Идеальная мишень. Почему мы любим ненавидеть Чулпан Хаматову
Мало ли кого у нас критикуют, и слава богу — но критиковать Чулпан Хаматову всем и по любому поводу стало в своем роде общим местом. На ее примере сегодня мы видим: общество не позволяет никому оставаться умеренным. Это говорит не только о политизации России, но и об искажении общественной морали. Тем самым общество не оставляет никаких возможностей для диалога.
Телеканал «Царьград» зачем-то публикует новость трехлетней давности о Чулпан Хаматовой — о покупке дома и приобретении вида на жительство в Латвии; в подзаголовке стоит «предпочла Ригу Москве»; намек, вероятно, на ее гипотетическую эмиграцию (ничем не подтвержденную, кстати). Это мгновенно вызывает шквал комментариев в сети, но, что примечательно, ее критикуют со всех сторон: одинаково достается и от патриотов (за то, что недостаточно патриотична), и от либералов (за то, что недостаточно либеральна). В своем роде общественный консенсус, правда, со знаком минус: Хаматова в качестве идеальной фигуры для критики (на которую она никогда не отвечает). Год назад, после выхода сериала «Зулейха открывает глаза», где Хаматова сыграла роль татарской крестьянки, все было точно так же: тоже шквал пренебрежительных комментариев, часто граничащих с сексистскими и расистскими высказываниями, — и тоже с обеих сторон.
Конечно, как актрису ее можно и нужно критиковать — это вполне нормально. Но что касается других ее ипостасей, заметим: объектом критики со всех сторон становится человек, который, наоборот, вправе был бы рассчитывать на снисхождение. Фонд «Подари жизнь», одной из ключевых фигур которого Хаматова является долгие годы, не просто породил моду на благотворительность в России, но сделал нормой саму человечность. Помощь тяжелобольным детям, которым не может помочь никто, — это и есть та самая «универсальная ценность», за что общество, казалось бы, должно быть признательно и благодарно, так сказать, пожизненно. По всем меркам к 35–40 годам такой человек, как Хаматова, должна была бы занять прочное место в ряду моральных авторитетов, но вместо этого превратилась, наоборот, в объект насмешек, в лучшем случае.