«Люди платят, чтобы их пугали»
Классику японского кино Такаси Миике в этом году исполняется 60 лет. За свою карьеру он снял более ста фильмов. «Огонек» побеседовал с передовиком кинопроизводства.
Насилие в его картинах доведено до абсурда и в итоге превращается в карикатуру. Самую общую реакцию зрителей на его фильмы можно было бы обозначить так: неистовый смех. Такая парадоксальная реакция способна подорвать авторитет любого классического жанра — будь то триллер или фильм ужасов. Так снимает кино японский режиссер Такаси Миике, которого за его пристрастие к жестоким сюжетам часто называют «больным режиссером». При этом он еще и чемпион по количеству снятых фильмов: по некоторым подсчетам, к 2020 году он снял уже более 100 картин в разных жанрах. Он популярен в Европе и в Америке, но особенной известностью пользуется в Азии, где недавно стал почетным гостем сразу четырех международных кинофестивалей. Нам удалось встретиться с режиссером на международном кинофестивале в Макао (Китай): в эксклюзивной беседе с «Огоньком» Миике объяснил, почему его последняя картина не похожа на предыдущие и как он собирается в этом году встретить свое 60‑летие.
— Недавно в России вышла ваша «Первая любовь», и любители жанра хорора были несколько удивлены: они говорили: «это совсем не Такаси Миике». Вы сознательно добивались такой реакции?
— Знаете, я давно снимаю фильмы про самураев, якудза, людей жестоких, совершающих отвратительные преступления, которые являются частью их будней. Но на этот раз мне захотелось сделать из них второстепенных персонажей, взять их только в качестве фона для главных героев. Итак, теперь я рассказываю историю двух людей, которых судьба случайно свела вместе,— на фоне хаоса и насилия они полюбили друг друга. Таким образом, я впервые снял фильм, в котором есть надежда. В нем также есть финал. Я испытываю прекрасное, совершенно новое чувство, знаменующее новый период, новую жизнь. Если хотите, я снял этот фильм для нового поколения. Мне еще не доводилось снимать про любовь. Но эта любовь, конечно, не похожа на то, что принято обычно снимать в фильмах о любви.
— Вы имеете в виду, что даже любовь в ваших фильмах не существует без насилия?..
— А что такое, по-вашему, любовь? Само желание «обладать другим человеком» является насильственным фактом. Предположим, человек влюбляется. Это значит, что он желает другого человека, хочет получить ответное чувство, а разве «желать» и «хотеть» не граничат с насилием, путь и в переносном смысле? Как часто мы навязываем свои чувства и желания другим!.. Знаете, большинство людей, сталкиваясь с такими проблемами, предпочитают избегать их решения. Они думают примерно так: ну, так уж заведено, не мне решать, как-нибудь будет… Можете считать, что я также отношусь к числу слабовольных людей. Вместо того, чтобы решать проблему, я просто беру и снимаю еще один фильм на эту тему. Однако моя версия любви, пусть и экстремальная, в обстоятельствах общего насилия — парадокс! — сама по себе не является принудительной. Два совершенно непохожих друг на друга человека, слабых и полных зависимости, случайно встречаются и пытаются защитить себя от ужасных обстоятельств. Среди всех выродков эти двое сохраняют человечность и чувства, которые являются чистыми даже в жестокой среде. Кроме того, я не всегда снимаю жестокие фильмы. Среди моих работ есть, например, и фильмы для детей, там вы не найдете даже намека на насилие. Вообще же я никогда не понимал, почему людям так нравится смотреть жестокие фильмы и почему они всегда ищут и находят жестокость именно в моих фильмах. Иногда я спрашиваю себя: «Снимаю ли я фильмы про насилие или самые жестокие сцены являются лишь плодом болезненной фантазии зрителя?»