Дважды в одну воду: как новый сезон «Большой маленькой лжи» пытается повторить успех первого
На HBO и «Амедиатеке» начался второй сезон «Большой маленькой лжи» с Николь Кидман, Мерил Стрип и Риз Уизерспун. Esquire посмотрел первые три эпизода и рассказывает, каким получилось продолжение одного из главных хитов кабельного ТВ последних лет.
Возвращаться в курортный прибрежный городок, в котором когда-то неплохо провел время, — не просто плохая идея, а чемпион из тех плохих идей, которые люди слишком часто претворяют в жизнь. Цвета оказываются не такими яркими, какими запомнились, облупившаяся краска становится заметней; набор развлечений, который когда-то казался таким разнообразным, как выясняется, ограничивался ровно тем, что уже удалось тогда попробовать. С одной стороны, ничего нового, с другой — щемящее ощущение тоски по тому, что в этих декорациях уже происходило и было таким ярким и свежим. В одну воду, в общем, дважды не зайти.
Первые впечатления от возвращения в прибрежный калифорнийский Монтерей очень похожи на этот опыт. Пусть этот городок и не курортный, но два года назад зрители HBO нашли там много свежих впечатлений. «Большая маленькая ложь» была потрясающе рисковым и уникальным проектом; все в ней — режиссер, сценарий, актерский состав, музыка — было новым и необычным для HBO. Когда год спустя тот же Жан-Марк Валле экранизировал книгу другой известной писательницы и тоже с актрисой из оскаровского пула в главной роли (речь, конечно, об «Острых предметах», снятых по роману Гиллиан Флинн) — тогда уже вместо блестящей новизны начала проглядываться схема. И чисто по своей заявке второй сезон «Большой маленькой лжи» с королевой оскаровского пула Мерил Стрип видится чем-то совсем просчитанным. Особенно учитывая, что изначальная история в целом так себе материал для сиквела, не из того она сделана.
И действительно, поначалу все это выглядит отчаянной попыткой зайти в ту же воду. Но чем дальше, тем больше видно, что создатели сериала и сами понимают, что повторить ничего не удастся, — и потому позволяют рушиться ощущению роскоши прибрежного Монтерея чуть ли не в прямом смысле.