Елена Лебедева. Журавль в небе
Старые фотографии родителей, брата — Саши Хочинского, первого мужа - Коли Фоменко, которые хранятся дома, не приносят мне счастья, скорее — глубокую печаль.
Пока я росла, не понимала толком, что за люди меня окружают. А это был мощный актерский клан, династия, где меня, как самую маленькую, носили на руках, пестовали, баловали. И только оставшись одна, осознала, что потеряла и как много не успела спросить у родных, которые вошли в историю.
За свою жизнь мама, актриса Людмила Красикова, трижды выходила замуж и трижды становилась вдовой. Совсем юной она стала женой однокурсника по театральному институту и родила мальчика, которого назвали Сашей.
Когда ребенку исполнилось три года, его отец, известный исполнитель Юрий Хочинский, солист джаз-оркестра под управлением Николая Минха, покончил с собой во время гастролей в Ереване.
Юрий был необычайно хорош собой. Пробовался на роль принца в фильме «Золушка», не утвердили, но песня звучит в его исполнении: «Вы как сон или виденье, вдруг неловко прикоснусь...»
У меня до сих пор хранится его предсмертная записка: «Рак неизлечимая болезнь, и я не хочу от него умереть...»
Ему было двадцать три, никакого рака не было и в помине. Потом уже друзья рассказывали, что от частых выступлений у Юрия болело горло и, возможно, кто-то из врачей ляпнул: «А вдруг это рак?» И он начал сходить с ума от страха. При этом никаких подтвержденных диагнозов или анализов не было. Но есть и другая версия: в Юрия Хочинского была влюблена жена обкомовского начальника и молодого артиста вынудили расстаться с жизнью, угрожая благополучию его семьи.
Музыкант, с которым Юрий Хочинский жил в одном номере на тех злополучных гастролях, увидел на столе записку со словами: «Прощай, Люсенька, прощайте, родные...»
— Это что такое, Юр?! С ума сошел?
— Ерунда, не обращай внимания, — ответил Юрий, скомкал листок и выбросил его в корзину.
Коллега ушел, а когда вернулся, Хочинский уже был мертв, а на столе лежала та самая записка.
По паспорту Сашиного папу звали Юда Ошерович. Он был евреем. После смерти мужа моя мама, чтобы не портить ребенку биографию, затерла отчество в свидетельстве сына о рождении, «переименовав» его в Юрьевича. «Метрика истрепалась от старости», — говорила, если возникали вопросы в инстанциях.
Мама осталась одна, но ненадолго. У нее случился роман с актером и директором ленинградского ТЮЗа Владимиром Иосифовичем Яковлевым. На самом деле он, как и Юра Хочинский, носил другое имя. Вольдемар Жозеф Лефевр был французским аристократом.
Живя с Владимиром Иосифовичем, Людмила узнала, что на свете существуют домработницы. До этого все делала сама: полы мыла, стирала, готовила. Владимир Иосифович был на двадцать лет старше мамы и очень трепетно к ней относился, но жили они в гражданском браке — бывшая жена не давала Яковлеву развода. Умер он от рака, уже не мнимого, а вполне реального, на руках у моей мамы, и ею был похоронен. Та, что не давала развода, даже не пришла проститься. Теперь забота о его могиле по наследству досталась мне...
Пока мама жила с Владимиром Иосифовичем, ею увлекся молодой актер — звезда ТЮЗа Рэм Лебедев. Каждый вечер Рэма из театра провожали толпы поклонниц, а он страстно влюбился в Люсеньку. Мама была старше на пять лет, но его это не смущало.
После смерти Яковлева у мамы на нервной почве отнялись ноги. Ей было всего тридцать, но врачи объявили приговор: рассеянный склероз. Она лежала в больнице, прикованная к кровати, когда в ее палату ворвался Рэм. Схватил маму на руки и отнес к себе домой. «Уйти ты все равно не сможешь, поэтому будешь жить со мной», — сказал он и следом привел маленького Шурика Хочинского.
До сих пор восхищаюсь отцом: какое мужество надо иметь мужику, у которого было все, зрительный зал стонал в восхищении при каждом его появлении на сцене. Поклонницы какие хочешь — любую бери. А он выбрал парализованную Люсю Красикову.
«Кошку тошнит, у собаки понос, — вспоминала мама о том времени, — я безногая лежу, а Рэм счастливый сидит, смотрит с умилением и поднимает бокал с шампанским за наше здоровье».
Как тут не встанешь? А он просто любил. Всю жизнь только одну Люсю. И когда мама поправилась, уговорил родить. Очень хотел бело-розовую девочку. Я появилась на свет не бело-розовой, а синюшной. Роды были тяжелыми, врачи боялись, что не выживу. Мне требовалось переливание крови. Мамина не подходила, у нее был отрицательный резус. Свою кровь мне дал старший брат Саша Хочинский и во время процедуры упал в обморок. Ему тогда было шестнадцать.
Брата я помню с той поры, когда он приходил к нам в дом с белокурой очаровательной Ирочкой Асмус. Саша довольно рано — после поступления в театральный — стал жить самостоятельно. Мама его отселила, потому что он возвращался поздно, собирал шумные компании. Когда брат уходил в армию, Ирочка уже была его женой, но из армии Сашу не дождалась.
Хочинский вернулся, узнал об измене и за одну ночь стал седым. Он невероятно тяжело переживал разрыв, в сторону других девушек даже не смотрел, говорил: все они мерзавки. В один прекрасный день, когда Саша зашел к нам, мама подвела его к зеркалу, взяла за плечи и сказала: «Посмотри на себя и пойми — твоя жизнь только начинается!» Мама была мудрой, умела убедить. Вот и тогда одной фразой вывела Сашу из депрессии.
Мне было жаль, что брат перестал приводить к нам в дом Ирочку. Она мне очень нравилась. У нее была потрясающая лучезарная улыбка. Ирочка была из цирковой семьи, окончила эстрадно-цирковое училище. Но родные не пускали ее на арену, потому что у цирковых есть примета: третий в династии может разбиться. В театре она играла вполне успешно — сначала в ТЮЗе, потом в Комиссаржевке. И все же ее тянуло на арену. Асмус вернулась туда в роли клоунессы Ириски. А вскоре в ее жизни появилось еще и телевидение. Люди, чье детство пришлось на конец семидесятых, наверняка помнят улыбчивую, задорную ведущую популярной программы ЦТ «АБВГДейка».
Когда много лет спустя Ленинградский цирк гастролировал в Гомеле, произошла трагедия — сбылась старая цирковая примета. Во время исполнения номера под куполом цирка не сработал механизм вращения, и Ирочка на глазах у зрителей упала с восьмиметровой высоты. Погибла мгновенно. Саша тяжело переживал ее смерть.
Таков финал этой истории, если забежать на двадцать лет вперед. А если по порядку, то оправившись от разлуки с Ирой, Саша женился на красавице художнице Марине Азизян. Познакомились они во время подготовки одного из тюзовских спектаклей, но прожили вместе недолго.
Саша любил Марину, что не мешало ему нежно ухаживать за другими девушками. Каждой, с которой он просто заговаривал, начинало казаться, что у них роман. Ни одна не могла устоять перед невероятным обаянием Хочинского. Он знал, что чертовски мил и привлекателен, и все без исключения были обласканы теплом его души. Даже малознакомую барышню он сразу приобнимал. Мама называла его «высоковольтный, но малолитражный» — вспыхивал, заводился мгновенно, но надолго его не хватало.
Алла Борисовна Пугачева, пожалуй, единственная, кого он не смог обаять, что называется, с первого взгляда. «Вы поприличнее ничего не могли найти?» — спросила певица, когда ей представили Сашу, который должен был играть ее мужа в фильме «Женщина, которая поет».
Хочинский обиделся: «Да пошла она, я тогда вообще сниматься не буду!» Он не терпел грубости, бестактности ни от кого. Ну и что, что ты звезда? В нашей семье никогда не было чинопочитания: и дворник, и академик — все равны.
Алле Борисовне пришлось извиниться. Конечно, когда он вернулся со съемок, мы пытали его:
— Саш, роман-то у тебя с Пугачевой был?
Он уходил от ответа, а потом сказал:
— Да нормальная баба, такая, как все.
Он вообще никогда не хвастался, не делился подробностями личной жизни. Зато женщины наперебой рассказывали об отношениях с Хочинским. Истории слагали — зашибись! Одна поведала мне, что у нее была такая любовь с Сашей, что он снял с себя шубу в парадном и на этой шубе овладел ею. Я смотрела на фантазерку и думала: «Что ж ты несешь, дорогая? Не в его стиле и характере было совершать такие поступки». Но не только этой, очень многим женщинам хотелось связать себя с Хочинским узами страсти. А чтобы выглядела история более достоверно, учитывая, что Саша был все время женат, иначе как в подъезде «любить» не получалось.
Хотя утверждать, что Саша был верным мужем, не берусь. Поклонницы постоянно звонили домой, угрожали. Марина не смогла привыкнуть к Сашиному образу жизни, когда под утро он заваливался домой с толпой приятелей и подруг. Сашка никогда никому не мог отказать. И каждый звал выпить — закрепить дружбу с известным актером. Еще до «Бумбараша» Хочинского знали и любили, ведь ТЮЗ Корогодского гремел на всю страну. И Сашка принял эстафету народной любви от отчима Рэма Лебедева.
Марина переживала, но в конце концов не выдержала проявлений его широкой души. Они развелись.
Пока Саша женился и разводился, бок о бок с ним в театре работала замечательная актриса Антонина Шуранова. Она была замужем, и долгие годы их с Сашей связывали исключительно дружеские отношения.
Мама искренне изумилась, когда Саша вдруг сказал: «Мы с Тоней поженимся».
Шуранова, замечательная женщина, преданно любившая Сашу, безропотно приняла на себя все радости и тяготы, которыми щедро оделял близких мой брат. Суть его характера по удивительному совпадению заключена в строчке песни, которую он спел в «Бумбараше»: «Журавль по небу летит». Так он и жил — промелькнул и пропал, опять появился как ясно солнышко и снова исчез.
Саша уходил утром гулять с собачкой и мог пропасть до вечера — это в лучшем случае: с кем-то разговорился, выпил и забыл о времени. Но ведь никогда нельзя знать точно, все ли в порядке, мобильных-то не было. А вдруг с ним что-то случилось? Жить в постоянных терзаниях невыносимо. Мама это понимала и всегда была на стороне невесток. «Ты, мерзавец, посмотри, что вытворяешь, немедленно иди извиняйся!» — говорила она сыну, которого обожала.
Вот показательный пример Сашиного «легкомыслия». Случилось это на даче. Саша дачу ненавидел. По натуре своей он был цыганом, и оседлый образ жизни ему претил. Не успели они с Тоней приехать, уже спрашивает: «Когда обратно?»
Сбегал если не сразу, то на следующий день уж точно. Вот и в тот раз, едва проснувшись, заявил:
— Тонечка, мне нужно в город.
— Зачем?
— Ждут в ателье на примерку костюма. К вечеру буду, — обещает Саша и спешит к электричке.
Его нет ни этим вечером, ни вечером следующего дня. Зато приезжает балетмейстер Кирилл Ласкари с семьей: «Нас Саша пригласил». Следом катит еще одна машина — в ней Сашин знакомый массажист с женой и детьми. Его тоже брат пригласил. Мы с мамой и Тоней стоим на крылечке в полном обалдении.
— А где Саша? — спрашивает Ласкари.
— В городе. Второй день меряет костюм, — отвечает Тоня.
Конечно же, мы приняли Сашиных гостей. Сам он появился лишь на следующий день с коронной фразой: «А что такое?! Да, задержался!» Вычленить правду из его путаных объяснений, в которых смешались костюмы, кони, люди, было невозможно.
В другой раз там же, на даче, отправился повидать знакомого художника: «К обеду буду». Какой обед, я вас умоляю! Явился в темноте в жутком клетчатом пиджаке с чужого плеча.
— Саня, что это?
— Мне Женя подарил, а я ему свою куртку отдал.
— Куртка-то новая! А по этому пиджаку помойка плачет.
— Неважно. Мы поменялись.
Однажды ехали с Сашей вдвоем на подержанном «кошмаре», который он привез из Германии.
Остановились на светофоре. Сашка стоял-стоял, потом ему надоело, и он нажал на газ. Я испугалась:
— Что ты делаешь?! Ты же на красный едешь!
— Как умею, так и езжу, — ответил, улыбнувшись.
Так же он и жил.
Как-то ехали большой компанией, помимо меня и Тони в машине сидела моя маленькая дочь Катя.
— Тетя Тоня, а что такое пампасы? — спрашивает вдруг Катерина.
— Это такая степь, в которой произрастают определенные виды растений, водятся грызуны и броненосцы... — начинает вещать Антонина с интонацией лектора.
Сашка рулит, прислушиваясь к разговору, а потом поворачивается и говорит:
— Пампасы, Катя, это воля...
Весь он был в этой фразе.
Хочинский умудрился вырваться на волю даже во время гастролей ТЮЗа в Англии. Отец, бывший секретарем парторганизации, не находил себе места, а Сашка, оказывается, познакомился с осевшей в Лондоне русской мадам и отправился к ней в гости. Когда он появился, Рэм ему всыпал:
— Ты понимаешь, что меня из-за тебя могут с работы снять?!
— А что такого, дядя Рэмушка? Мы так весело время провели.
Саша тоже был партийным, но никакой нагрузки на психику в связи с этим не ощущал. Он вообще был страшно необязательным. Мог назначить встречу трем людям в трех разных концах города в одно и то же время.
— У тебя, Саня, с головой как? — спрашивала мама. — Разве можно быть одновременно на «Василеостровской» и на Просвещения?
— А я сначала там поговорю, а потом туда поеду. Мишка меня дождется...
Мишка, конечно, не дожидался и ругался, а у Саши одно объяснение: «Ну, не успел...»
На каждый мой день рождения брат клялся и божился: «Подарок за мной, сестренка!» Он не был жадным, но вот сегодня как-то не сложилось купить. Так я за всю его жизнь и не дождалась от Саши подарка. Ну и не страшно, не за это мы его любили.
Его все обожали: взрослые, дети, животные. Моя псина, боксерша, завидев Сашу, бросалась навстречу и валила с ног — так была счастлива. Сердиться на Хочинского казалось невозможным, потому что все его выходки были искренними и безобидными, шли от души, как у ребенка. Он и был большим ребенком — беззащитным, очаровательным и талантливым. Его хотелось уберечь, охранить от напастей.
Как-то еще в начале их отношений он пригласил Тоню Шуранову в гости, а к ее приходу налепил гигантских несъедобных котлет, которые она мучительно пыталась пережевывать, косясь на хаос, царивший в его жилище. Естественно, в следующий раз пришла к нему со шваброй.