Почему для Путина Европа важнее США
Шестидесятилетний юбилей Карибского кризиса — повод не только для тревожных аналогий, но и для поиска ассоциаций второго плана. Страх ядерного Армагеддона в 1962-м не только заложил фундамент под стратегией сосуществования двух систем без перехода к крайним решениям, но и постепенно вывел отношения СССР с Европой на беспрецедентный уровень экономического сотрудничества.
Более того, недовольство европейцев ядерными амбициями и в целом «ястребиной» политикой Соединенных Штатов, фактически подставлявших Старый Свет под первый сокрушительный удар Москвы, привело к выходу Франции из НАТО в 1966 году и к теснейшим контактам генерала де Голля с Советами. А в 1969-м к Парижу присоединился Бонн во главе с новым лидером ФРГ Вилли Брандтом. Западная Европа вышла на серию политических и экономических договоров с Москвой, бриллиантом которой стала «сделка века»: «газ—трубы». Европейцы наплевали на запреты Вашингтона и наконец начали поставлять СССР трубы большого диаметра в обмен на газ с месторождений Западной Сибири.
Это сотрудничество заложило основу для десятилетий процветания европейской промышленности, выстроенной вокруг дешевых энергоносителей с востока. Советский Союз менее дальновидно распорядился полученными доходами, но в целом, кроме собственного руководства, предъявлять претензии некому.
Эта история могла продолжаться вечно и после обретения Россией статуса энергетической державы, и после нерационально объявленного Европой энергоперехода. Но Европа в начале XXI века вторично лишилась субъектности и ушла под плотный контроль Вашингтона. И лидеров калибра де Голля и Брандта евробюрократия больше не взращивает. Современные европейские чиновники воспитаны годами высокомерного и одновременно пугливого отношения к русским.
В сильном выступлении Владимира Путина на Валдайском форуме при желании можно увидеть предложение двигаться именно к разрядке, подобной той, шестидесятилетней давности, когда, казалось бы, непримиримые идеологические системы нашли способ мирного и эффективного сожительства на одной части света. Сегодня Путин говорит, что нас ждет «самое опасное, непредсказуемое и важное десятилетие со времен окончания Второй мировой войны», и в то же время, отвергая центральную роль неолиберального миропорядка, предлагает не борьбу с ним, а признание права всех мировых цивилизаций жить по своим законам. В выступлении Путина на форуме прямо прозвучало, что «только многополярный мир позволит вернуть Европе субъектность», а это значит, что все, кто пожелает, смогут вернуться к идее единой мирной Евразии.
Нетрудно понять, что в этой части обращается российский президент именно к европейцам. Ведь представить добровольный отказ американцев от собственной гегемонии при отсутствии объективной выгоды от торговли с Россией непросто. Но как далеко зашла Европа в отрицании России и подмене партнерской выгоды идеологической зашоренностью? Как велик страх перед Москвой, усиленно раскаченный американской пропагандой и дипломатией? Остались ли ум и силы восстанавливать подорванные цепочки взаимовыгодной кооперации?
Сегодня кажется, что все официальные сигналы из Европы направлены на тотальное разрушение пространства переговоров с Россией. И можно уже сбрасывать со счетов этого недоговороспособного, зависимого от воли Вашингтона партнера, ожидая лишь выхода на диалог с единственной субъектной сверхдержавой Запада и кардинально перестраивая цепочки поставок на восток и юг.
Но Владимир Путин из раза в раз показывает, что Европа остается для России потенциальным партнером. Не рвет энергоснабжение Старого Света. Предлагает сформировать альтернативные каналы через турецкий хаб, одновременно втягивая в процесс Турцию. Предлагает мирные переговоры. Отвечает на звонки из европейских столиц. Напоминает о тех самых уроках Карибского кризиса, подчеркивая аналогии: США, как и тогда, «в ускоренном порядке размещают в Европе модернизированные тактические ядерные бомбы».
Дело в том, что в большой геополитической игре союз России с Европой — шаг, принципиально решающий проблему доминирования США. Это союз, который только и позволит Европе сохранить свою индустриальную культуру и мощь и в новых условиях откроет для европейцев широкие рынка Юга. Для Соединенных Штатов же потеря влияния на Старый Свет будет означать фиаско идеи однополярного мироустройства. Во всех остальных частях мира давно готовы к падению гегемона и переходу к конструированию сложной многополярности.
Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl