Владимир Мишуков: «Когда уходит близкий человек, рушится мир»
Он получил диплом артиста, практически сразу ушел из профессии и стал одним из лучших фотографов страны. Вернулся примерно двадцать лет спустя: сначала в кино, а в этом году — в театр. В мае, если все пойдет нормально, мы сможем увидеть его в фильме «Хэппиэнд» и спектакле Театра Наций «Покорность».
В «Хэппи-энде» вы играете сына героя Михаила Гомиашвили. На самом деле вы всего на несколько лет его младше. Не чувствовали дискомфорт в работе?
Это был интересный опыт. Мы встретились на пробах, мне Миша сразу понравился. Он как раз ровесник моего старшего брата, только выглядит солиднее, с бородой. В кадре мы вполне органично соотносимся друг с другом как отец и сын, соблюдая дистанцию в отношениях.
Они у ваших героев далеко не безоблачные.
Но в итоге мы все-таки приходим к согласию.
В жизни у вас бывали конфликты с отцом?
Папа ушел в другую семью, когда мне было десять лет. Так что в свои 16–17 лет, когда начинаются серьезные подростковые противоречия, я был свободен от гнета родительских установок.
Что это были за такие страшные установки?
Мы воспитывались в традициях патриархального уклада. Папа отслужил на флоте, потом работал больше сорока лет бригадиром электромонтажного цеха на заводе «Мослифт». О нем и его бригаде периодически писала «Вечерняя Москва» и «Московские новости», он честно делал свое дело и получал хорошую зарплату. Одновременно папа выписывал все толстые журналы: «Науку и жизнь», «Юность», «Новый мир».
А мама?
Она была одаренным человеком, могла поступить в любой институт — и бросить тоже любой. Мама целиком отдала себя нам с братьями. Когда мы шли в ясли и детсад, она устраивалась работать в другие группы, чтобы быть рядом. У нее был дар находить общий язык с любым ребенком. Помню, мы даже ревновали: пришла в сад из-за нас, а дети из группы, в которой она работала, ее обожали невероятно. Потом, когда мы выросли, она отучилась на инженера-экономиста и работала в исследовательском институте.
И в такой семье вы решили стать артистом. Родные отговаривали?
Помню, дедушка был не очень рад. Говорили, что туда все поступают по блату. А меня с детства звали «Вовка-артист», потому что я был очень живой — шило в попе. Но в то, что я поступлю в театральный, кажется, никто не верил.
Обидно было?
Нет, у каждого своя мечта! Кто-то верит в нее и претворяет, а кому-то не хватает сил ее реализовывать. Несмотря на разумные советы со стороны взрослых в выборе практичной профессии, я гнул свою линию.
Решительный настрой.
Просто не мог иначе. И своим детям об этом говорю: где бы вы ни учились, какие бы деньги в это ни вложили, если не интересно — уходите! Ныряйте туда, куда вас тянет. Быть хорошим плотником или водителем троллейбуса не менее увлекательно, чем быть хорошим артистом, художником или режиссером.
Но попроще все-таки.
Не согласен. Все одинаково легко и одинаково сложно, если занят своим делом, а не чужим.
Главная трудность как раз в том, чтобы понять, чего ты хочешь.
В детстве мы это отлично знаем. У меня есть старшие друзья — художник Борис Жутовский, клоун Слава Полунин. Оба с ранних лет мечтали быть именно теми, кем стали.
Но путь их не был безоблачным.
Конечно, чтобы следовать своему предназначению, нужно мужество. Ведь жизнь обязательно будет предлагать что-то прямо противоположное или перпендикулярное. Это умение отстаивать свой дар в самых разных обстоятельствах очень важно. Зачем нужна нефть, если не будет Рафаэля, Микеланджело? Эпидемии Средневековья прошли, а они остались в своих произведениях. Сейчас у нас время коронавируса и бессменной власти — все это отвратительно с точки зрения нормальной человеческой жизни, но никак не умаляет творческих задач тех, кто преисполнен даром.