Ангел-хранитель Петербурга: как талант архитектора Ирины Бенуа приумножил фамилию
После всех обстрелов Ленинград, казалось, никогда не будет прежним. Но восстанавливать его лицо кинулась целая команда. Одной из спасателей была архитектор Ирина Бенуа.
Бенуа: волшебная фамилия
Бенуа Ирина не родилась. Отцом её был Николай Михайлович Осипов, профессор Академии художеств, матерью — Зоя Леонидовна ван дер Флаас, выпускница Петербургской консерватории. А появилась на свет Ира за пять лет до революции — но тогда, конечно, никто не знал, что это за пять лет.
Ещё до школы любимой книгой маленькой Иры стала иллюстрированная азбука от Александра Бенуа. Ярко и без слащавости, познавательно и без назидательности — детские книги такого качества были редкостью. В детской литературе в моде было бесконечное умиление, румяные щёчки, губки бантиком, натянутый юмор. А у Бенуа в азбуке — кавалеры и дамы восемнадцатого века смотрели в телескоп на звёзды, в лунном лесу прятались феи, по улице несло ураганом приличных господ.
Когда в классе учительница стала зачитывать фамилии, чтобы познакомиться с учениками, и назвала Бенуа — Ира не выдержала, оглянулась. Больно значима была для неё эта фамилия. Мальчик Миша Бенуа ничем таинственным не выделялся, был симпатичным, и только. Автору азбуки он был внучатым племянником. Как и Ира, с детства много рисовал. В общем, в товарищи годился.
Так, по-товарищески, и в Академию художеств вместе поступили. Ирина училась на архитектора, Михаил — конечно, тоже. Конечно — потому что они оба уже поняли, что всю жизнь будут бок о бок идти.
На первом же курсе Ирина столкнулась с тем, чего не могла понимать и принимать. На студенческом собрании решался вопрос о волчьем билете для одного из студентов — показался политически неблагонадёжным. На голосовании, казалось, все, кто присутствовал, подняли руки «за». Но на вопросе «кто против?» взметнулась одна рука — Иры Осиповой.
Через несколько дней эту руку со слезами целовал старый, известный в Ленинграде (и ещё даже Петербурге) профессор: «Вы одна не повинны в этом убийстве». От отчаяния тот студент покончил с собой на следующий после собрания день. У Иры это едва в голове укладывалось. Волчий билет был мерой царистских времён. Разве не наступили новые времена? Как так можно? Все тридцатые годы она не могла найти для себя ответа на этот вопрос — как так можно. Ведь в эти годы репрессировали