«Половина несчастий людей связана с тем, что они занимаются не своим делом». Владимир Познер — о необходимости усилий, бизнесе со знаком минус и верности себе
Владимир Познер — о необходимости усилий, бизнесе со знаком минус и верности себе
Владимир Познер — эталон журналистской профессии и олицетворение абсолютного успеха в ней. Известность к нему пришла после телемоста СССР — США во времена перестройки, но это, оказывается, не первый по-настоящему успешный момент в его жизни и даже не второй. У Познера своё понимание успеха — как и многих других вещей. Inc. поговорил с главным интервьюером страны и узнал, в каких условиях человеческий характер превращается в алмаз, как можно по-разному строить одно и то же здание и что изменилось в российском бизнесе за последние 30 лет.
«Без упорства, воли, терпения успех невозможен»
— Когда вы в первый раз почувствовали успех?
— Это очень зависит от того, как понимать успех.
Мне было почти семь лет. Мы плыли на океанском лайнере из Португалии в США (бежали из оккупированной Франции). У моей мамы был галстучек, типа бабочки, в синий, белый и красный горошек. Она тогда его потеряла и очень переживала.
Как-то я шёл по палубе и вдруг увидел, что мальчик взрослее и больше меня идёт с этим галстуком. Я подошёл к нему и сказал: «Это галстук моей мамы. Отдай, пожалуйста». На что он ответил: «Я нашёл — значит, мой». Я кинулся на него, и мы подрались. Видимо, чувство правоты сделало меня сильнее: я побил его, отнял у него этот галстук и принёс маме. Она была очень сдержанной француженкой, но в тот момент обняла меня и сказала: «Ты мой рыцарь!» Я был совершенно счастлив и только потом понял, что это было моё первое чувство успеха.
— Почему именно этот момент у вас ассоциируется с успехом?
— Я добился, чего хотел, несмотря на то что мальчик был больше меня и мог меня побить.
— Я думал, вы приведёте в пример что-то из своей карьеры.
— Совсем нет. Карьера — разумеется. Но в течение моей жизни было только несколько случаев, когда я почувствовал: «Да, ты это сделал». Я, например, много занимался спортом и часто побеждал, но ничего из этого не отложилось как успех.
Второй мой успех произошёл, когда мы приехали в Советский Союз. Мне уже шёл 19-й год, я по-русски почти не говорил и хотел поступить на биолого-почвенный факультет МГУ. За короткий срок мне надо было не только выучить русский язык, но и сдать конкурсные экзамены, а конкурс был очень большой. Я поставил себе задачу — написать сочинение на четыре, а остальные экзамены сдать на пять. Это была, конечно, гигантская работа, но я её сделал, причём получил четыре по физике, зато пять — за сочинение.
— Что такое, по-вашему, успех, исходя из этих двух примеров?
— Когда ты, преодолевая очень непростые обстоятельства, добиваешься своей цели. Это не популярность и не богатство как таковое.
— «Непростые обстоятельства» здесь ключевое?
— Да. Если нет усилия, тогда нет и чувства удовлетворения и уважения к тому, что ты сделал.
Способность человека проходить эти трудности зависит от характера. Я всё-таки склоняюсь к тому, что природа здесь важнее. Но, несомненно, играют роль и воспитание, и обстоятельства, в которых оказываешься. Если ты родился в шоколаде и всё тебе приносят на тарелочке с голубой каёмочкой, то ты никогда по-настоящему не почувствуешь успех.
Характер формируется, когда с ранних лет приходится преодолевать самые разные обстоятельства. К примеру, углерод — мягкое вещество, но, находясь глубоко в земле под сильным давлением, он превращается в твердейший алмаз. Так же человек под прессом обстоятельств либо рассыпается, либо превращается в алмаз. И всё же внутри должно быть что-то, что способно формироваться.
— Что есть в каждом успешном человеке?
— Упорство, воля, терпение — без этого невозможен успех. Потому что путь к нему может быть очень долгим.
Когда я работал на Иновещание в Гостелерадио СССР, мне очень хотелось, чтобы меня слышали в стране, в которой живу, но из-за моей сложной биографии меня не пускали во внутренний эфир. Я был невыездным 27 лет, потому что отказался сотрудничать с КГБ, хотя меня всячески уговаривали, обещая золотые горы. И примерно столько же времени меня не пускали в эфир. Можно было бы, конечно, плюнуть, уйти, бросить всё или сдаться, но что-то во мне сидело и говорило: «Нет, не пойду на уступки». Я считал такие компромиссы предательством самого себя.
И благодаря терпению, нежеланию прогибаться и обстоятельствам, изменившимся при появлении Горбачёва, я своего добился, можно сказать, в квадрате: не просто начал выходить внутри страны, но и стал заметным журналистом.