Армия безвестных
В следующем году мы будем отмечать 75-летие великой Победы. Будут торжества, парады и залпы салютов, за которыми, есть такое опасение, опять останется нетронутой больная тема — судьба людей, объявленных пропавшими без вести в ходе боевых действий (официально около 4,5 миллиона), а значит, и миллионов семей, до сих пор не знающих, где лежат их деды и прадеды, защищавшие Отечество. Статистика шокирующая: неизвестных в военных захоронениях вдвое, а то и втрое больше тех, чьи имена установлены. Вопрос признания пропавших без вести погибшими «висит» в воздухе уже много лет, но не решается. Никак. Процедура остается рутинной и… случайной: когда волонтеры обнаруживают останки погибших, в архивах Министерства обороны пытаются установить их личности. Если повезет, это удается, если нет, появляется очередное упоминание о «неизвестном солдате». Поиск ведут добровольцы, официальные структуры подключаются «по факту обнаружения». «Огонек» затронул эту проблему в публикации Владимира Перепеченко «Из пропавших — в павшие» (№23 за 2019 год), которая вызвала большой резонанс. По просьбе читателей возвращаемся к теме.
41-й километр от Москвы по Волоколамскому шоссе. Здесь, на границе двух поселков Истринского района — Снегири и Ленино (название не связано с именем вождя пролетариата, деревня Ленино известна с середины XIX века) — то самое место, где осенью 1941 года 9-я гвардейская дивизия генерала Белобородова остановила рвавшихся к Москве немцев, которым отсюда до Красной площади оставался один бросок танковой колонны. Заместитель директора ЛениноСнегиревского военно-исторического музея Михаил Аверин с печалью говорит: «Очень мало люди знают о прошедшей здесь битве. Даже местные жители. А ведь старые люди рассказывали, что здесь зимой 41-го на машине нельзя было проехать — земля была завалена убитыми. Хоронить начали только в марте-апреле 42-го, когда замерзшая земля оттаяла…»
В самом деле, о параде 7 ноября 41-го в осажденной Москве знают все. А о сражении в Снегирях — единицы, хотя именно здесь была ключевая точка битвы за столицу. Дорогу на Москву красноармейцы дивизии Белобородова закрыли буквально: своими телами. Сейчас здесь музей с экспозицией военной техники, мемориальное кладбище. В четырех братских могилах похоронены 2547 бойцов и командиров. Из них известных 891, неизвестных — 1656 (данные сайта «Память народа»). Михаил Аверин говорит, что и до сих пор при земляных работах в округе находят останки красноармейцев. А жители приносят со своих огородов кто штык от винтовки, кто солдатский котелок.
Каждый год в Ленино-Снегиревский музей из разных городов и сел приезжают люди. По словам директора музея, едут те, кто пытается узнать, где похоронен дед или прадед. Недавно, например, приезжала женщина, уже в возрасте, из Омска. С историей, увы, типовой: ее бабушка рассказывала, что получила от мужа последнее письмо в ноябре 41‑го, он писал, что находится в районе Истры, больше писем не было, а потом пришло извещение — пропал без вести. «Таких историй много. Люди говорят: хотим увековечить память нашего деда, он же где-то здесь погиб. И просят нанести имя на обелиск. Говорю им: принесите какиенибудь подтверждающие документы, без этого нельзя…» — Михаил Аверин обрывает сам себя на полуфразе и замолкает. А что добавить, если без документов помочь нельзя, а в период ожесточенных боев учет потерь был, мягко говоря, «очень неполный»?
Учтенные и неучтенные миллионы
Там, где прокатилась война, в каждом городе и чуть не в каждой деревне — братские могилы. В них лежат известные и неизвестные. Последних — всегда больше. В начале 2019 года Министерство обороны сообщало, что в минувшем году число паспортизированных захоронений Великой Отечественной войны достигло 32 тысяч. Поясним: Минобороны ежегодно получает бюджетные средства, выделяемые специально для паспортизации захоронений, то есть учета братских могил и похороненных в них бойцов. Вот цифры Минобороны: на территории России и других государств, где воевала Красная армия, упокоены 7,2 млн советских воинов. Из них известных — 2,6 млн. Неизвестных — 4,6 млн.
Надо заметить, что официальная цифра МО — 7,2 млн — это далеко не все погибшие. Комиссия генерала Григория Кривошеева в 90-х годах определила число безвозвратных потерь Красной армии в 8,7 млн человек. Стало быть, Минобороны пока не нашло еще полтора миллиона. В то же время комиссия Кривошеева дала точную цифру пропавших без вести: 4 млн 454 тысячи 709 человек (см. «Огонек» №23 за 2019 год). Это близко к подсчетам Минобороны по захороненным неизвестным.
Можно ли ставить знак равенства между двумя этими категориями? Эксперты, с которыми говорил «Огонек», считают, что среди пропавших без вести есть как захороненные неизвестные, так и незахороненные (то есть не найденные еще). Помните, у Твардовского: «Кому память, кому слава, кому темная вода — ни приметы, ни следа»? Это о тысячах погибших в безымянных болотах под Ржевом, в Мясном Бору под Новгородом, на Богородицком поле под Вязьмой — перечень скорбных мест массовой гибели людей идет на многие десятки, если не сотни. Возможно, их и было полтора не найденных до сих пор миллиона, от которых — ни приметы, ни следа? Но тогда число пропавших без вести превысит 6 млн человек.
Отметим: в подсчеты (как официальные, так и неофициальные) не входят перебежчики, воевавшие на стороне врага (их, как говорят эксперты, и в братских могилах не хоронили). Зато у миллионов советских семей на руках извещения о том, что их родственник пропал на фронте без вести (в военное лихолетье это было порой сродни приговору: таким семьям не выплачивали пособия и пенсии за погибших). Почему их было так много?
Есть версия ответа на этот вопрос (она не признана официально, но заслуживает внимания, так что стоит ее изложить). В ХХ веке в армиях разных стран были введены медальоны для опознания погибших. В российской армии они появились 1 января 1917 года. После гражданской войны медальоны то вводили, то отменяли. Последний раз перед войной их ввели 15 марта 1941 года. Это был бакелитовый или эбонитовый пенал небольшого размера черного цвета шестигранной формы с завинчивающейся крышкой. Внутрь вкладывались два листка бумаги, свернутые в трубочку. На этих листках военнослужащий должен был записать свои личные данные и адрес родственников. Предполагалось, что в случае гибели военнослужащего на поле боя перед погребением один экземпляр останется в медальоне при покойном, а второй будет сдан в штаб части. Носить медальон полагалось в пистонном кармане брюк. В дополнение к медальонам 7 октября 41-го были введены подтверждающие личность красноармейские книжки (решение было принято поле приказа №330, подписанного наркомом обороны Сталиным, в котором отмечалось, что борьба с агентами противника «невозможна по причине отсутствия документов у бойцов Красной армии, чтобы можно было отличить своих людей от агентуры противника»). В 42-м году, однако, медальоны отменили. Эксперты утверждают: за дурную славу (в действующих частях бытовало поверье: кто его наденет — будет убит, так что большинство солдат опасались носить медальон с собой). Для идентификации остались красноармейские книжки, но они были недолговечны: от дождей и снегов, от пота чернила расплывались, бумага растворялась в воде, а в танках горела вместе с человеком. И даже когда похоронные команды собирали погибших после боя, установить личность было невозможно. Что уж говорить о тех боях, после которых никаких похоронных команд не было.