Вайнона Райдер: «Самое сложное – признать, что ты не в порядке»
Ее триумфальное возвращение на экран получило название «Вайнонессанс». Она никогда ничего не планировала, любые стратегии кажутся ей нелепыми. Райдер склонна употребить название сериала, вернувшего ей славу, для характеристики жизни вообще: большая часть того, что с нами происходит, – «очень странные дела».
Она одета именно так, как положено было в ее звездные 90-е, – потертые черные джинсы, рубашка того же цвета, множество браслетов и цепочек, красный кардиган и тяжелые коричневые ботинки со шнуровкой. Что смешно: мужские по виду ботинки на ее ногах, кажется, 35-го размера. Нью-эйдж, смешение стилей, чуть-чуть готики. Но она не выглядит старомодной, застрявшей в ушедшей эпохе. Она выглядит… романтически неуместной. Не от мира сего и не из нашего суетливого времени – с ее бледной фарфоровой кожей, темными локонами и тонкими морщинками вокруг огромных сияющих черных глаз. Береника, героиня рассказа Эдгара По, умерла молодой. Вайнона Райдер – выжившая, повзрослевшая, преодолевшая готические фантазии 44-летняя Береника.
Она пьет лимонад и оглядывает посетителей кафе пятизвездочного лос-анджелесского отеля, где мы встречаемся. Но и публика явно отмечает, кто сидит в мягком кресле за столиком в углу, забавно переплетя ноги, – в конце концов, сериал «Очень странные дела», с которым Райдер вернулась на экран, возобновлен уже на третий сезон, а сама актриса получила за роль матери загадочно исчезнувшего мальчика номинацию на «Золотой глобус». Но Вайнона не обращает внимания на любопытные взгляды. Она привыкла к ним еще в детстве, пережила бурную славу в юности, оказалась центром скандала и громкого судебного разбирательства в 30 и теперь стала той, кто «знает цену и известности, и приватности». Первую, она говорит, можно измерить кассовыми сборами и количеством упоминаний в таблоидах, а вот вторая – бесценна. А на то, что поддается измерению, она предпочитает просто… забить.
Я почти вздрагиваю от этого «забить». В речи библиофилки-интеллектуалки это неожиданный жаргонизм, и он никак не сочетается с ее мягкими, сдержанными, даже изысканными манерами. Что я и замечаю вслух.
Вайнона Райдер: О, это правда! Человек, которого назвали в честь города, где он родился, – это была Вайнона в Калифорнии, и мои родители там жили некоторое время, – должен серьезно относиться к словам...
Psychologies: …И кто вырос рядом с Алленом Гинзбергом, величайшим из поэтов-битников, и Филипом Диком, знаменитейшим из писателей-фантастов. С ними ведь дружили ваши родители?..
В.Р.: Да, – и который сам пытается пописывать… Но в том-то и дело, что я называю вещи своими именами. То, чем можно пренебречь, достойно только жаргонизма. Когда-то на провокационный вопрос, что бы я хотела, чтобы было написано на моей могиле, я ответила: «Да пошли вы!» – в смысле, именно такую надпись я хотела бы тогда видеть на своей надгробной плите. И никогда не пожалела о сказанном, хотя меня и осуждали: эта девчонка не ценит внимания публики. Я правда не очень ценю, предпочитаю жить без ее внимания. Я даже не люблю давать почитать книги, которые читала, – я делаю столько пометок на полях, столько подчеркиваю, что это слишком много говорит обо мне. А я не хотела бы, чтобы обо мне так много знали. Тут недавно брат взял у меня книгу Вацлава Гавела и вернул со словами: «Хочу сам ее прочесть, без твоих руководящих указаний...» У меня нет аккаунтов ни в одной соцсети, поскольку нет потребности сообщать миру что-то о себе.
Как удачно, что мы встретились именно для интервью!
В.Р.: Не язвите, я имела в виду не живой разговор! А эту постоянную трансляцию себя онлайн – нарциссизм, который признан новой нормой.
Похоже, ранняя слава – вы ведь были кумиром «поколения икс» в 80-е и 90-е – это ваша детская травма…
В.Р.: Не то чтобы, но… Знаете, я только сейчас, после 40, оказалась в своем времени. Я ни за что не хотела бы вернуться в тинейджерство и в свои 20+. Несмотря на потрясающий опыт работы и дружбы с Тимом Бертоном, несмотря на менторство Мартина Скорсезе. Несмотря на любовь, романы, «Эдварда Руки-Ножницы» и Джима Джармуша с его фильмом «Ночь на Земле», подарившим мне знакомство с, может быть, главной после мамы женщиной моей жизни – с Джиной Роулендс, потрясающей актрисой и самой свободной женщиной из всех, кого я знаю. Несмотря на то что тогда я открыла для себя романы Пинчона, Филипа Рота и Набокова, фильмы Кассаветиса и Хэла Эшби. Все, что создало меня, чему я благодарна, – всех тех людей, те книги и те фильмы… Даже несмотря на «Клуб первых жен» – комедию и при этом потрясающий манифест женской силы, солидарности и победы над предрассудком о вреде возраста для женщины… Я не хотела бы туда вернуться. Мне тогда говорили все кастинг-агенты: лови момент, деточка. Ты сейчас звезда, но это ненадолго, ведь ты «нестандарт». В Голливуде всегда будет спрос на статных высоких блондинок. А не на таких чернявых пигалиц, как я, имелось в виду.