Людмила Петрановская: «Новое поколение получилось отличным»
Один из самых авторитетных российских психологов – о том, получилось ли у нас воспитать хороших детей, получилось ли у нас стать им хорошими родителями, и что такое благополучное детство сегодня.
Мой путь в психологии начался с многолетней работы в детском доме, где я близко познакомилась с детством очень неблагополучным. Когда имеешь дело с детьми, у которых все сложно, которые по тем или иным причинам были лишены полноценных отношений с родителями, то какие-то вещи высвечиваются очень крупно. Например, так высветилась для меня тема привязанности и ее важности между детьми и родителями. Эйнштейн как-то сказал, что рыба будет последней, кто обнаружит воду. И случится это только тогда, когда она останется без воды или когда вода испортится. Из благополучия вообще невозможно открыть привязанность, невозможно ее увидеть. Это как вода для рыбы, как воздух для нас: в обычных условиях невозможно об этом подумать как об объекте изучения. Но когда ты имеешь дело с проблемным детством, то дефицит привязанности и его последствия становятся выпуклыми. И, если бы я не работала с сиротством, я бы ничего не понимала про обычных детей.
Когда работаешь с сиротами, очень ярко видишь, что происходит с ребенком, когда он теряет близких, когда с ним плохо обращаются, когда он испытывает отвержение, когда он растет с мыслью, что он никому не нужен. Ты видишь, как бы через лупу, как это устроено, а потом начинаешь распознавать те же чувства и состояния и в более обычных ситуациях: как дети это переживают и как к этому адаптируются. Сколько на самом деле потерь, обид, отвержения содержит и самое обычное, «благополучное» детство. Хотя никто не хочет ничего плохого – просто так принято, так получается.
Сейчас переживания ребенка находятся в бóльшем фокусе, чем еще 10–15 лет назад. Это связано, конечно, с тем, что жизнь стала легче. Когда жизнь тяжелая, то все внимание на том, чтобы ребенок выжил, был здоров, накормлен и цел. И тогда хороший родитель – это тот, у которого ребенок выглядит не худым, не грязным, не больным. И на это направлены все усилия – на уход и заботу. Отсюда, кстати, и возникают эти претензии к детям: мы так вас любили, так старались, чтобы у вас была нормальная еда, нормальная одежда, теплый дом. Это все давалось непросто, на внимание к чувствам не хватало.
Когда становится легче жить, внимание переключается на развитие. Не просто детей обуть, но еще и обучить. Напихать в ребенка побольше, оснастить, как Терминатора, для будущих боев. Родители, которые прорвались через 90-е, сами чего-то добились через свое упорство, через преодоление трудностей, через бесконечное обучение всему с нуля – они и ребенка своего хотят снабдить как можно большим количеством опций, чтобы из него выстреливали в разные стороны знания, умения, навыки, таланты, способности, чтобы он мог плавать даже в серной кислоте. Дефицитарная картина мира сменилась конкурентной: всё уже есть, но недостаточно иметь базовые блага, а самого лучшего на всех не хватит. И твой ребенок должен не просто выжить, а занять повыше место в пирамиде.
И вот наступает новый этап, когда мы начинаем потихоньку оглядываться и себе говорить: зачем это постоянное достигательство, а жить когда? Радость, творчество, отношения – это когда?
Конечно, такие размышления мы себе можем позволить, когда у нас не стоит вопрос, будет ли завтра чем накормить детей. И когда не нужно лезть по головам наверх, чтобы не быть лохом и неудачником. Помните фильмы американские 80-х, с типичным сюжетом: герой – неудачник, лузер, но все-таки неплохой человек? Сейчас на Западе это уже никому не интересно, так не мыслят. И у нас уже тоже чувствуется другая волна. Родители все больше думают о том, чтобы ребенку было хорошо прямо сейчас. Не когда-нибудь, а чтобы прямо сейчас получать удовольствие от общения с ним, чтобы прямо сейчас ему было интересно, не обидно, не больно. У этого, конечно, тоже есть свои крайности.
Воспитали «снежинок»
Иногда мы начинаем удовлетворять не потребности ребенка, а его желания (а это разные вещи). Мы чувствуем сильную тревогу в ситуациях, когда ребенку что-то не нравится, когда он расстроен – для нас это непереносимо. Эти моменты мы воспринимаем через призму своего детского опыта, когда взрослым часто было плевать на наше недовольство: мало ли что ты не хочешь, чего боишься, чем ты расстроен. Мы не хотим так с детьми и поэтому часто очень трепетно относимся к любому расстройству ребенка, как к проблеме, которую ни в коем случае нельзя допускать. Мне кажется, это неизбежный этап.
Я видела много текстов, где с пренебрежением говорят, мол, вырастили «поколение снежинок», которые от любой неприятности падают в обморок. И правда, уязвимость сейчас нередко подчеркивается, поднимается как флаг. Но как по-другому? Понятно, что если ты всю жизнь ходил в латах (мы говорим в целом о социуме) и потом ты их снял, тебе будет сначала очень чувствительно. Все будет чувствоваться, каждое прикосновение, каждый ветерок. Но другого варианта нет.