нее, и ничто, кроме нее, не важно.
Академическая среда – место довольно испорченное в нравственном от ношении, вы не находите?
О, да (смеется).
Насколько плотно вы сейчас вращаетесь в мире академической музыки?
Ты знаешь, каждый год появляется кто-то новый и что-то новое, что дает топливо этому миру. Если отвлечься на секунду от испорченного общества, можно заметить и множество молодых людей, которые только и ждут, чтобы занять свое место и стать известными. Сюда приезжает масса таких ребят из небольших городов России, Сербии и Республики Сербской. Когда мы слушали на наших холмах Дениса Мацуева, казалось, что уже невозможно после него поднять исполнительское искусство выше, но я уверен, что однажды кто-то придет и сделает это, кто-то из них. Так было и со мной, когда я был молодым режиссером. Меня приглашали на фестивали и говорили, вот, мол, новый Лукино Висконти, новый Феллини, новый то да новый это, но на самом деле я всегда оставался самим собой, так же как сегодня остаются самими собой многие молодые авторы и исполнители. Мы обязаны верить в диалектику, в силу развития. А перенос площадки для молодых музыкантов из городских стен на холмы Мокрой Горы только сближает искусство с природой и делает его восприятие еще грандиознее.
В Сербии люди очень много поют в повседневной жизни. Ключом к русской музыке является хоровая песня, хоры – ее базисный элемент. Планируете ли участие хоров и ли отдельных вокалистов на фестивале?
Что касается хоров, то пока что не планируем. Вокалистов – да, собираемся привезти нескольких, но сейчас мы больше ориентированы на скрипку и фортепиано. В будущем я собираюсь сделать такой кроссовер, и мы уже даже начали двигаться в этом направлении. Каждый год мы берем какой-нибудь старый немой фильм и просим музыкантов найти и оркестровать для него фрагмент. Следующим шагом я бы хотел пригласить неакадемических музыкантов: джазистов и рок-н-ролльщиков, которые могли бы вместе с оркестрантами переосмыслить и сыграть классические произведения. Думаю, такое сочетание может быть интересным.
Фестиваль «Большой» – это прежде всего конкурсная программа. Три призовых места достаются разным инструменталистам. Как можно сравнить игру скрипача и пианиста?
Все зависит от жюри. В связи с этим нам приходится быть более жесткими и придумывать новые правила для судей. В будущем мы не будем такими уж либеральными, как были прежде.
Фестиваль растет. Вы где-то сказали, что планируете сделать четыре фестиваля, по одному на каждое время года.
Да, нам не хватает фестиваля театра и фестиваля литературы. То есть в планах еще два фестиваля.
А как продвигается монтаж вашего нового фильма?