Анна Нетребко. Дива в шортах
18 сентября отмечает свой полувековой юбилей первое сопрано мира Анна Нетребко. По этому случаю в Кремлевском дворце сегодня готовится эпохальное гала-представление с участием главных звезд мировой оперы и российской эстрады. О своих встречах с юбиляршей вспоминает главный редактор проекта «Сноб» Сергей Николаевич
Сегодня у Анны Нетребко день рождения. Она вернула в оперу страсть, размах, отвагу, жизнь... «Как играют алмазы, как играет вино, как играть без отказа иногда суждено». Пастернак писал в «Вакханалии» про схожий женский тип. Мария Стюарт в исполнении Аллы Тарасовой — это родная сестра Анны Болейн, спетая Анной Нетребко. Таких женщин нельзя забыть. Их ненавидят и обожают. Перед ними падают ниц и тут же спешат низвергнуть с пьедестала. Да и ей самой там не слишком уютно и удобно. Она любит хорошие рестораны, веселую компанию, шопинг с девочками. Меньше всего ей нравится изображать оперную диву. Точнее, она и есть дива XXI века в рваных шортах или каком-нибудь безумном прикиде цвета «вырви глаз». Это ее вкус, ее выбор. «Мисс Краснодара», которой она остается несмотря на всю свою мировую славу. И что с того?
Нетребко разрушила все оперные стереотипы, перемахнула через все барьеры и предрассудки, взяла все самые неприступно-высокие ноты и самые престижные награды. Красивее ног, чем у ее Виолетты в «Травиате», в истории оперы не было и уже никогда не будет. А ведь она еще и пела.
И пела гениально. Сегодня критики всерьез озабочены ее переходом на «тяжелые партии» меццо-сопрано: об этом почему-то принято говорить с тем же насупленным видом, что о котировках нефти или золота. Может, потому что Нетребко и есть наше золото, наша нефть, наша валюта. Мы ею торгуем, ею гордимся, ею живем.
С Анной я общался трижды. И это было весело. Последний раз — три года назад, как раз после серии спектаклей «Манон» в Большом театре.
Спеть оперу Пуччини — это как переплыть Ла-Манш или подняться на Эверест. Что-то сродни мировому рекорду, после которого полагается на какое-то время расслабиться и просто пожить обычной, нормальной жизнью. Но нет, Анна Нетребко не смеет об этом даже мечтать. У нее все расписано на годы вперед — премьеры, концерты, гастроли, новые записи. Она заложница бесконечных контрактов, обязательств и как минимум двух дорогостоящих ипотек — в Нью-Йорке и Вене. Она все время всем должна: мужу, сыну, театрам, банкам, импресарио, кружащим вокруг нее стаей стервятников. И от этого чувства ее так и не смогли избавить ни счастливый брак, ни супергонорары, которые так любят подсчитывать бульварные СМИ. Эмоциональные перегрузки и бесчисленные стрессы не смогли не сказаться на ее характере. Ей все труднее даются выходы на публику после очередного спектакля. Раньше она обожала ставить свои размашистые автографы на протянутых ей программках и фото. Пока все не подпишет, никогда не уйдет. А теперь признается, что для нее это стало пыткой. Раньше любой повод был хорош, чтобы зажечь по-настоящему, по-краснодарски, чтобы из всех динамиков гремела музыка и дым стоял коромыслом. А теперь не может нарадоваться тишине пустой квартиры или гостиничного номера.
Вот и в день нашей встречи после трех актов «Манон» больше всего ей хотелось остаться в отеле, никуда не выходить, никого не слышать и не видеть. Но нет, по расписанию у нее фотосъемка и давно запланированное интервью. Обещала, значит будет. В этом смысле Анна человек железный.
Сам прихожу за 15 минут до назначенного времени и уже издалека вижу ее золотое платье в пол и смешной хохолок на скорую руку сооруженной прически. Вокруг, как и полагается, суетится свита: секретарь, агент, сестра Наташа. Через какое-то время вальяжной походкой вплывает в «Петровский пассаж» супруг Анны, Юсиф Эйвазов.
— Значит, интервью будет на двоих? — интересуюсь я.
— Нет-нет, — улыбается он. — Я просто посижу в стороне и подожду, когда вы закончите.
Итак, место действия — кафе Bosco в Петровском Пассаже. Муж сидит за одним столиком. Жена — за другим. Свита — за третьим. Между нами бесшумно скользят с подносами официанты. А за спиной без устали щелкает своей камерой фотограф, на которого Анна ни разу за время нашего разговора даже не взглянула.
Она в совершенстве владеет искусством отсекать от себя все лишнее — посторонние взгляды, случайные голоса, нацеленные на нее объективы и даже сообщения, беспрерывно приходящие ей на айфон. Предельная концентрация на деле, в данном случае, на вопросах. Поначалу в ней чувствуется опасливая недоверчивость человека, раз и навсегда решившего для себя никогда ни с кем не быть откровенным. Тем более с журналистами! Да, она будет смотреть в глаза, заботливо подливать тебе чай, зачарованно слушать, подперев рукой щеку, пока ты рассказываешь, какая она великая. В жизни у Анны ласковый голос профессиональной консумантки, способной обаять любого. Я напоминаю ей о нашей первой встрече в Вене сразу после премьеры «Евгения Онегина». Тогда она замечательно спела Татьяну, но спектакль мне показался так себе.