Напрямую не рассказывая историю, этот текст создает новую феминистскую утопию

СНОБ18+

Сложный остаток утопии

Каждую неделю Илья Данишевский отбирает для «Сноба» произведения современной литературы. Сегодня мы публикуем новый текст Лолиты Агамаловой. Напрямую не рассказывая историю, этот текст пытается создать новую феминистскую утопию.

f57deee6c6418bafd3c12d49d8ff048ea1c53907083744378c0c8c725f430c9e.jpg
Иллюстрация: Leemage/UIG via Getty Images

первичный глоттогенез на руинах секса возлюбленной

шкурка (ригидной) коммуникации, потерявшейся в пространстве языковой игры, (сексуальные политики предикатов, на руинах секса возлюбленной), (перечитываясь, за каждой запятой следует поиск возможного, бытного, поступь — это событие, текстуальный пробел безымянной речи, проблеск несуществующей субъективности, заключенной в ночной пробел, крепкие кости букв, обрекшие в перспективу беззвучный кальций), обреченной пизды дискретной, разобранной, как скелет: губы, большие и малые , нефти усталый зверёк, потерявшийся в эквиваленте, уставшей крови костёр, — нефть ли, кровь, — Фаллопиевы трубы, текущие в матку серой, немой промзоной, где тракторы, разбухшие от грязи, формулируют тело, ставшее дискурсивным: (и скрыт оборот) оскоплен вороватый взгляд и избит зрачок, истертый за близостью чужих присвоенных передышек, нежной недискурсивности, объективированной в дискурс, и копья сосков в близости и в близи; и здесь разрыв оболочки, необходимые маркеры узнавания, нитки швов обескровленных волн, избитых солнцами, перечитываемых веками; и я не скажу тебе, что люблю тебя, сейчас это невозможно, и не стану за запятой, провоцируя возможное, теоретизированный фрагмент, подпоясанный костылями слепой и влажной материи, я так хочу собрать звук, но не чувствую ничего, кроме пробела, и не скажу тебе снова, как я иду к тебе, прямо сейчас я ищу новые пути, чтобы обойти себя и утвердить себя, оставив потенцию промежутков, пересобирая недавний опыт, как эспрессо-машину, которую я ежевечерне избавляла от кофейной пыли, забравшись в нее по локоть; и здесь разрыв оболочки, перепечатывая, нащупывая, что, в сущности, ровно одно, только не тело твое, любимая; но антисимбиотическая, квазимифологическая непрерывность текстуального Сопротивления, мы подобрали слово близость, на руинах секса возлюбленной, в сексуальных политиках предикатов, не выжив в лесу и обретя язык, «и нет ни единой капли, чтоб обмочить / наши сухие гортани / наши языки / наши семиотические системы» — и это все, что остается от поэзии, размазанной о

бедро отсутствия, зубастые стенки искривленных, забитых материй, функций ослабленных коммуникативных необнаруженных, выбитых из матрицы кодов, и здесь разрыв оболочки; тело женской теории, фрагментированное насильно, тело женщины, объективированной в дискурс, женское тело, и здесь разрыв оболочки, подрыв аутичной прозрачной земли (набрать горстку ее облученной радиоактивной в рот, знаки и буквы схлопываются, как двери, искривляя пространство неопознанного пробела, и все и ничто за которым(и), только не тело , — в сброшенный опыт, циркуляция не своевременна, не современна, и здесь разрыв оболочки: крошечная аэс в беспрерывной дроби монструозного бреда зараженных тревогой в виске, до которого ты дотрагиваешься как бы в суррогате любовного поцелуя; выводить, спаивая языковую раздробленность, оскопляя взгляды, преддискурсивную соль забитых рецепторов, таков первичный, но только первичный глоттогенез, оставив утопию болоту и перегною, любовь и убийство, пробел, пробел, помочь тебе этой ночью пересобраться, собрать все кости, пробел, здесь, на песке, пиздой, объевшейся жестью, перебыть себя, вместо пробела: глоттогенез стальной обрастающий слизью, механический лабрис, печальные зубья пальцев на перебитый бинт, кисты фантомной груди , отрезанной, крепко сшитой, и любовь, любовь без имени рода, и слово без рода, поскольку они безродны,— и ты говоришь: я люблю ее, кисту фантомной груди, и языкаются / промзомные разрубленные языки, расцветая тракторными огнями, гинекологическими зеркалами, и рубят ее, эту не/дискурсивную нежность, объективированную в дискурс, покуда избитый зрачок перекатывается как солнце в густой, землистый зенит; ; Глоттогония, так бы звали нашу любовь, Глоттогония, обмочи наши сухие ладони, пизды дискретные сшей, в языке залечив, спаяв, слюдообразный клитор, брошенный в наши сухие коммуникативные системы; разве похоже, что я сдаюсь, разве похоже, что я замолкаю, забыв про пуд соли во рту, боль забитых рецепторов языков, костяную фонетику пола, артикулируемое я, невозможное я, пробел, необходимое я, борьбу языковых фигур, изнасилованную logosом речь ? и тонкую, тонкую почву

новые онкологии текстуальной фертильности

это новые онкологии событийности дискретных разрозненных онтологий, позабытых процессуальной утопией; развитие новых онкологий на базе текстуальной фертильности, избытой men’perience, благой старой животностью, внедренной в солнцестояние технологии. Утопии требуют невозможного, и я вижу пересборку: в ночи твой нерв защемляется, будто стебель, и я пересобираю тебя собственными руками, в титрах диффузной мастопатии, в черной моторике, вне фигурных слепков трансгрессии политической близости; я способна обозначить место, место отсутствия этой утопии, разбившейся о твою сборку, а значит не всеохватной; не развившиеся онтологии без присутствия становятся потенциально владеющими рассеянными онкологиями бегущего нарратива, перечитываемого затмения, расслаивающейся кости̒, это рак матрицы, бесконечные письма к утопии, титры мастопатии, разворачиваемые мифами/манифестами, в лоне пустой лингвистики, очерченной эволюцией рудиментарный синтаксис постепенно нанизанный на окно, не развившиеся онкологии без присутствия становятся потенциально владеющими рассеянными онтологиями бегущего нарратива, это рак матрицы, отбор текстуально фертильных, внутри отбора не предполагается жажда между, водой, близостью, внутри отбора не предполагается миф, природный суррогат всех грамматик, находящийся на стыке возвращенных обнародованных преемственностей свернувшихся в онтогенезе повторяемого забвения; племя корабельных языков, вылизывающих трансгрессию, метаязык утопии, чистоту разбавленной крови, свернувшееся отчаяние ясности на борту безымянных вод, сложный остаток утопии, слизанный с побережья, предельные местности соли на поверхностях языков, в промежутке восьми наших губ и двух суверенных языков; забвение ориентационных парусов подвижной коммуникации (,) быстрой плоти, тесно отбитой в отборе пробившейся онкологии, будто стебель из тонкой, матричной почвы, как язык разрубленной морфологии переменно означивает язык; мы лежим распластавшись на языке иногда на берегу языка в звучании пыли, я вылизываю тебя укачиваю себя волнами, я раскачиваюсь на языке в языке волнами, — то, что остается сегодня в разбитой поэтике пола, поваленной на алтаре текстуальной фертильности, найденной в междуречье прозрачных актов, нахлебавшихся крови, т.к. (я), заключенная в скобки и признанная текстуально фертильной, отказываюсь быть ничем иным, кроме как новой онкологией, быть штрих к утопии, так и к антиутопии, расползающейся мажущимися шкурными выделениями в перерыве, прерывной смазки, потоков сродненных онтогенезов чревовещаний. Сросшиеся онкологиями, захватили затупившийся

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

6 причин, по которым мужчины сливают в Cеть нюдсы своих бывших 6 причин, по которым мужчины сливают в Cеть нюдсы своих бывших

Психологи нашли объяснение, почему мужчины выкладывают нюдсы своих бывших

Maxim
Без будущего в кармане Без будущего в кармане

Телефон, вернее, смартфон — один из обыденных знаков сбывшегося будущего

СНОБ
Что нужно знать о “Черной пантере” и почему все сходят от нее с ума Что нужно знать о “Черной пантере” и почему все сходят от нее с ума

“Черная пантера” добралась до российского проката только сейчас

Esquire
Спальный уголок Спальный уголок

Думаешь, в небольшой однокомнатной квартире нет места для полноценной кровати?

Лиза
Холст, масло Холст, масло

Художник Григорий Масленников, его мебель, панно и философия

AD
Где побывать и что посмотреть в Париже во время Недели моды Где побывать и что посмотреть в Париже во время Недели моды

4 выставки и целых 11 кафе, ресторанов и баров

Vogue
Опасные связи Опасные связи

Токсичными бывают отходы, вещества… и люди

Cosmopolitan
«Запуганный доктор — плохой доктор». Активист медпрофсоюза об уголовном преследовании врачей «Запуганный доктор — плохой доктор». Активист медпрофсоюза об уголовном преследовании врачей

Пациенты боятся докторов, а доктора — пациентов. Можно ли исправить ситуацию?

СНОБ
О да, еда! О да, еда!

Фоторедактор Ольга Исакова делится впечатлениями от гастропутешествия по Италии

Cosmopolitan
Неудержимая Неудержимая

Светлана Лебедева не любит мелочиться: если уж бороться, то сразу с пятерыми

Maxim
Все, что пожелаешь! Воспитываем короля? Все, что пожелаешь! Воспитываем короля?

К чему приводит вседозволенность в воспитании ребенка?

Лиза
Московский RER Московский RER

Как развивался предшественник столичного наземного метро

Forbes
Наивно думать, что вегетарианцы помогают планете Наивно думать, что вегетарианцы помогают планете

Что означает фраза «ответственное потребление» применительно к еде

СНОБ
Томас О’Крихинь: Островитянин Томас О’Крихинь: Островитянин

Фрагмент повести Томаса О’Крихиня

СНОБ
«Просто иди и прыгай. И не забывай улыбаться»: почему Загитова выиграла Олимпиаду «Просто иди и прыгай. И не забывай улыбаться»: почему Загитова выиграла Олимпиаду

О главной победе на Олимпийских играх

Esquire
Мозаика севера Мозаика севера

Зимний пробег по Архангельской области

АвтоМир
Четыре комнаты Четыре комнаты

Четыре новых отеля, приглашающих окунуться в жизнь мегаполисов Европы и Азии

AD
Взять высоту Взять высоту

7 горнолыжных курортов за границей с демократичными ценами

Лиза
Компромисс Компромисс

Чем Nissan Teana второго поколения (J32) уступила застрельщице Camry

АвтоМир
Дресс-код для супергероев Дресс-код для супергероев

Спортивная одежда, в которой бьют рекорды

GQ
Ваза и надстройка Ваза и надстройка

Москвичка Кристина Краснянская отмечает юбилей своей галереи

Vogue
Буря в пустыне Буря в пустыне

Марго Робби сбежала из Голливуда в пустынную глушь, чтобы не отвлекаться от кино

Vogue
Фитнес на снегу Фитнес на снегу

Тренировки на свежем воздухе укрепляют иммунитет

Лиза
Этери Тутберидзе: да, нет, знаю Этери Тутберидзе: да, нет, знаю

«Растить спортсмена — как дом строить»

Glamour
Найти за 60 минут Найти за 60 минут

Зачем сотрудницы крупных компаний в свободное время летают над темными лесами

Forbes
Через тернии в отпуск Через тернии в отпуск

Александр Петров — о растущей популярности и своих новых ролях

Glamour
Toyota Land Cruiser Prado. Крепкий орешек Toyota Land Cruiser Prado. Крепкий орешек

За что переплачиваем? И переплачиваем ли?

АвтоМир
Игры Игры

Как «сундуки» с артефактами рассорили геймеров с игровыми студиями

РБК
Что носили мужчины на этой неделе Что носили мужчины на этой неделе

Кроссовки, меховые воротники, принты и никаких смокингов

GQ
Вторая жизнь старых носков Вторая жизнь старых носков

Часто находишь «потеряшек» без пары? Не выбрасывай, а что-нибудь смастери!

Лиза
Открыть в приложении