«Любуйтесь, мамаша, вот он, ребенок ваш»: как женщины переживают акушерское насилие
В издательстве «Альпина нон-фикшн» выходит «Отслойка» — книга казахской писательницы Алтынай Султан о счастливом и трагическом опыте беременности и материнства, о боли и уязвимости, о родах как главном событии жизни и как конвейере. Forbes Woman публикует отрывок
Я наскоро выхватила сумку и стала закидывать все, что мне казалось нужным: носки, трусы, пижаму, халат, компрессионные чулки, пачку подгузников для новорожденных. Затем зашла в ванную и засунула в косметичку зубную щетку, пасту и увлажняющий крем. Между ног стало совсем мокро, и я спустила трусы: прокладка полная, хоть выжимай. Странно, я ведь каждый месяц вижу кровь и совсем ее не боюсь, так почему сейчас меня всю трясет… почему я плачу?
Сменив прокладку, краем глаза приметила капли на полу. Сегодня суббота, а Маша придет убираться только в понедельник… Наклонившись, стала оттирать кровь салфеткой. А то стыдно как-то, я-то уеду, а Рус останется, и что ему — оттирать это? Или брезгливо перешагивать? Я сразу представила длинного Руса, который, как кузнечик, прыгает через кровавые пятна.
— Ты что делаешь? Совсем, что ли?!
— Нужно оттереть кровь. Алтынай Султан
— Собирайся! — Рус уничтожающе посмотрел на меня. — Скорая уже едет.
Я поднялась, вернулась в гардероб и, стянув пижаму, наконец решилась взглянуть на себя в зеркало. Мой огромный, как барабан, живот скукожился, опустился и стал твердым. Я тронула его кончиками пальцев — точно камень.
Умоляю, малышка, держись. Ну же, пошевелись хоть немножко, ты же так любишь пинать мой мочевой пузырь, я не буду злиться, только пошевелись. Но замерший живот, казалось, опустел.
Стараясь двигаться как можно аккуратнее, я спустилась на первый этаж и обернулась — моя старшая дочь Беатрис, ничего не подозревая, спит в своей комнате. А вдруг я не вернусь? Я даже не понюхала ее на прощание. С нижней ступеньки, лениво растянувшись, упала бордовая капля. Уже и вторая прокладка протекла.
— Скорая уже здесь, — голос Руса показался мне очень далеким.
Я нацепила пуховик, шапку и сунула ноги в заношенные кроссовки. Если мы выживем, точно куплю себе новые.
Спустившись на первый этаж, я вдруг замерла. Никогда не замечала эту огромную люстру в форме шара, давно она тут висит? В центре холла уже и елку нарядили, а я все думала, какой костюм купить Беатрис. Она хотела быть божьей коровкой, но пока я нашла только пчелу и муравья… а вдруг я уже ее не увижу? Мотнула головой, отгоняя назойливую мысль.
— Что у вас случилось? — Фельдшер, совсем молодой парень с чемоданчиком в рук е, посмотрел на меня сонными глазами.
— У меня кровь, ее очень много, скорее всего отслойка плаценты.
— Отслойка, дейді… (Отслойка, говорит. — Перевод с казахского, прим. ред.) — хмыкнул он. — Срок какой?
— Тридцать четыре недели.
— Обменканы беріңіз (Дайте обменку. — Перевод с казахского, прим. ред.).
— Обменка у врача на Басенова, она меня ждет, сказала ехать к ней.
— Вас как зовут?
— Саида.
— Саида, это скорая, а не такси, повезем куда полагается, садитесь.