Черным по белому
Одним из самых невероятных событий сумасшедшего года, с которым всем хочется побыстрей распрощаться, стал бунт против собственной истории в США. И если итоги выборов президента, в которые этот бунт конвертировался по горячим следам, уже просматриваются, то отдаленные последствия переоценки базовых ценностей и канонов не ясны ни для США, ни для мира, ни для самих бунтарей. «Огонек» вгляделся в этот протест нового типа.
Сабов
Все цветные революции, хотя черно-белых на нашей памяти еще, кажется, не было, начинаются с кризиса исторической памяти, и американские события не исключение. Уже на восьмом месяце республиканского правления (это в 2017‑м) по всей стране начался демонтаж исторических памятников, напоминавших о временах рабства и расизма в США. Первым, напомню, со своих постаментов был свергнут Христофор Колумб как символ геноцида коренных народов Америки. Следом таран прошелся по мемориалам южных штатов, где рабовладельческие порядки продержались дольше, чем на остальных территориях США. И, наконец, кувалды дотянулись до монументов отцов-основателей: Джорджа Вашингтона, 1‑го и единственного беспартийного президента, Томаса Джефферсона, автора Декларации независимости с ее знаменитыми словами «все люди созданы равными», и даже Авраама Линкольна, хотя именно ему «черная Америка» обязана 13‑й поправкой к Конституции США, которая отменила рабство и стоила ему жизни.
Отчего явлена такая свирепость к, казалось бы, давно прожитому и пережитому? Почему битвы былых веков вновь требуют жертв?
Ложь учителя
В свое время французский просветитель Шарль Луи де Монтескьё, размышляя об итогах великих географических открытий XV–XVII веков по их еще горячим следам, с тонкой философской иронией заключил: «Если бы мне пришлось защищать право, в силу которого мы сделали негров рабами, то я сказал бы следующее. Народы Европы, истребив народы Америки, были вынуждены обращать в рабство народы Африки, чтобы заставить их расчищать обширные земли Америки» («О духе законов», 1748 год.)
«Расчищать обширные земли Америки» приходится до сих пор, но теперь уже от того, что американский историк и социолог Джеймс Лоуэн, сопоставив дюжину наиболее популярных учебников истории, назвал «ложью учителя». В своей книге («Ложь учителя: ваши учебники истории ошибаются») он доказывает: свойственный американцам «слепой патриотизм» объясняется поставленной на поток дезинформацией. А начинается она со школьных учебников истории, которые замалчивают позорные страницы прошлого, зато прославляют «бремя белого человека», построившего Великую Америку: чтобы понять это, достаточно посмотреть на англоцентричную версию истории страны с точки зрения разных общин, ее населяющих.
Как известно, в данный момент роль судии, чьи памятники сносить, а чьи миловать, взяли на себя движение Black Lives Matter (BLM, «Жизнь чернокожих имеет значение») и примкнувшие к нему бесчисленные молекулы «антифа», позиционирующие себя как борцы с фашизмом и расизмом. Вместе с Демократической партией эти группы и выступили единым фронтом против Дональда Трампа.
Но тут, что весьма занятно, первая нестыковка: республиканцы во главе с Трампом пришли к власти только в 2017 году, а хештег #BlackLivesMatter начал мелькать в социальных сетях с лета 2012‑го. Надо ли напоминать, кто был в то время президентом США? Точнее, на тот момент уже «дважды президентом», ведь именно в 2012‑м кандидат от Демократической партии Барак Обама был переизбран на второй срок.
Стоит напомнить «историю вопроса». Запустила BLM новая порция лжи, выплеснувшаяся в американские медиа после трагического события в Сэнфорде (Флорида), где в феврале 2012 года полицейский волонтер латиноамериканского происхождения Джордж Циммерман в упор расстрелял темнокожего подростка Трейвона Мартина. Суд состоялся полтора года спустя. Коллегия присяжных (шесть белолицых дам, из них одна латиноамериканка) единогласно оправдала убийцу, и ему прямо в зале суда был возвращен пистолет — тот самый, которым 29‑летний мужчина «самооборонялся» от 17‑летнего юноши, вооруженного пакетиком конфет и бутылочкой чайного напитка. Именно после этого судебного решения Америку накрыла волна протестов, толстовка с капюшоном, в которую был одет Трейвон в день убийства, сделалась фирменной одеждой участников демонстраций против полицейского произвола, а аббревиатура BLM прописалась в политике.
От «президента всех американцев», как постоянно позиционировал себя Барак Обама, ждали оценки вопиюще несправедливого приговора суда. Его первая реакция — «Если бы у меня был сын, он выглядел бы так, как 17‑летний Трейвон» — вызвала недоумение: куда клонит президент? Вскоре последовало разъяснение: он заявил, что в правовом государстве все граждане обязаны подчиняться решениям суда. На это «белая Америка» ответила овациями, зато черная — возмутилась. И тогда с третьей попытки Обама уже четко отождествил себя с чернокожими согражданами: «Трейвон Мартин вполне мог быть мною 35 лет назад». Прозвучало из его уст и осуждение «расового профилирования правоохранительных органов». Со стороны 44‑го президента США это был нестандартный шаг — признать погибшего чернокожего подростка чуть ли не сыном Демпартии. Как ясно теперь, это был шаг «на перспективу».
«Держать волка за ухо»
Когда Обама родился, Америка еще была увешана объявлениями «Только для белых!» и «Только для черных!». Формально рабства не было, фактически сегрегация процветала. Только в 1964 году (Обаме шел третий год) появился проект закона «О гражданских правах», предложенный 35‑м президентом Джоном Кеннеди и доведенный до вступления в силу 36‑м президентом Линдоном Джонсоном. Это, бесспорно, историческая заслуга Демократической партии США. Однако страна помнила: были у нее и заслуги иного рода.
Тут надо хотя бы на минуту оглянуться в историю Соединенных Штатов. Листая ее по эпохам президентов, нельзя не поражаться: из 15 государственных мужей, возглавлявших страну до гражданской войны 1861–1865 годов, только Джон Адамс и Джон Куинси Адамс, 2‑й и 6‑й президенты США, отец и сын, никогда не владели рабами и испытывали глубокое отвращение к рабству. Все прочие рабов держали и на них зарабатывали. А автор Декларации независимости Томас Джефферсон, после революционных образований вернувшийся к хозяйственным делам в своей усадьбе Монтичелло, где на полях, фермах, прядильной фабрике и гвоздильном заводике трудились 600 рабов, написал одному из друзей: «Мы держим волка за ухо и не можем ни удержать его, ни отпустить без последствий. На одной чаше весов — справедливость, на другой — самосохранение».
Вот и вся дилемма самых прославленных учителей демократии: они горячо отстаивали свободу и равенство людей, ибо такими их создал Творец, но… как жить без рабов? Поэтому и нет такого слова в Конституции США, зато в ней постоянно мелькают «другие люди», «прочие лица» (other persons), «лица, обязанные быть в услужении» и т. д. Прямо как у Гоголя: вместо того чтобы высморкаться, дамы города N предпочитали «обходиться посредством носового платка».
По мере того как обустраивался американский политический ландшафт, эта славная традиция была продолжена уже по «партийной линии». Когда с новым названием и новой программой определилась Демократическая партия США, она с ходу инициировала «правило кляпа» — законодательный запрет не только рассматривать петиции об отмене рабства, но даже принимать их от кого бы то ни было.
Сегодня поминать это как-то не принято, но помнить стоит: основатель Демократической партии генерал Эндрю Джексон, «земельный спекулянт, коммерсант, работорговец и наиболее агрессивный враг коренных жителей Америки» (так его характеризует историк Говард Зинн в книге «Народная история США») не скрывал, что «всегда носил с собой нож, чтобы скальпировать убитых индейцев». А став 7‑м президентом США (1829– 1837), Джексон подписал закон о насильственном переселении индейцев в резервации за реку Миссисипи, в голую степь. Их погнали туда партиями по 2–3 тысячи человек. Но окончательно сломить сопротивление индейцев, которые «растолстели, поедая мясо» (все тот же Эндрю Джексон), удалось лишь после того, как армия полностью истребила стада бизонов, основной источник пропитания для аборигенов Великих Равнин.