Братья Электроники
В этот раз героями нашей постоянной рубрики «Один из нас» стали братья Владимир и Юрий Торсуевы – исполнители главных ролей в фильме «Приключения Электроника», актёры, предприниматели и, конечно же, мотоциклисты.
Мы собрались поговорить с вами не о кино, а о мотоциклах. Тем не менее не могу не спросить, а почему Константин Бромберг когда‑то решил, что именно Юра будет Сыроежкиным, а Володя – Электроником?
Ю. Т.: А ты когда‑нибудь задумывался о том, почему родители близнецов всегда покупают им одинаковую одежду? Всё очень просто – чтобы они не дрались из‑за неё друг с другом! Вот привёз нам как‑то папа джинсы. Одному обычные, другому вельветовые. Хорошие джинсы. Но вечером, пока собирались на дискотеку, и мне, и брату обязательно надо было надеть именно вельветовые. Или наоборот. Не важно. В итоге конфликт и драка. Всё как всегда. Электроника сыграть мы тоже хотели оба. Нам тогда казалось, что быть роботом круче. Подрались и из‑за этого…
В. Т.: Конечно, я же старший брат – и поэтому был уверен, что главную роль должен сыграть я. Почему главную? Картина называется «Приключения Электроника», значит, Электроник – главный! Правильно?
Ю. Т.: Не правильно. Её надо было назвать «Приключения Сыроежкина»! Ведь робот – это чурбан железный, терминатор в детстве, а фильм‑то про человека, который под влиянием робота осознал своё место в жизни, многое передумал, многое понял. Разве не так?
В. Т.: В очередной раз спасибо тебе на добром слове про чурбана железного! Но тогда мы друг с другом как‑то договорились, что я буду Сыроежкиным, а Юрка – Электроником…
Ю. Т.: Но когда стали пробовать сниматься, Константин Леонидович (Бромберг – прим. ред.) говорит: «Что‑то у нас, ребята, не так. Не получается. Давайте попробуем поменяться ролями». Поменялись – и процесс пошёл! Бромберг постоянно говорил мне: «Юра, не пытайся что‑то играть. Просто будь самим собой. Будь нормальным человеком! Таким, как все твои дружбаны со двора и сотни тысяч мальчишек со всей страны».
В. Т.: А я поначалу начал играть именно робота, такого, как я тогда себе его представлял. Старался как‑то «механически» ходить, двигаться, как в брейк-дансе… «Нет, так дело не пойдёт, – сказал Константин Леонидович, – ты же биоробот! Точно такой же, как человек. Ты просто не умеешь плакать и смеяться. Вот и не улыбайся!» Я и не улыбался.
Ю. Т.: Нет, один раз ты улыбнулся!
В. Т.: Да, один раз. С тех пор прошло уже сорок лет, а меня до сих пор люди узнают именно по той улыбке. И плачу я в фильме, кстати, тоже однажды. Помните, я говорю: «Я ваша ошибка, профессор!» – и у меня катятся слёзы.
А часто вас узнают на улице?
В. Т.: Часто. И мне это нравится, хотя и накладывает некоторую ответственность. Порой доходит до смешного. Познакомился я как‑то в «Хонки-Тонке» с симпатичной девушкой. Сидим за столиком, общаемся. Подошли какие‑то ребята, попросили сфотографироваться. Я отошёл с ними, а она возьми и спроси у официантки: «Что это они с ним фотографируются?» Официантка меня знает и всё девушке рассказала. Возвращаюсь, а она сидит с полными слёз глазами. Смотрит на меня и говорит: «Вы – это тот самый белокурый мальчик, в которого я была влюблена?! Что с вами стало? Вы разбили мои детские мечты!» И убежала. Дура! Хотя, конечно, все мы не молодеем.
Давайте всё же вернёмся к мотоциклам. Я знаю, что вы оба мотоциклисты. Даже помню, что кто‑то из вас в фильме ездил на мопеде «Верховина»…
В. Т.: Юрка ездил!
Ю. Т.: Да, было дело. Меня даже в шутку называли первым байкером в советском кинематографе! Но за кадром на этой «Верховине» мы ездили по очереди. Добрались и до мотоцикла Урри, но у нас его отобрали. Это, кстати, была самая обычная «Ява», просто увешанная всякой мишурой до полной неузнаваемости. Её арендовали у частного владельца, поэтому старались нас к ней не подпускать, чтобы не сломали. А тот мопед мы в итоге добили: эндурили на нём по лесам и по полям.