Волшебные девяностые
Андрей Могучий, один из главных героев современного русского театра, поставил в Театре Наций «Сказку про последнего ангела»
Андрей Могучий трижды был признан жюри премии «Золотая маска» лучшим режиссером. В 2016 и 2017 годах он получал ее два года подряд в очень жесткой конкурентной борьбе. Всего у него 11 номинаций. Это выдающийся режиссер, чье творчество уже на протяжении многих лет определяет лицо не только БДТ, художественным руководителем которого он является, но и русского театра в целом. Удача Театра Наций заключается уже в том, что ему удалось вырвать Могучего из крепких объятий театрального Санкт-Петербурга и переместить его на какое-то время в Москву — ровно настолько, чтобы тот смог успеть поставить такой сложносочиненный спектакль, как «Сказка про последнего ангела».
Спектакль идет с тремя антрактами. В одном из них актеры не прекращают играть даже при опущенном занавесе. Они всего лишь переключаются из режима времени художественного, очень сжатого, в режим времени реального, одновременно позволяя зрителям выйти из режима пристального восприятия: они могут на это время спокойно удалиться в буфет.
Спектакли Андрея Могучего — это за редким исключением всегда неожиданный драматургический материал. «Сказка про последнего ангела» как раз из разряда таких постановок. В ее основе тексты, находящиеся вне драматургического мейнстрима. Вместо того чтобы ставить классические пьесы и играть с ожиданиями публики — одно из решений, к которому часто прибегают режиссеры, избегая работать с современными авторами, — Могучий не боится браться за новые сюжеты и открывать их широкой публике. Это могут быть и прозаические произведения: авторы не писали их для сцены, но тем необычнее выглядит их сценическое воплощение. В них часто нет привычного ритма театрального действия, но могут появляться необычные персонажи. Актеры, их играющие, тоже могут оказываться за пределами представлений, которые у нас сложились о театральных актерах. И все это работает на творческий замысел. В итоге, оказываясь на спектаклях Андрея Могучего, мы попадаем в неизвестный нам мир, и он может быть и ужасен, и прекрасен одновременно.
Главные роли в «Сказке» играют братья-близнецы Рассомахины — актерская пара, позволившая режиссеру выстроить необычную оптику восприятия происходящего на сцене. Оба актера играют одного и того же персонажа, но в разных его качествах. Если один из них выступает как рассказчик и обращается при этом напрямую к зрителям, то другой может быть включен в непосредственное действие, происходящее на сцене. Это только одна из множества повествовательных схем, которые реализует Могучий. Рассомахины сами по себе чудо: они в первые минуты спектакля заставляют поверить в уникальность происходящего на наших глазах; потом это чувство начинает ослабевать, но Могучий не дает ему угаснуть, предлагая нам всё новые трюки с актерами, невероятно похожими друг на друга. Умение удивлять зрителя — одно из самых сильных свойств режиссуры Могучего.
Временной отрезок, в котором происходит сценическое действие, — девяностые. Эти годы авторы интерпретируют как время, когда что-то, казавшееся ранее несбыточным, вдруг становится возможным. Главный герой попадает в сумасшедший дом, из него бежит и оказывается в волшебном мире, где силы зла, встающие на его пути, — всего лишь испытания, которые герой, как в русской сказке, должен преодолеть на пути к своей цели. Каким бы он ни казался слабым, простецом и попросту сумасшедшим (авторы условно помещают своего героя на самый низ социальной лестницы), сила, которая им движет, а именно любовь, способна преодолеть все, что угодно. Герой совершает свое путешествие к школьной возлюбленной, которой когда-то даже не решился признаться в любви, но и спустя годы продолжает верить в то, что она та самая, предназначенная ему судьбой женщина и, если он ее найдет и все-таки скажет ей, что ее любит, его жизнь и в самом деле изменится.
Девяностые в спектакле Могучего — это перевернутое время, в котором привычный мир переживал трансформацию и там словно возникали щели — через них проникал в него мир потусторонний, живущий по другим законам. В «Сказке» мы узнаем его и по внешним приметам: костюмы, предметы интерьера, манера поведения, племянник священника, считающий, что одно только это родство дает ему право считать себя священником: в том самом антракте, который наступает только для зрителей, он читает проповедь проституткам. Это не крикливые девяностые, какими их любят изображать в кино и в театре, время, когда милиция и преступники слились в едином порыве, чтобы выжить совместными усилиями, это девяностые, когда стало возможным волшебство, время, когда ангелы спустились на землю — защищать смиренных от распоясавшихся сил зла. «Сказка про последнего ангела» — это еще и поразительная по силе визуальных образов работа художника Марии Трегубовой.
«Сказка» неожиданным образом рифмуется со спектаклем «Крещенные крестами», поставленным в БДТ Вениамином Фильштинским по прозе Эдуарда Кочергина, — в недавние свои московские гастроли театр показывал этот спектакль на сцене Театра имени В. Маяковского. И хотя в отличие от «Сказки» спектакль сделан визуально очень скупо — это почти сторителлинг, не предполагающий никаких декораций и костюмов, которые сами по себе рассказывают историю, сюжеты этих двух спектаклей поразительно схожи. В своей книге главный художник БДТ Эдуард Кочергин описал собственное детство: он был вынужден, будучи еще совсем ребенком, отправиться в многолетнее путешествие по России — из детприемника в Сибири в родной город Ленинград в надежде встретить там свою мать, с которой разлучился, когда та была арестована в годы сталинских репрессий. И опять мы видим, как ребенок оказывается в мире, не вписывающемся в привычные нам представления. Глазами Эдуарда Кочергина мы видим неведомую нам Россию.
Она же приоткрывается нам и в «Сказке про последнего ангела». Андрей Могучий — художник, который чувствует ее присутствие с необычайной силой и умеет проявить ее в своих сценических произведениях. У него есть чутье на тексты, в которых она проступает и где главными героями становятся «люди тайн, которые могут ходить по невидимым тропкам между реальностью и сном, разговаривать с небом, слышать голоса травы и ветра». В этом он схож еще с одним русским художником, обладающим способностью проявлять волшебную реальность, — Сергеем Сельяновым, чья первая режиссерская работа называлась «День ангела» и чьи фильмы «Духов день» и «Время печали еще не пришло» тоже повествуют о «людях тайн». Сельянов и Могучий — люди одного поколения, и, если судить по их произведениям, со сходной мощью силы притяжения к волшебному миру. Только один воплощает его в анимационных фильмах, а другой — на театральной сцене.
В «Сказке» зрители следят за тем, как главный герой идет к своей любви, и сначала не доверяют ему: сумасшедший, что с него возьмешь, верит племяннику священника, который таскает с собой тумбочку, утверждая: это и есть его алтарь. Но постепенно действие затягивает зрителя в свой водоворот, и он начинает ждать развязки. В нем пробуждается вера в чудо: а что, если оно все-таки возможно и этот странный, слишком простодушный человек сможет достичь своей простодушной цели? В этом сопереживании главному герою, а именно его добиваются и режиссер, и актеры, играющие в спектакле, главная ценность этой работы. И мы, зрители, становимся тоже простодушными и доверчивыми, граница между зрительным залом и сценой стирается, и мы оказываемся в волшебном мире, созданном воображением художника и режиссера спектакля. На какое-то время мы преображаемся и начинаем верить в возможность чуда. И тогда оно происходит — прямо на наших глазах.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl