Такой разный восток
Считать восточную окраину страны депрессивной периферией категорически нельзя. В макрорегионе есть примеры успешного развития, в том числе за пределами чисто сырьевых проектов
Восточная Сибирь и Дальний Восток — это 60% российского пространства и лишь одна десятая жителей. Почти такая же, чуть бóльшая, доля национальной экономики — 11% ВРП. Предсказуемо «вес» Восточной России в добыче полезных ископаемых — 23% по стоимости — заметно превышает долю в продукции отечественной обрабатывающей промышленности (8%). И сам разрыв этих долей говорит о доминировании первичного, добывающего сектора в хозяйстве востока страны. А вот доля в общероссийских инвестициях в основной капитал (12%), немного, но превышающая долю как в постоянном населении, так и в совокупной произведенной в регионах страны добавленной стоимости, стала для нас приятной неожиданностью. Уже эта экономическая оценка верхнего уровня выбивает почву из-под ног скептиков, считающих восточную часть страны заведомой периферией.
Депопуляция востока: разоблачение мифов
Более подробный социально-экономический портрет Восточной России начнем с самого ценного ресурса территории — ее жителей. Сегодня в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке проживает 14,2 млн человек — на 2,9 млн (17%) меньше, чем зафиксировала последняя советская перепись населения 1989 года. Попробуем трезво оценить величину потерь. С одной стороны, масштаб депопуляции восточной окраины страны серьезен: макрорегион потерял почти каждого шестого обитателя, откатившись по численности постоянного населения к отметкам середины 1970-х годов. С другой стороны, это не единственный российский макрорегион, испытавший демографические потери в постсоветский период и, более того, рассматриваемый в целом, даже не самый пострадавший. За последние тридцать лет восток России в относительном выражении обезлюдел так же, как Нечерноземье и существенно меньше, чем север европейской части страны, который лишился четверти постоянного населения. Заметим также, что и вся страна в целом в рассматриваемый период, без учета крымского «бонуса», стала малочисленнее на 2,2%.
Конечно, восточная часть страны демографически крайне неоднородна. В ее состав входит, например, Республика Тыва, чемпион России по уровню рождаемости (суммарный коэффициент рождаемости чуть менее 3, в два раза больше общероссийского показателя), которая не только не сократила, но стабильно наращивала население все постсоветские годы. Положительным естественным приростом могут похвастаться и другие национальные республики макрорегиона за исключением Хакасии (в прошлом тяжелом ковидном году естественную убыль показала и Бурятия). Так или иначе все национальные республики и ядро Восточной Сибири, промышленно развитый Красноярский край, показывают депопуляцию в пределах 10% за тридцать лет (Тыва, повторим, в плюсе), что никак нельзя считать катастрофическим уровнем по российским меркам.
Еще три региона Восточной России — Иркутская область, Приморский и Хабаровский края — потеряли за три десятилетия жизни в рынке 16-19% своего населения. Это уже серьезнее, но в точности соответствует масштабу депопуляции таких старорусских областей европейского Нечерноземья, как Рязанщина или Орловщина, о проблемах которых гораздо меньше и тише говорят на федеральном уровне. Далее по степени тяжести демографического спада следуют Забайкалье, Амурская область и Еврейская автономная область, потерявшие от 23 до 27% жителей. Крайне болезненная ситуация, но тоже не беспрецедентная в общероссийском контексте. Компанию этим регионам по тяжести демографических потерь могут составить Псков и Архангельск, Тверь и Тамбов, Иваново и Курган. И даже потерявшие треть жителей островные Сахалинская область и Камчатский край не переплюнули «чемпионов» депопуляции российского Севера — Мурманскую область и Республику Коми.
Лишь два самых отдаленных и наиболее суровых для жизни человека региона Восточной России испытали демографические потери, не имеющие аналогов в других частях нашей необъятной Родины: Магаданская область и Чукотский автономный округ. Сегодня там осталось менее трети численности постоянных жителей, зафиксированных переписью 1989 года. На Колыме на конец 2020 года (демографические итоги 2021-го еще не подведены) проживало 139 тысяч человек — меньше, чем в 1939 году. Постоянное население Чукотки на ту же дату составляло 50 тыс. человек, это уровень середины 60-х годов прошлого века.
Еще в середине 1980-х. фиксировался положительный миграционный обмен Восточной России с остальными регионами страны. Сальдо миграции начало резко сжиматься с 1987 года, а начиная с 1991-го миграционное сальдо надолго уезжает в глубокий минус. В первом постсоветском десятилетии доля миграционного оттока в общей убыли населения Дальнего Востока приближалась к 90%. Только за первую половину 1990-х макрорегион потерял около 430 тыс. человек. В следующем десятилетии отток людей хотя и начал терять интенсивность, но тем не менее обусловливал порядка двух третей совокупной депопуляции Дальнего Востока. Впоследствии миграционная активность формально снова увеличилась, но строго обосновать эту констатацию сложно, так как с 2011 года серьезно изменились критерии миграционного учета.
Важную роль играет климат. Отличительной особенностью России является наличие крупных городов в столь высоких широтах. Так, уже на широте Омска, Новосибирска и Кемерова в условно сходной по климату Канаде нет крупных городов, сопоставимых с российскими по размеру. Там, где расположен самый восточный миллионник России Красноярск (население 1,1 млн человек) или 225-тысячный Братск, в Канаде есть только города, население которых не превышает 50 тыс. человек. В высоких широтах американского континента нет ничего похожего на Норильск или Якутск. Анкоридж, столица американского штата Аляска, лежащий на широте чуть севернее Магадана, по климатическим условиям гораздо мягче и комфортнее для проживания и сопоставим, скорее, с Владивостоком.
Макрорегионы России: лидеры и аутсайдеры по динамике численности населения
По численности населения Восток России откатился к уровню середины 1970-х годов
Хозяйственное развитие
За период с 2010 по 2019 год экономика России выросла (в подушевом выражении) в два с половиной раза. Если по итогам 2010 года на каждого россиянина в фактически действовавших ценах приходилось 263,8 тыс. рублей добавленной стоимости, то по итогам 2019-го этот показатель составил уже 646,1 тыс. рублей. Да, здесь надо делать поправку на инфляцию, и реальные темпы роста национальной экономики в это десятилетие были не столь сказочными. Но рассматривая восточный макрорегион, интересно проанализировать, как смотрятся отдельные его части на фоне среднероссийских показателей. В кругу рассматриваемых 15 регионов восточной части России оказались как аутсайдеры — регионы, стабильно и сильно отстающие по размеру среднедушевого ВРП, так и явные чемпионы. К первым относятся прежде всего Тыва и Бурятия, они стабильно производят добавленной стоимости на душу населения около 40% от среднероссийского уровня. Забайкалье и Еврейская автономная область — чуть больше половины странового среднего. Хакасия и Амурская область, последняя с явно положительной динамикой в последние годы — порядка 7080% среднего по РФ. Еврейская АО, Забайкалье, Бурятия по показателю своего среднедушевого ВРП (примерно вдвое меньшего, чем по России в целом) сравнимы с бедными регионами Европейской России (Псков, Тамбов, Кострома, Иваново). А Тыва, несмотря на свой колоссальный ресурсный потенциал, его не использует, выдавая показатели среднедушевого ВРП на уровне тотально дотационных республик Северного Кавказа.
Неприятной неожиданностью для нас оказались слабые результаты Хабаровского края (неустойчивая динамика чуть ниже среднероссийского уровня) и особенно Приморья. Во второй половине 2000-х годов под водопадом федеральных инвестиций, направленных на подготовку к саммиту АТЭС, край резко сократил разрыв душевого ВРП от среднего по стране уровня более чем с 30 до 10%, но в дальнейшем экономический рост в Приморье не обрел собственных драйверов, и в 2019 году душевой ВРП в крае составил лишь 87% российского уровня.
На другом полюсе богатые регионы. Так, Сахалинская область со своими 2,4 млн рублей душевого ВРП по итогам 2019 года (в 3,7 раза выше среднероссийского показателя) пропустила вперед только нефтегазовые округа Тюменской области. В той же верхней части рейтинга малонаселенные сырьевые Чукотка (1,9 млн рублей), Магадан (1,5 млн рублей) и Якутия (1,3 млн рублей). Высокие показатели душевого ВРП, главным образом за счет своего ресурсного потенциала, демонстрируют также Красноярский край (938 тыс. рублей) и Камчатка (891 тыс. рублей).
С некоторым авансом к лидерам мы отнесли и Иркутскую область. Хотя регион лишь только к 2019 году достиг среднестранового уровня душевого ВРП, более десяти лет экономика растет здесь стабильно быстрее общероссийской. И это не случайно: область целенаправленно наращивает потенциал обрабатывающей промышленности, здесь активно развивается алюминиевая отрасль (в области работают входящие в «Русал» Иркутский, Братский и новый Тайшетский алюминиевые заводы) а частная Иркутская нефтяная компания разворачивает масштабные проекты по созданию в регионе нефтехимического производственного кластера.
ВРП на душу населения в 2019 году
Отраслевая структура ВРП регионов Востока России
Структура экономики
Характеризуя экономику регионов, важно понимать не только ее масштабы и динамику, но и отраслевую структуру. Применительно к отраслевой структуре экономик регионов Восточной России их можно условно разделить на несколько типов. В-первых, это ярко выраженные сырьевые экономики с гипертрофированной ролью добывающих отраслей промышленности. Сюда можно отнести Сахалинскую область (64,2% ВРП за счет нефтегазовых ресурсов), Якутию (50,5% ВРП, широкая гамма различных полезных ископаемых от угля до алмазов), рудные Магадан (45,2%) и Чукотку (39,6% ВРП).
Во-вторых, это экономики смешанной структуры, где значительная доля добычи полезных ископаемых сочетается с достаточно мощной обрабатывающей промышленностью. Идеальный пример такого рода — Красноярский край, где 22,4% ВРП приходится на добычу полезных ископаемых, но еще 36,3% — на обрабатывающую промышленность. Сюда же можно отнести Хакасию (14,6% ВРП — добыча полезных ископаемых, 18,8% — обрабатывающая промышленность), Иркутскую область (29,3 и 9,9% соответственно). В обозримой перспективе к группе регионов смешанного производственного характера присоединится Амурская область, где реализация проектов Амурского ГПЗ «Газпрома» и Амурского ГХК «Сибура» сбалансирует имевшийся в 2019 году некоторый крен в сторону добывающих отраслей промышленности.
Весьма колоритно смотрится Камчатка, где 27,3% ВРП приходится на статистическую категорию «сельское, лесное хозяйство, охота, рыболовство и рыбоводство». Это развитый рыбохозяйственный комплекс (за счет удачного географического положения при рыбопромысловых локациях) при отсутствии альтернатив вроде сопоставимо развитых добычных или обрабатывающих отраслей промышленности. Хотя учитывая, что речь идет об эксплуатации биоресурсов, Камчатку можно отнести к разновидности сырьевых экономик.
Типично «сырьевой» — при условии строительства железнодорожных линий и широкого вовлечения в разработку месторождений полезных ископаемых — может стать экономика Тывы: первоначально за счет реализации угольных проектов, затем и через освоение металлорудного потенциала республики.
Норма инвестиций в ряде регионов востока России значительно превышает среднероссийский уровень
Инвестиции
В целом на рассматриваемые регионы приходится 12% общего объема российских инвестиций в основной капитал, или порядка 2,5 трлн рублей (по итогам 2020 года). Крупнейшие объемы инвестиционных вложений предсказуемо пришлись на два наиболее мощных экономически региона — Красноярский край (478 млрд) и Иркутскую область (395 млрд). Компанию им составила Амурская область (343 млрд рублей), где проводились масштабные мероприятия по строительству транспортной инфраструктуры (железные дороги, газопроводы) и промышленных объектов. С такими объемами инвестиций эти регионы сильно уступают Московской и Санкт-Петербургской агломерациям, тюменским нефтегазовым округам и Татарстану. Но очень выигрышно смотрятся на фоне «типичного» региона России. С другой стороны, объем капитальных инвестиций в Тыве и Еврейской АО уступал даже таким экономическим аутсайдерам Европейской России, как Ингушетия или Калмыкия.
В относительных величинах в среднем по России по итогам 2019 года совокупный объем инвестиций соответствовал 20,4% ВВП. Это невысокий показатель, характерный для стран с развитой экономикой и инфраструктурой, таких как Германия или Франция. Для ускоренного развития экономики и ее технологической модернизации норма накопления должна быть существенно выше (подробную аргументацию см. в статье «Почему мы бедны», «Эксперт» № 3 за 2022 год). Например, в Китае на протяжении последних двух десятилетий этот показатель превышал 40%, что нашло свое отражение и в темпах роста экономики КНР.
Анализ показал, что заметно бóльшая относительно среднероссийских показателей доля инвестиций в ВРП наблюдается только в Якутии (34%), на Чукотке (29%). И то не «китайские» совсем показатели. Выигрышно смотрится Амурская область. Как упоминалось выше, реализация целого ряда масштабных инфраструктурных и промышленных проектов на территории региона привела к тому, что объем инвестиций стал сравним с фантастическими 83% его ВРП. Неожиданно высокой оказалась норма накопления в Еврейской АО — 28%. В абсолютном выражении инвестиции в основной капитал составили здесь всего 16 млрд рублей, копейки на фоне соседей. Но при «смешном» ВРП 55 млрд рублей относительный показатель вышел внушительным. Львиную долю региональных инвестиций дали вложения группы компаний «Петропавловск» в расширение и модернизацию Кимкано-Сутарского железорудного ГОКа. Что же касается Магадана (19,3% ВРП), Приморья (17% ВРП), Камчатки и Красноярска (по 16% ВРП) и особенно Хакасии (12,7% ВРП — наименьший показатель из всех регионов России), то у этих регионов инвестиционная активность явно недостаточная.
Покупательная способность денежных доходов в регионах востока России имеет двукратный разброс
Благосостояние
В целом по России, как следует из данных Росстата, за период 2010-2020 годов среднедушевые денежные доходы населения в фактически действовавших ценах выросли в 1,9 раза, с 19 до 36,1 тыс. рублей. Но радоваться тут нечему, потому что накопленная инфляция национальной валюты за тот же период превысила 86%. Таким образом, реальный рост денежных доходов населения России за рассматриваемый период носил чисто символический характер. А если считать от максимума 2013 года, то наши реальные располагаемые доходы все еще ниже этого уровня. Если рассматривать восток России, то здесь мы увидим как «счастливчиков», так и относительно менее успешные регионы. Наибольший рост номинальных доходов населения в прошлом десятилетии показали Магаданская область (в 2,55 раза), Амурская область (в 2,48 раза), Чукотка (в 2,35 раза), Сахалин и Камчатка (удвоение номинальных денежных доходов).
Прочие регионы Восточной России продемонстрировали рост денежных доходов населения с темпами, близкими к среднероссийским. При этом для Амурской области имел место эффект низкой базы. На старте рассматриваемого временного интервала регион был довольно бедным, так что даже рост показателя среднедушевых денежных доходов в два с половиной раза вывел его лишь в страновые середняки. С другой стороны, Тыве не помогла и низкая база. Будучи одним из самых бедных регионов страны на старте, в 2010 году, она и по итогам 2020 года опережала в стране по показателю среднедушевых денежных доходов только Ингушетию.
Разнообразные транспортно-географические и природно-климатические условия размещения регионов России определяют неравномерность уровня цен, покупательной способности рубля на их территориях. И номинально высокие денежные доходы (на общероссийском фоне) вовсе не обязательно означает высокий уровень жизни.
Для примера можно обратиться к публикуемому Росстатом интегральному показателю величины прожиточного минимума (на четвертый квартал 2020 года) и сравнить его с показателем денежных доходов населения.
Предсказуемо имеем обширный географический разброс. Есть условно зажиточные регионы. Например, в Ямало-Ненецком АО показатель среднедушевых денежных доходов населения превышает величину прожиточного минимума в 5,4 раза. В Москве — в 5,2 раза, в Санкт-Петербурге — в 5,1 раза. В то время как в отдельных республиках Северного Кавказа — едва вдвое. Среднероссийский показатель, для сравнения, 3,8. Если брать рассматриваемые регионы востока России, то здесь есть как относительно зажиточные регионы, так и очаги бедности.
Например, в Сахалинской области показатель среднедушевых денежных доходов превышает прожиточный минимум в 4,4 раза, на Чукотке — в 4,1 раза. В Магаданской области пропорция близка к среднероссийской, но все же меньше (3,6). Для остальных регионов пропорция между среднедушевыми доходами и прожиточным минимумом заметно ниже среднероссийской. В Еврейской АО, Тыве, Хакасии, Бурятии, Забайкалье среднедушевые доходы едва вдвое превышают прожиточный минимум, что даже хуже, чем в депрессивных регионах Европейской России. Разумеется, с таким соотношением доходов и расходов трудно рассчитывать на привлекательность этих регионов для граждан России в качестве места жительства.
В условиях рыночной экономики нередким явлением становится социальное расслоение населения. В частности, наличие граждан с доходами ниже прожиточного минимума. Эту величину можно использовать для оценки уровня бедности тех или иных регионов. В целом по России по итогам 2020 года за чертой бедности, таким образом, оказались 12,1% населения. Но, как и с рядом иных социально-экономических показателей, здесь наблюдается колоссальная географическая неравномерность. Среди рассматриваемых регионов востока России можно выделить группу относительно благополучных, с уровнем бедности на среднероссийской отметке и ниже. Так, на Сахалине за чертой бедности в 2020 году пребывало 7,7% населения, на Чукотке — 8%, в Магаданской области — 8,7%, в Хабаровском крае — почти среднероссийские 12%. А вот у других восточных регионов показатели хуже. Даже в промышленно развитой и ресурсно-обеспеченной Якутии доля граждан за чертой бедности превышает 17%, в Забайкалье и Бурятии — 20%, в Тыве достигает абсурдных 32% (наихудшее значение для всей России).
Общая площадь жилых помещений, приходящаяся в среднем на одного жителя, по итогам 2020 года в России составила 26,9 кв. м. И, как водится, есть некоторый разброс по регионам, где-то жилищная обеспеченность получше, где-то похуже. Ситуация с обеспеченностью жилой площадью в рассматриваемых регионах откровенно отвратительная. Эти регионы не отличаются особо благоприятными природно-климатическими условиями, и следовало бы ожидать, что климатический фактор будет компенсироваться хорошим жильем. Но это не так. Даже с учетом колоссальной депопуляции регионов Дальнего Востока в последние десятилетия обеспеченность жилой площадью там ниже, чем по России в среднем. Если в целом по России за период 20102020 годов показатель жилой площади на душу населения вырос на 19%, то в большинстве регионов востока России темп прироста был заметно ниже. Но есть и хорошие новости: сразу несколько крупных компаний, в их числе En+ Group, «Русгидро» и «Русал», объявили о переводе своих головных офисов в Сибирь, поближе к производству. Это будет формировать платежеспособный спрос, а значит, девелоперы не упустят возможность вывести на рынок новые квадратные метры высокого класса.
Большинство регионов востока России имеют значительную долю бедного населения
Обеспеченность жильем в большинстве регионов востока России хуже среднероссийского уровня
Андрей Самсонов/ТАСС
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl