Необычный кросс длиною в жизнь. Юрий Никулин в цирке, кино и на войне
Он прошел великую войну. Видел смерть друзей, пережил обстрелы, голод и страх. Но война не смогла изменить его. Он был и навсегда остался человеком, который мечтал нести в мир любовь, улыбки и смех. Продолжая проект «Азбука российской культуры», «Сноб» публикует текст на букву Н — о Юрии Никулине
Дед Мороз и хлеб с сахаром
Начало XX века. Идет тяжелая, кровопролитная Гражданская война. Она катком проезжает по стране, разрушает семьи и планы на будущее. Вот и Владимира Никулина, отца знаменитого актера, мобилизовали в Красную армию с третьего курса, не дав доучиться на юридическом факультете. Закончить обучение он так и не сможет. Оказавшись по службе в небольшом городке Демидове, расположенном в Смоленской области, он, уже перед самой демобилизацией, познакомился с актрисой местного драматического театра Лидией Германовой. Молодые люди понравились друг другу, поженились, да так и остались в этом городе.
Очень скоро Владимира уже знал весь город. Он собрал первую футбольную команду и организовал передвижной театр, который назвали Театром Революционного юмора. Революция и Гражданская война резко изменила городскую жизнь в России, в частности театральные и цирковые труппы перестали разъезжать по городам, и демидовцы буквально изголодались по зрелищам, поэтому новый театр пользовался большой популярностью. А Владимир был для него всем: писал постановки, выпускал живые газеты — в 20-е годы читать умели далеко не все и это был способ донести до граждан новости в театрализованной форме, — а также сочинял сатирические куплеты на злободневные темы и сам же исполнял их со сцены.
Семья жила бедно, а когда 18 декабря 1921 года родился маленький Юрий, стало совсем тяжело. От постоянного недоедания у матери пропало молоко, и спасли семью только удачные гастроли театра. За них Владимир получил мешок крупчатки — белой пшеничной муки, который обменяли на козу, чьим молоком и выкормили мальчика, Демидов был полусельским городком, и свои маленькие участки в нем были почти у всех. Но все-таки, несмотря на полуголодное существование, семья жила счастливо и поддерживала друг друга. Маленького Юру опекали и очень любили. Как-то в новогодние праздники Юра день за днем оставлял валенок за порогом. Елку тогда, как дореволюционный религиозный пережиток, в домах не ставили. Конечно, ни о какой рождественской истории речи не шло, но в Деда Мороза ребенок верил свято, и тот не подводил — каждую ночь оставлял в валенке сладости или игрушку. Но однажды мальчик обнаружил утром завернутый в обрывок бумаги кусок хлеба с сахаром и побежал к папе.
— Это что? Дед Мороз с ума сошел, что ли?
— Да… Надо будет мне поговорить с Дедом Морозом, — ответил отец.
И, судя по всему, поговорил. На следующую ночь Дед Мороз положил в валенок пряник в форме рыбки.
Самое яркое впечатление
В 1926 году семья переезжает в Москву. По программе уплотнения шестикомнатную квартиру друга Владимира по институту решили превратить в коммунальную и подселить к нему незнакомую семью. Тот решил, что пусть уж лучше это будет семья его друга, написал отцу Никулина, предложил переехать и, может, даже восстановиться на юрфаке. Восстановиться не получилось — не хватило времени, а вот переехать удалось.
В столице Владимир продолжал писать интермедии, конферансы, репризы, частушки и фельетоны в газеты «Гудок» и «Известия». Печатали его не то чтобы часто, во многом потому, что он бился за каждую букву и очень не любил, когда его редактировали. Иногда приходилось подрабатывать платными уроками, но в целом семья как-то устроилась.
Однажды Владимир подготовил пятилетнему сыну сюрприз. Вот как вспоминает об этом сам Никулин.
«— Юра, пошли погуляем.
Сначала мы долго ехали на трамвае, потом шли пешком. А отец все не говорил, куда мы идем. Наконец подошли к огромному зданию, у входа в которое толпилось много людей. Отец, отойдя от меня на секунду, — он, как потом выяснилось, купил билеты с рук, — вернулся и торжественно объявил:
— Ну, пойдем, Юра, в цирк!»
Первый поход в цирк оглушил мальчика. Из блистательного представления он почти ничего не запомнил, разве что кроме гигантских слонов и трех клоунов, на которых мальчик смотрел разинув рот. Юра немедленно решил стать клоуном, и мама сшила ему костюм, в котором он вскоре отправился в гости к девочке из их двора, у которой устраивали костюмированный вечер. Юра запомнил, что когда клоун падает — это смешно. И потому первым делом упал. Но никто не засмеялся. Тогда он упал еще раз. И еще раз. Было очень больно, но Юра так старался, что одна женщина тихо спросила у мамы: «Он у вас что, припадочный?» Короче говоря, первый выход оказался провальным. И сколько еще будет таких неудач, прежде чем Юрий Никулин обретет всесоюзную славу.
Смех на войне
8 ноября 1939 года в 23.00, в точности как значилось в повестке, призывник Юрий Никулин прибыл в военкомат. Когда на следующее утро новобранцы грузились в машину, он услышал крик: «Юра!» Это был отец — как оказалось, он простоял всю ночь на улице в ожидании сына. Тот помахал ему рукой на прощание — на большее уже не оставалось времени. Никто из них не знал, что они расстаются на долгие семь лет.
Финскую войну Никулин практически не застал. Он попал в зенитную батарею, охранявшую Ленинград, и боевые действия прошли мимо него. Когда Юрий уже собирал свой дембельский чемодан, началась Великая Отечественная война.
Первое время солдат кормили сравнительно исправно, и о голоде в городе он узнал только лишь тогда, когда на батарею к ним пришла женщина и спросила знакомого бойца, нет ли у них остатков еды. Ей дали дали полбуханки хлеба — женщина долго благодарила, а потом разрыдалась. Такая реакция показалась бойцам странной и пугающей. Но уже после праздников 7 ноября 1941 года солдатский паек резко сократили, потом отменили второе на обед, а вскоре наступил настоящий голод.