Таких черных туч над Фальком не сгущалось даже после возвращения из Парижа

Караван историйКультура

Роберт Фальк. Случайная встреча

Время для любви было самым неподходящим: таких черных туч над Фальком не сгущалось даже после «несвоевременного» возвращения из Парижа.

Антонина Варьяш

Ранней весной 1939 года к краснокирпичному особняку Перцовой, выходящему торцом на набережную Москвы-реки, а фасадом — на Соймоновский проезд, подошли высокий пожилой мужчина в добротном пальто и худенькая молодая женщина с прямой темной челкой.

Войдя в резные двери подъезда, они поднялись на лифте на четвертый этаж, потом, пройдя длинным темным коридором, вскарабкались по узенькой винтовой лестнице под самую крышу. Мужчина, достав из кармана ключ, открыл дверь с номером пятьдесят семь.

Глядя снаружи на нарядный дом, изукрашенный майоликовыми панно, резьбой и мифическими чудищами, трудно было предположить, что где-то в его недрах может скрываться столь аскетичное жилище. В просторном помещении было тихо и сумеречно. Под невысоким потолком серели два окна. В том, что поменьше, как в раме виднелась колокольня Ивана Великого и башни Кремля с рубиновыми звездами на шпилях. Другое окно выходило на серую громаду здания на противоположном берегу. Из окон сильно сквозило.

«Ну что ж, Геля, проходите», — улыбнувшись, сказал мужчина. И женщина шагнула через порог.

Знакомство их было недавним и случилось всего несколько недель назад, когда он зашел посмотреть выставку детского рисунка в Центральном доме художественного воспитания детей, где она работала.

«Иностранец, — подумала Ангелина Щекин-Кротова, едва заметив в выставочном зале мужчину лет пятидесяти в круглых очках и элегантном, явно заграничном костюме. — А этот молодой, что рядом, видимо переводчик. Думает, наверное, что у нас тут никто иностранных языков не знает. Ну что ж...» Выпускница иняза и в недавнем прошлом переводчица «Интуриста» решительно направилась к посетителям, приветствуя их по-немецки. Переводчик вежливо улыбнулся, а высокий иностранец живо подхватил разговор, принялся рассматривать рисунки, расспрашивать о юных авторах и их наставниках.

— Все педагоги, ведущие у нас занятия, и сами прекрасные художники, выпускники ВХУТЕМАСа, многие учились у Роберта Фалька... — значительно произнесла Геля.

Иностранец в ответ как-то особенно оживленно закивал, будто речь шла о его знакомом. «Наверное, видел картины Фалька за границей», — подумала она. Знала от сослуживиц, что учились во ВХУТЕМАСе: их бывший педагог еще в конце двадцатых уехал в Париж.. . Как думали многие — навсегда, но в самом начале 1938 года он вдруг вернулся. При упоминании о неожиданном возвращении художника в глазах Гелиных собеседниц неизменно светился вопрос, произносить который вслух, впрочем, никто не решался... «Ему ведь даже ночевать теперь негде...» — пожала как-то плечами одна. Сейчас предаваться размышлениям о Фальке и его жизненных обстоятельствах Геле было недосуг: иностранец хотел смотреть все новые и новые рисунки.

— А вот эти дети занимаются заочно, консультации получают по почте. Многие живут в деревнях, с трудом достают бумагу и краски, но работают очень упорно, — гордо сказала она, подавая гостю очередную папку.

— И кто же консультирует их? Тоже какая-нибудь ученица Фалька?

Геля замялась, но иностранец не отставал... «Вот ведь дался ему этот Фальк со своими ученицами», — подумала она. Слегка покраснев, наконец выдавила:

— Нет, она не ученица... Вообще не художник... В общем... это я, — и прибавила, словно извиняясь: — Я изучала историю искусств.

Приподняв брови, иностранец внимательно посмотрел на нее, и Геле показалось, что улыбка, игравшая в уголках его губ, стала особенно озорной.. . Впрочем, он быстро опустил глаза и вновь принялся перебирать рисунки.

...Нащупав на стене выключатель, хозяин комнаты под крышей зажег свет, и гостья разглядела обстановку лучше. Тахта, сооруженная из матраса, стоящего на четырех кирпичах, овальный столик, продавленный диванчик, пара стульев, табурет. И картины — стопкой распластанных холстов лежащие на полу, набитые на подрамники и стоящие лицом к стенам, торчащие из недораспакованных длинных ящиков.

На одном из таких же ящиков, но еще не открытых, было устроено что-то вроде кухни или обеденного стола: щербатая чашка, пара блюдец ей под стать, половник с погнутой ручкой, алюминиевая кастрюлька, в которой хозяин, похоже, готовил все блюда от супа до чая...

«Знаете, Геля, мой младший брат Муня — он работает адвокатом — очень ругался, когда узнал, что я почти все, написанное во Франции, привез с собою. Уверял: если бы я распродал картины там, мог бы купить в Париже граммофон и хорошую посуду», — смущенно заметил мужчина. И в следующее мгновение ловким движением вынув из стоящего у стены штабеля одну из картин, поставил ее на мольберт. Гостья молча опустилась в продавленное кресло напротив.

О том, что ее «иностранец» и есть тот самый профессор ВХУТЕМАСа Роберт Рафаилович Фальк, а его спутник — летчик-герой Андрей Юмашев, берущий у Фалька уроки живописи (вовсе не переводчик), молодой методист ЦДХВД Ангелина Щекин-Кротова узнала только вечером, когда в книгу, где расписывались посетители выставки, заглянула заведующая отделом.

«Красная мебель», 1920 год

— Геля, да вы с ума сошли! Как могли никого из нас не позвать? — негодовала она.

Геля с полными слез глазами только смущенно оправдывалась:

— Ну откуда я могла знать? Я даже смотреть не стала, что они там написали! И по-немецки он говорил совершенно свободно...

— Господи, ну еще бы! Он же с детства на нем говорит. Да он с вами и на французском говорил бы не хуже! Как-никак десять лет в Париже. Ах, да что уже теперь рассуждать... — начальница, с досадой махнув рукой, удалилась.

Геля вдруг неожиданно для себя самой прыснула от смеха: этот мэтр, о котором с таким пиететом говорят сослуживицы, оказывается, не так уж и страшен. Она вспомнила ласковую улыбку «иностранца» и мягкий взгляд его серо-голубых глаз из-за стекол очков...

И все же идти в Дом литераторов на открывшуюся там несколько дней спустя выставку Фалька было страшновато. Что если он, увидев ее, примется вышучивать при всех? Но Роберт Рафаилович, которого она заметила в зале в первый же вечер, Гелю будто не узнал. Осмелев, пришла во второй раз. Потом еще и еще... Едва ли не каждый вечер, сама не зная как, оказывалась в доме на улице Воровского. И смотрела, смотрела...

Картины были в основном «французские»: неожиданно будничный Париж, натюрморты из фруктов, рыб и цветов, задумчивые нездешние люди на портретах. То распадаясь на множество цветных осколков, то вновь возникая, словно сотканные из воздуха, картины так заворожили Гелю, что она в какой-то момент начисто позабыла об их авторе. И потому, услышав за спиной его голос, вздрогнула от неожиданности.

— Вам в самом деле нравятся мои работы? Я вижу вас тут почти каждый вечер.

Порывисто обернувшись, она выпалила совсем не то, что по ее представлениям следовало говорить художнику в таких случаях:

— Нравятся? Нет, это совсем не то слово! Я просто их видела уже во сне. Это будто мои работы...

Много позже Ангелина Васильевна говорила, что, наверное, именно с этих ее слов и начался их с Фальком роман.

Спустя несколько месяцев, с июля 1939-го, Геля Щекин-Кротова уже жила в доме с майоликовыми панно на фасаде. Сквозняк из окон сменился нестерпимой духотой: только две стены в квартире были настоящими кирпичными, остальные — просто доски, кое-как отделявшие пространство мастерской от жара раскаленной солнцем крыши. Но Геля, лежа на той самой тахтушке с кирпичами вместо ножек, тряслась в постоянном ознобе: непонятная прилипчивая хворь, начавшись с простуженного по весне горла, постепенно расползлась по всему организму, сделав ватными ноги и чугунной голову. Сердце то замирало, то принималось колотиться, как у затравленного зайца. Ходить в таком состоянии на службу нечего было и думать. Зато времени для разговоров с необычным человеком, с которым ее так стремительно свела судьба, теперь оказалось предостаточно. С каждым днем она все больше узнавала о его переменчивой судьбе и прихотливом характере. Вскоре начала знакомиться и с людьми, составлявшими жизнь Роберта Рафаиловича «до нее».

Одним из первых появился в студии под крышей худощавый нервный молодой человек — Валерий, сын Фалька от студенческой любви с художницей Елизаветой Потехиной.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Один на всех Один на всех

Максим Семеляк обнаруживает сбывшиеся пророчества в фильме «Брат 2»

Esquire
Стресс и выгорание: почему так важно понимать разницу Стресс и выгорание: почему так важно понимать разницу

Представьте себе ситуацию: работы все больше, вы чувствуете себя на нуле...

Psychologies
Игорь Пальчицкий. Дотянуться до звезды Игорь Пальчицкий. Дотянуться до звезды

Двадцатого ноября Майе Плисецкой исполнилось бы девяносто пять лет

Караван историй
Не от хорошей жизни: вся правда о компульсивном переедании Не от хорошей жизни: вся правда о компульсивном переедании

Компульсивное переедание связано с тревожностью и депрессией

Psychologies
Классика для жизни Классика для жизни

«Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная»

Seasons of life
Как выиграть переговоры: 4 секрета от бывшего агента ФБР Как выиграть переговоры: 4 секрета от бывшего агента ФБР

Эти советы обязательно помогут тебе в жизни

Playboy
Энн Хэтауэй. В капкане славы Энн Хэтауэй. В капкане славы

Как Энн Хэтауэй столкнулась с беспрецедентной травлей, но вернула любовь публики

Караван историй
Кондитерские премудрости: как правильно взбить сливки для торта Кондитерские премудрости: как правильно взбить сливки для торта

Взбивать сливки до нужной консистенции умеет далеко не каждая хозяйка

Cosmopolitan
«Возраст стилю не помеха»: как я стала модным блогером в 63 года «Возраст стилю не помеха»: как я стала модным блогером в 63 года

Как бывший бухгалтер поменяла профессию и стала модельером и блогером

Psychologies
Ученые, ставшие фантастами: Стивен Эриксон и Адам Пшехшта Ученые, ставшие фантастами: Стивен Эриксон и Адам Пшехшта

Ученые Стивен Эриксон и Адам Пшехшта стали фантастами. Рассказываем о них

Популярная механика
Батальон «Царица Тамара»: последнее европейское сражение Второй мировой войны Батальон «Царица Тамара»: последнее европейское сражение Второй мировой войны

Бой на острове Тексел стал апофеозом безумия войны

Maxim
Необычный запах: как эфирные масла влияют на мозг Необычный запах: как эфирные масла влияют на мозг

Почему ароматы действуют на людей по-разному?

Популярная механика
Последний месяц мы постоянно слышим о Моргенштерне. В чем его феномен Последний месяц мы постоянно слышим о Моргенштерне. В чем его феномен

Углубились в биографию Моргенштерна и разобрались, на чем держится его успех

РБК
Кислород и водород на Марсе предложили получать из рассола Кислород и водород на Марсе предложили получать из рассола

Кислород и водород на Марсе хотят получать из марсианских озер

N+1
Прокачай себя! Тренировка c REBOOT LIVE #11. Кардиопрограмма Fullbody Прокачай себя! Тренировка c REBOOT LIVE #11. Кардиопрограмма Fullbody

Одиннадцатая тренировка из цикла Rebbot: кардиопрограмма

Maxim
Завтрак туриста Завтрак туриста

Когда можно пожертвовать товарищем в пользу большинства?

Playboy
Как выглядеть в стиле Коко Шанель: культовые вещи модельера, актуальные сегодня Как выглядеть в стиле Коко Шанель: культовые вещи модельера, актуальные сегодня

Коко Шанель - женщина, которая оказала культовое влияние на моду XX века

Cosmopolitan
Кому добавки? Кому добавки?

Рассказываем, каких веществ с индексом «Е» в продуктах стоит избегать

Лиза
Гомеопатия: эффект сверхмалого фуфла Гомеопатия: эффект сверхмалого фуфла

Гомеопатия — такая же система лечения, как шаманство или молитва

Maxim
Как написать идеальное био для дейтинг-приложения: 5 главных нюансов Как написать идеальное био для дейтинг-приложения: 5 главных нюансов

Готовая формула успеха в дейтинге

Playboy
Ты – моя собственность Ты – моя собственность

«Кто не ревнует, тот не любит»

Лиза
«Мой целлюлит на бедрах стал виден»: Елена Перминова раскрыла модельные трюки «Мой целлюлит на бедрах стал виден»: Елена Перминова раскрыла модельные трюки

Елена Перминова заявила, что не стесняется своей внешности

Cosmopolitan
Вечная юность. История и тест лучшей самодельной машины СССР Вечная юность. История и тест лучшей самодельной машины СССР

Работы над этим автомобилем начались полвека назад

РБК
Все аппараты, коснувшиеся поверхности Марса Все аппараты, коснувшиеся поверхности Марса

Практика показывает, что до Марса проще долететь, чем сесть на него

Популярная механика
Как вылечить себя по рецептам ГУЛАГа: чифир, зола и другие доступные лекарства Как вылечить себя по рецептам ГУЛАГа: чифир, зола и другие доступные лекарства

Как в ГУЛАГах стряпали лекарства буквально из ничего

Maxim
В плену чувств: как звуки, вкусы и ароматы определяют наши потребительские желания В плену чувств: как звуки, вкусы и ароматы определяют наши потребительские желания

Глава из книги «Эстетический интеллект» — о работе брендов с ощущениями

Forbes
4 реальные истории о людях, выживших на необитаемом острове 4 реальные истории о людях, выживших на необитаемом острове

Оказывается, в выживании на необитаемом острове нет ничего романтичного

Maxim
Любимые рецепты Лали Чочия. Маффины из тыквы Любимые рецепты Лали Чочия. Маффины из тыквы

Лали Чочия делится рецептом сытных и полезных тыквенных маффинов

Seasons of life
Машину ударили соседней дверью на парковке. Что с этим делать? Машину ударили соседней дверью на парковке. Что с этим делать?

Какие царапины на кузове безвредны, а с какими придется ехать в сервис?

РБК

Знакомимся поближе с актером, который может сыграть Гриндевальда

Cosmopolitan
Открыть в приложении